жуткая уродина. К тому же ханжа, излишне набожна и глупа. Он согласился на свадьбу под давлением отца. Герцогство очень важно в стратегическом плане, а за девицей охотился Илларий, тоже не по своей воле. Как я понял из разговоров с ним, у него были планы на жизнь, он хотел поступать в военную академию, учиться. А тут свадьба, и деваться некуда. Приказы короля не обсуждают! Потом плен, неизвестность, медицинские процедуры, принятые у нас, но совершенно неизвестные на Эллане, воспринятые, как насилие. Потом, этот идиот, начальник школы приказал всех, отобранных для выбора, перепороть, как он обычно поступал с крестьянами и рыбаками, представляешь, какое это для него унижение, его пальцем не смел никто тронуть, только отец, а тут… И вот, ты его выбираешь, снова решают все за него. Он, вроде смирился, а потом, я тебе не рассказывал, помнишь, объявили тревогу, пришел флот обоих королевств. Нам нельзя было воевать, мы еще не готовы, их в тысячи раз больше, они нас просто числом задавят. И мне пришлось идти на крайние меры. Я взял Иллария и твоего Эльриана, привязал к мачте яла, и показательно разнес в щепки точно такой же выстрелом из пушки. Предупредил королей, что первым выстрелит та же пушка. Слава Богу, они пошли на переговоры. Я это не говорю для того, что бы ты поняла наше положение, но для того, что бы ты поняла своего Эльриана. Представь себя на утлой лодченке, с нацеленным прямо на тебя стволом пушки! Вот после этого мы забираем его к себе, я хотел, что бы вы познакомились получше. И что происходит? Ты чирикаешь о чем-то возвышенном, о каких-то чувствах с человеком, который вряд ли питает добрые чувства к твоему отцу, и, как я понял, ненавидит твою мать. О том, что она сделала, пусть расскажет сама. Я не могу, я все же мужчина.
— Она мне говорила, что он грубо с ней говорил, не то, что грубо, неприлично!
— Вот и спроси у нее, что она сделала, только знай, что на момент ее с ним общения он был практически девственником, его брат свел его с женщиной впервые за четыре дня до свадьбы и похищения. А тут ты со своими чувствами, настойчивыми предложениями сходить в гости, признайся, ты хотела похвалиться? — Линда угрюмо кивнула.
— Вот, а у него мнение о наших женщинах сложилось на основе действий твоей матери, что он мог подумать! Тут вы поцапались в очередной раз, и Нелли приказала запереть его в карцере. Ну, какие отношения ты сможешь построить не такой почве! Отец практически приказывает расстрелять, мать лезет в непотребные места, дочь тянет к подружкам неизвестно зачем! Давай подумаем, может, стоит его отпустить, совсем?
— Папа, зачем! Что бы его отдали другой? Я не выдержу этого!
— Не другой. Просто отпустить. Отец его требует отдать сыновей. Причем, настаивает именно на нем, его даже наследник беспокоит меньше. Мне все равно придется кого-то из них отпустить! Я думал, наследника, но сейчас думаю, давай его отпустим к отцу, не будем мучить?
Дочь уткнулась в подушку и залилась слезами. Отец ждал. Линда вдруг успокоилась и подняла на отца заплаканные глаза.
— Папа, ты действительно хочешь его отпустить к его отцу? Не отдать в школу, что бы его выбирали снова?
— Да, девочка, именно так.
— Тогда отпускай. Если все так плохо, отпускай. Пусть встретит любовь и будет счастлив! Я действительно, наверное, его люблю. Не хочу мучить!
— Надо же, ты действительно его любишь! Хочешь, я поговорю с его отцом и мы все оформим официально?
— Нет, папа, это будет опять насилие над его личностью. Пусть все идет своим чередом!
— Хорошо, я поговорю с ним сам, если увижу, что у него к тебе совсем нет чувств, — отпущу!
Артур вышел из комнаты дочери, совсем растерянный. Господи, Линда действительно влюбилась, только любя можно решиться расстаться с человеком ради него самого!
* * *
Перед дверью карцера для слуг он резко затормозил. У него не было никакого плана разговора с Эльрианом. Прийти и вот так с ходу заявить: моя дочь хочет тебе счастья, я завтра отправлю тебя к отцу, и ждать, что парень кинется ему на шею с криком: я ее тоже люблю, никуда от нее не поеду было, по меньшей мере, глупо. Надо как-то извернуться и выяснить, что он сам обо всем думает. Что же, попробуем зайти издали! Увиденная картина не порадовала. Мальчишка сидел на топчане с ногами, подтянув их к груди, и скрестив поверх колен руки. Абсолютно отрицающая поза. На разговор не настроен, закрыт, старается защититься от всего мира. Попробуем поиграть в молчанку. Он должен высказаться первым. Так и случилось. На него уставились голубые глазищи и плохо скрывающий волнение голос сдавленно произнес:
— Отсылаете? Мне можно хотя бы тетради забрать?
— Я пока не принял решения, но хамить моей жене не позволю, как бы виновата она перед тобой не была!
— Накажите? Штаны снимать?
— Сдурел?
— У вас же у всех одни методы, запугивание, боль и насилие. Других не знаете.
— Слушай, давай поговорим спокойно, без базарной ругани. Ты же умеешь спокойно разговаривать. Включи голову!
— И что? Я же понимаю, у меня выхода нет. Вы меня не выпустите, даже не из-за дочери, вы будете меня держать, как способ влиять на отца, как заложника. А в случае необходимости, наплевав на дочь, опять привяжете к мачте и направите орудие. Иллюзий у меня нет.
— И зря. На дочь, на ее чувства, мне не плевать, как ты выражаешься. Она, как ни странно, питает к тебе искренние чувства, переживает, что от тебя нет отклика, пытается наладить хоть какие-то отношения. Вот что меня волнует. Хоть бы какие-то чувства проявил, пожалел бы девочку!
— И как проявлять то, чего нет?
— Хоть бы притворился, что ли!
В голове у Эльриана мелькнула сумасшедшая мысль. Попробовать договориться? Потребовать за игру в любовь что-то существенное? Не что-то, а кого-то! Мысль оформилась, надо было попробовать привести ее в жизнь.
— Зачем мне это, я никогда не старался обманывать людей, стоит ли начинать? И потом, если начинать, так за что-то стоящее!
Артур заметил, как
