— А что, — удивительно спокойным голосом спрашивает, — они говорили про Омег?
— Привычную дребедень, сам знаешь, — практически шепчу, а потом беру себя в руки. — В общем, неважно. Они мне в лицо, естественно, ничего не сказали. Я услышала, как они обсуждают меня на вечеринке. И на моем выступлении, видимо, такое же обсуждали. Я еще думала: о чем так много можно говорить во время презентации?
— Дребедень, — повторяет Каин, — это поэтому у тебя голос такой, как простуженный?
— Так я почти простудилась! — успеваю спохватиться я. — Но уже выздоравливаю.
Реально терплю тут из последних сил, чтобы носом не шмыгнуть. Не хочу слушать, как он был прав, что не надо бежать-скакать на конференцию. Хотя Каин и не говорил словами.
— То есть, они зарегистрировались на твоем выступлении?
— Ну да, один точно был. Который в “Миро” служит. И…
Не продолжаю дальше, потому что слушаю гудки.
Он повесил трубку, даже не попрощавшись!
А я надеялась, Каин меня дальше выслушает. В следующий раз возьму с собой Фредерико. Хотя нет, не будет следующих конференций. Увереннее всего я чувствую себя в мастерской, вот там и надобно сидеть.
Мягкая кровать встречает меня уютом после продолжительного душа.
Как же хорошо! Вообще завтра домой поеду, и не нужны лекции и другие презентации. Потом, может, в записи посмотрю.
Прощупываю кожу живота, будто малыш уже за день смог оформиться. Я так счастлива, что даже не злюсь на самоуверенного Альфу, что забыл меня спросить перед тем, как ребенка делать. Я бы согласилась! Всегда хотела малыша, и вообще это лучшая часть жизни Омеги. Правда, я совсем не знаю, как она совмещается с тем, что малыш еще и от оборотня. Он или она… тоже родится оборотнем?
Просыпаюсь от нехилого стука по двери. Точно еще не утро, а значит — ночь. Да, я — гений! Непризнанный пока.
Ко мне в номер стучаться некому, я здесь никого не знаю.
Прислушиваюсь осторожно к тому, что за дверью происходит.
— Это я, — барабанит по ту сторону голос Каина.
Медленно открываю дверь, потому что… может, я сплю еще?
Его грузный взгляд по моему телу товарняком проходится, а потом на лице застывает.
Нет, точно не сон, судя по приятным ощущениям… везде.
— Каин? — содержательно переспрашиваю.
— Бросаться на шею от радости не стоит, но впустить меня все-таки не мешало бы.
Отхожу от порога, чтобы Каин смог зайти. И бросаюсь ему на шею, конечно, и мне кажется, он даже слегка улыбается.
Глава 22
Включаю свет, копаюсь в содержимом тележки — надо же что-то предложить перекусить или горло смочить — и надеюсь, он в кресло сядет.
А Каин расхаживает по номеру, рассматривая стены и потолок невидящим взглядом.
— Ты приехал, — говорю я.
— Я приехал, — кивает он грубо и почесывает нос. — Верно, я приехал, и по-другому быть не могло.
— Почему?
Наливаю в кружку что-то горячее, да, остатки заваренного чая. Еще тут печенье осталось. Правда, Каин не особо жалует сладкое.
Он поджимает губы и издает недовольный смешок.
— Ты рыдала, как новорожденный теленок, и мне крайне не понравилось то, что я услышал о произошедшем на конференции.
Неправда! Теленок?
— Здесь помехи в комме! — указываю на тумбу. — Тебе вечно что-то привидится.
— Ты, — выдыхает он и опять нос дергает, — ужасная лгунья. Хуже не встречал. Ты лучше не лги, а молчи.
— Н-не… говори мне молчать! — закипаю и в кровати устраиваюсь. Где тепло и приятно и мягко. А Альфа-туча пусть по номеру круги описывает, и сам печенье грызет.
Поднимаю на него все-таки голову, потому что он внимательно смотрит на меня, не сдвигаясь.
— Я не говорил тебе молчать. Я о другом. Пожалуйста, — процеживает он воздух сквозь клыки, — не обращай внимание на скотов. Подобное значительно уменьшится.
— Подобное? Уменьшится? О чем ты, Каин? Ясное дело, я и забыла о них. Я же сказала, они во всем не правы. Ну, может, в какой-то мелочи и правда, но это ерунда.
Руками показываю ему все, что думаю. Каин продолжает рассматривать мое лицо, теперь из-подо лба.
— Я вижу, — наконец-то недовольно тянет он.
Натягиваю на себя одеяло, обкладываюсь подушками — и чем это не уютное гнездышко? — и врубаю шикарный по диагонали экран телевизора.
Плазма — определенно гордость номера.
— Даже не вспомню о них завтра, — бормочу себе под нос, утрамбовывая подушки вокруг.
— Это верно, — указывает Киан на меня пальцем. — Я кастрировал их, а ты возьмешь мой телефон с нормальной связью именно с этой секунды, Яна. Опустим, что я думаю относительно безалаберности.
Что-что?
Кастрировал?
Что!
— Каин, что-что? Ты сказал, ты только что сказал, что кастрировал их? Этих мужчин!?
Невозможно не сорваться на визг в конце вопроса, потому что по глазам его вижу, что Каин как бы невзначай заявил именно о том, что он и сделал.
Двух гостей конференции, один из которых работает в «Миро».
Они… они не сделали ничего паскудного, вовсе нет. Говорить гадости — это…
— Ты считаешь, нужно было убить их? — хмурится он. — Но тогда это не пойдет, такое должно послужить уроком, чтобы людишкам стало понятно.
— К-каким уроком? Провиденье, Каин, никто даже не знает, что произошло. Да потому что ничего существенного не произошло. Каин, — хватаюсь за щеки, они холодные и остужают кожу разгоряченных пальцев, — ты не шутишь, да? Ты сделал с ними такое?
— Я проявил избыточную благодетель, льяна, — хмурится он еще сильнее, — учитывая всю ситуацию. Они признались в каждом гнусном слове, как увидели меня. Что подтверждает их осведомленность о том, что ни делать, ни говорить так не стоило.
— Это предельно жестоко, предельно, — повторяю я. На экране мелькают белые слайды рекламных блоков.
Когда Каин пристраивается к моему гнездышко, то невольно вздрагиваю. Его рука аккуратно подвигает подушку, чтобы он смог прислонить меня к себе.
— Не надумывай там свои схемы, Яна, сложные. Серьезно, нужна ли тебе конференция вообще?
— Не нужна, но это здесь ни при чем.
Он неуверенно сжимает мою ладонь, и я вскидываю голову.
— Малыша какого хочешь? Девочку или мальчика? — неожиданно тихим голосом спрашивает Каин.
Не могу язык повернуть: Каин Рапид, самый опасный Альфа на континенте, с прозвищем “Мясник” выглядит столь беззащитным в это мгновение.
Интуитивно понимаю, что он готовился заранее, дабы спросить подобное.
— Девочки волками бывают? — тоже тихо отзываюсь.
— Естественно, — кивает он мелко-мелко. — Естественно. Куда же без девочек? Альфа-волчицы — самый страшный враг из возможных.
Я собираюсь ответить, что мне все равно какого пола родится малыш, но он меня целует. Затягиваю его в гнездышко поглубже, но он все портит! Моя крепость из подушек! Наспех располагаю одеяло вокруг его необъятной туши.
— Гнездышко вьют не в отеле, — сопит он и сваливает пакеты пропитания с тележки прямо на кровать.
Столько вредного характера не сыскать ни в одной вселенной, не смог удержаться от въедливого замечания.
— У меня растет в животе волк или волчица, поэтому хочу гнездо, где захочу.
И забираю у него кусок печенья и откуда-то взявшуюся конфету.
От тихого и самого длительного между нами разговора отвлекает мигающая красная рамка передачи новостей.
Показывают Ашшур с воздуха. Каин увеличивает громкость.
Смотрю в плазму, затаив дыхание, и не могу своим глазам поверить.
Хвост василиска заигрывает с редкими рекламными щитами, а его узкая морда осторожно пробирается через джунгли небоскребов. Бесконечно длинное змеиное тело скользит по городу, не наводя разруху, а демонстративно привлекая к себе внимание. Безногий зверь будто бы морщится, когда поворачивается в сторону алых огней Капитолия.
Оборачиваюсь на Каина, а он глумливо смеется.
Пережевывает конфету, облокотившись на подушки, и наслаждается собственным хриплым смехом.
