астрономическом журнале. И он ожидает, что это открытие не последнее: ведь до сих пор никто не замахивался на постройку таких масштабных пентаграмм. А все благодаря ей.
Тереза чуть не засмеялась. Не ехидно, скорее с добрым сожалением. Она затеяла постройку пентаграммы, внезапно ставшую всепланетным проектом увлеченных астрофизиков, вовсе не ради славы и тем более не ради научной истины. Ей нужна была связь с Землей, только и всего. Послать сигнал о помощи, чтобы вернуться домой. И вот наконец это стало возможным… но совершенно потеряло смысл. Разве сможет она улететь, бросив Верочку? И Ильтена, чтоб ему сладко без нее не спалось. С Маэдо расставаться и то жалко, хотя он теперь живет в другом городе, а с кем проводит выходные — вообще страшно представить. Она привыкла звать домом иное место. Ее тут любят. И ценят — постоянные клиенты, которым она чинит телефоны и телевизоры. И уважают — безопасники, что пересказывают друг другу легенды о ней.
Тереза вздохнула. Ладно уж. Пусть ученые порадуются ее пентаграмме, до которой не додумались сами. Пусть назовут ее именем какой-нибудь эффект. Будет приятно.
Высший командир Тегер Руани, начальник городского управления службы охраны безопасности, пребывал в несвойственном ему смятении. Всякое рано поседевший мент повидал на своем посту, а еще больше — до того, как его занял. И в перестрелках участвовал, и допросы вел, и перед руководством на ковре стоял. И ненавистнее всего были для него ситуации, когда он не мог понять, что происходит и почему.
Он потянулся было к ящику стола, где лежала плоская позолоченная фляжка, подаренная одним из благодарных граждан, спасенных от преступников. Но передумал, угрюмо подпер мозолистой ладонью квадратный подбородок. Не годится выпивать посреди рабочего дня. Высший командир уставился в окно приемной, но что-то птички, поющие в колышущейся от ветра полупрозрачной листве деревьев, сегодня не помогали. Зохен, ну в чем он прокололся?
Не то чтобы у Руани совсем не было грехов. Были, конечно, как и у всякого долго служившего безопасника. Превышение власти, нецелевое расходование подотчетных средств, нарушение инструкций. Взятки, обтекаемо называемые в своем кругу гонорарами за консультации по юридическим вопросам… Но это же нормально. В том-то и дело, что подобного списка скромных грехов мало у кого не имелось. Разве только у верховного командира Маэдо — ну, на то он и верховный теперь, не зря ведь большое руководство его приметило, и нынче он в столице ворочает важными делами.
Впрочем, если говорить о настоящем моменте, то верховный командир Маэдо находился как раз здесь, а вовсе не в столице. Выгнал Руани из его кабинета и закрылся там. Что за зохены его принесли? Руани вновь ощутил позыв прикоснуться к ящику стола и вновь его преодолел. Он бы понял, если бы Маэдо приехал с инспекцией. Инспекций высший командир не опасался. Тем паче что прослужил некоторое время под началом Маэдо и не понаслышке знал: тот суров, но справедлив. Нелегкую работу и оперов, и патрульных, и следователей знает, как свое отражение в зеркале — поднялся с самых низов благодаря собственным заслугам, а не папенькиной протекции. На пустом месте придираться не будет, на безобидные мелочи закроет глаза, лишь бы дело делалось как следует. За серьезные проступки и безобразия, само собой, шкуру снимет — ну так не надо их допускать. Руани и не допускал. Вроде бы.
Но почему, зохен его побери, Маэдо, не пожелав смотреть отчет Руани, без разговоров выставил его из кабинета и заперся там с господином Ильтеном? Не дал ли маху начальник городского управления с госпожой Ильтен, неверно интерпретируя ее отношения со службой охраны безопасности? Вообще-то использовать чужую жену для ловли воров, насильников и убийц — само по себе почти преступление. Несмотря на то, что господин Ильтен неизменно давал свое согласие. Маэдо покровительствовал его супруге — мысленно произнеся «покровительствовал», Руани не удержался от кривой усмешки: примерно то же, что «гонорар за консультации». Маэдо привел ее на службу. Но, возможно, когда он ушел, следовало оставить госпожу Ильтен в покое? Может быть, она дарила свое расположение и свой талант лично ему, а не городскому управлению? И теперь высший командир окажется кругом виноват, что неправильно оценил ситуацию?
С другой стороны, разве не он, Маэдо, бросил Руани по телефону, когда девка из северного квартала начала убивать: мол, у вас есть отличные агенты, так что нечего жевать сопли. Могло ли быть, что он не так понял намек?
Эта Щиена Марис, урожденная тиквийка, белокурое и полнотелое счастье своего отца, войдя в возраст, начала болтаться по интернет-кафе, как часто поступают юные девицы, еще не выданные замуж. Брала деньги за веселые ночки, опять же как все. Долю, наверное, отцу отстегивала — так многие делают. Потом денег оказалось мало, и из квартир случайных партнеров стали наутро пропадать ценные вещи. Но до поры до времени никто не жаловался: в конце концов, за общение с девушкой можно заплатить и подороже. Так могло бы продолжаться до самого ее замужества, и служба охраны безопасности даже не узнала бы о существовании жадной Щиены Марис. Но однажды она переступила черту.
Богатый мужчина проснулся слишком рано и увидел, как девка кладет себе в сумочку золотой браслет. Ладно бы его собственный: погрустил бы да простил. Но браслет был памятью об ушедшей матери. И он потребовал вернуть украшение на полку, где взяла. Эх, не требовать надо было! А встать, скрутить девчонку и вызывать безопасников. Но господин Канинье был расслаблен после бурной ночи. И, уж конечно, ему в голову не пришло, что испугавшаяся девка не убежит, бросив браслет, а запихнет его поглубже в сумку и придавит лежащему любовнику лицо подушкой, навалившись сверху для надежности. Будь Щиена менее корпулентной, господин Канинье мог бы остаться в живых. Но — не повезло.
На след встали не сразу. Не могли предположить, что надо искать девушку, не шло такое чудовищное подозрение на ум. А Щиена тем временем — нет чтобы раскаяться — уверилась в безнаказанности и решила, что данный способ приумножения материальных благ выгоднее прежнего. Но не каждого мужчину можно задушить подушкой, это господин Канинье был субтильным и сонным, а иной, того гляди, не поддастся. И девка стала подсыпать новым знакомцам яд и выгребать все подчистую.
Когда уже сделалось ясно, что убийца нескольких мужчин — девушка, Руани заочно сочувствовал ее отцу: она натворила дел, а ему отвечать. Но,
