вздохнул Моррен. – Ричпок добавляет в нашу жизнь ненужной возни. Меня это бесит. Надеюсь, побывав в хаосе хоть разок, он поймет, что к чему. Хаос меняет.
– Не Ричпока.
– Посмотрим, – уклончиво ответил Моррен. – Ну, что, в Каривену?
– Вообще-то я должен был сегодня отправиться с Арнеллой на свадьбу ее матери, – вздохнул Родерик. – И перед Энцо неудобно вышло. А все этот Ричпок со своими инспекциями!
– А я о чем! – поддакнул Моррен. – Вместо того, чтобы веселиться среди потной толпы и слушать лживые восхваления сомнительных достоинств будущей тещи, ты вынужден отправиться со своим лучшим другом в прекрасный тихий бар, где подают напитки по рецептам Лефоя. Ужасно!
– Пойдем, – согласился Родерик, глянув на стол, заваленный бумагами. – Через пару часов я освобожусь.
– Дебра! – выкрикнул Моррен, и в кабинет заглянула секретарь. – Дебра, ласточка, ты не могла бы заполнить эти бумажки?
– Для тебя все, что угодно, дорогой, – ответила она неожиданно ласково. – Мастер Адалхард, я вполне могу взять на себя бумажную работу. Я привела в порядок дела Академии, и теперь мне толком и заняться нечем.
– Спасибо, – от души поблагодарил Родерик, поднимаясь и делая мысленную пометку – повысить Дебре Грохенбаум жалование до максимально допустимых значений. Святая женщина!
Звезды уже рассыпались по небу, но вдали над Стеной тьма была гуще и беспросветнее. Арнелла наверняка сейчас танцует с Эмметом. Родерик верил ей, но червячок ревности все же вгрызался в его сердце и мысли. Она магичка огня. И он лучше, чем кто-либо знает, как легко его девочка загорается страстью. А Эммет вовсе не дурак, о нет…
– Какую такую услугу ты оказал Дебре? – поинтересовался Родерик, когда они вышли из академии. – Страшно представить.
Моррен промолчал, покосившись на него.
– Говори, – потребовал Родерик, нахмурившись. – Моррен, если ты натворил что-то запретное, то мне следует знать.
– Я продлил жизненный путь ее кота, – нехотя признался тот. – Однажды твою бровь заклинит, и ты навсегда останешься таким. Хватит корчить рожи.
– Это непроизвольно, – ухмыльнулся Родерик. – Значит, кот?
– Обычный полосатый котяра. Тощий и облезлый. Еще и оцарапал меня, – пожаловался Моррен, демонстрируя руку, на которой не было ни следа от когтей. – Проживет еще лет пять точно. Зато Дебра теперь меня обожает. Может, подарить Миранде котенка? – задумался он. – Белого и с зелеными глазками. Девушки любят котят. Хотя некоторые, очевидно, предпочитают волков…
– Ты как? В порядке? Срыв не грозит?
– Я в норме, – ответил Моррен. – Сегодня она казалась такой счастливой. Похоже, мне придется подождать еще пару месяцев.
– Ты неисправим.
– Зачем исправлять совершенство? – резонно поинтересовался он.
***
Родерик вернулся глубоко за полночь и, задержавшись у порога и вдохнув сладкий аромат печеных яблок, поспешил в спальню. Арнелла была там, спала, свернувшись в клубок, как котенок, в кресле у камина, но, услышав шаги, открыла глаза и поморгала, разлепив ресницы.
– Почему не в кровати? – строго спросил он, тая и от ее разрумянившихся щек, и от его перстня на тонком пальце, и от теплых искр, мерцающих в глазах.
– Почему ты так долго? – ответила она вопросом на вопрос и, потянувшись, встала.
– Я думал, ты приедешь завтра, – сказал Родерик и, подойдя к ней, обнял. – Но очень рад, что ты здесь.
Она была такая теплая, мягкая, еще толком не проснувшаяся, и он потянул вниз лямки ее платья, целуя нежную шею. Точно какое-то наваждение, которому он не хотел сопротивляться, – ее запах, ее кожа, тихий вздох, вырвавшийся из ее сладких губ. Однако Арнелла вывернулась из его объятий и вернула шлейки на место.
– Как прошла свадьба? – поинтересовался Родерик. – Почему ты вернулась так рано? Все в порядке?
– В целом, да. Мама… – она запнулась на миг, точно хотела сказать что-то другое, – была очень красивой невестой. У платья был длиннющий шлейф, который носили два мальчугана. Но в конце вечера они передрались и испачкали его тортом. Эммет все исправил.
– Как же без него, – проворчал Родерик и не без удовольствия добавил: – Вы с ним теперь вроде как родня.
Ерунда, конечно, но Моррен ему все уши прожужжал про опасного и крайне дерзкого зародыша Лефоя. Третий бокал они подняли как раз за него, самого сильного водника из оставшихся в живых после прошлой Охоты.
– Вроде как, – ответила Арнелла и, принюхавшись, с подозрением спросила:
– Ты что, пил?
– Зашли в бар с Морреном, – ответил он, тоже разглядывая ее внимательнее.
Красное платье подчеркивало все изгибы стройного тела, а вырез щедро открывал ее прелести. И в таком виде она провела вечер без него. Общалась с другими мужчинами, быть может, слегка флиртовала, танцевала с Эмметом…
– Вырез слишком глубокий, – заметил он. – Тебе стоит самой выбирать наряды, а не полагаться на свою мать.
– Мы, кажется, уже обсудили этот вопрос, – вспыхнула Арнелла. – Ты не будешь решать, что мне носить.
– Просто слишком много всего, – он обвел ее рукой. – Красное, вырез, все так обтянуто, что никакого простора для фантазии. Это платье словно создано для того, чтобы его хотелось снять. Может, пора мне этим заняться?
Он снова потянулся к ее лямкам, но Арнелла шлепнула его по руке.
– Я думала, ты остаешься в Академии из-за важных дел, а не потому, что тебе приспичило попьянствовать с Изергастом.
– Вообще-то это тоже очень важное дело, – назидательно произнес Родерик. – Ему сложно сейчас. А я, как его лучший друг, должен быть рядом.
– Вот как, значит, – кивнула Арнелла, и огонь в ее глазах вспыхнул ярче. – А со мной быть рядом вовсе не обязательно. На свадьбу моей матери ты пойти не можешь – инспекции от Совета. А как с Изергастом по барам шататься, так всегда пожалуйста.
Она сердито подбоченилась, а Родерик сел на кровать и улыбнулся.
– Моррен предупреждал, – кивнул он. – С огненной магичкой не будет просто. И что теперь, будешь меня пилить как сварливая жена?
– А должна сидеть и помалкивать? – уточнила она. – Или лучше – лежать? Это элементарное уважение! Я хотела, чтобы ты пошел со мной!
– Я правда не мог, – повинился он. – Ричпок вцепился в меня точно клещ. А когда наконец напился моей крови и отвалился, было поздно ехать в Фургарт. Ты точно в порядке? Словно случилось что-то.
Ее тень заметалась по стенам.
– Я не знаю, Родерик, – растерянно призналась Арнелла. – Я как будто ничего не значу в твоей жизни.
– Да ты шутишь, – не поверил он.
– А тебя словно не знаю вовсе, – добавила она. – Вот скажи, кем ты хотел стать в детстве?
– Воином, – ответил Родерик. – В каком-то смысле мне повезло, потому что другой жизни я для себя не мыслил. Мой отец погиб в патруле. Я хотел быть как он.
