— Как такое возможно, — жестко улыбается он, — с тобой связано…
Подбирает слова, но не сводит с меня взгляда.
— Все хорошее. Лучшее. Ты здесь ни при чем, если я буду сожалеть.
— Каин, — не могу унять беспокойство и руками себя обхватываю, — пожалуйста…
Его предложение звучит так заманчиво. Оставить все позади. Начать новую жизнь. Наш ребенок будет расти в ином обществе. Его отца не назовут «Мясником».
— Приглашаю тебя на пару дней в одно старинное место, — заговаривает он совсем рядом. Я прижимаюсь щекой к выпуклому щетинистому подбородку. — На холмах, но за Ашшуром и вдалеке от гор. Там совсем мало говорящих существ в округе.
— Ты хочешь показать мне что-то?
— Может быть. А может быть, я хочу, чтобы мы хорошенько подумали, Яна.
Его рука отводит мои волосы в сторону, приоткрывая шею. Его губы целуют мою кожу, то ласково, то грубо.
— Ты мечтаешь, чтобы на мне был ошейник, да? — вырывается у меня против воли. — Как тогда, как в старые времена?
— Иногда, — шепотом отзывается Каин, не останавливаясь. — Мечтать не запрещаешь?
— Я смогла бы… попробовать. — Не смотрю на него, а взгляд удерживаю прямо перед собой. — Только… если между нами, — заканчиваю быстро-быстро.
— Только если между нами, — эхом повторяет Каин и явно улыбается мне в шею. — И если ты будешь так дрожать, то это становится куда интереснее.
Он насильно поворачивает мое лицо, чтобы мы встретились взглядами.
— Спасибо, — шепчет он.
— Пожалуйста, — с запинкой отвечаю я.
Глава 24
До особняка Рапидов мы добираемся новым горноходом. В среднем Каин меняет транспорт каждые несколько недель, так как он его регулярно ломает и разбивает до неузнаваемости.
Я никогда не бывала в лесах, огибающих горы с другой стороны от Ашшура. По дороге мы наталкиваемся на две деревни, но Каин утверждает, что они встречаются намного чаще, если добираться основной тропой.
Поместье раскинуто плоской черепахой в низине, поэтому, когда мы останавливаемся у окрашенных и ухоженных ворот, можно объять взглядом бесконечные холмистые дали парка, окружающего дом с трех сторон.
По-видимому, за жилыми площадями и примыкающей территорией кто-то регулярно ухаживает. Мы следуем из холла в гостиную, а оттуда в парадную кухню, и нигде нет и намека на пыль. Но поместье ощущается пустым и забытым.
Я несу Фредерико в коробке, и он выглядывает наружу, шевеля усами-иглами. Котокрыс так редко наслаждается свежим воздухом! Вообще, поездка на природу — замечательная идея.
Каин немногословен с тех пор, как мы завернули к темным воротам, даже для себя.
В горноходе он объяснил, что никто из его рода не проживал в этом доме, но редко использовал примыкающие прерии для охоты. Это место — единственное, что сохранилось от его семьи после расправы.
Я долго стою посреди спальни, всматриваясь в дикий сад за стеклом массивных дверей. Дом утопает в тени, а эта комната отделана тканью и металлами цвета слоновой кости, даря углам и зеркальным отражениям свет. Я поражена, насколько ценные и вычурные вещи использованы для украшения комнаты. Лимонный мрамор холодит мою ладонь, когда дотягиваюсь до подсвечника из литого дикого янтаря. Взгляд то и дело натыкается на диковинку и роскошное изделие.
Каин распахивает двери, ведущие в сад, с другой стороны.
Буйным зеленым ковром стелется тропа к крошечной беседке. С поржавевшей арки свисает лохматый горошек с редкими цветами и дикий хмель.
— Растет медленно с тех пор, как…
Да, с тех пор как природа потеряла силу…
Я выступаю в роли надсмотрщика над Фредерико в диком саду, пока Каин готовит нам обед. Котокрыс быстро возводит себя в чин короля природы, и находит неповоротливого жука, чтобы пнуть того от души. Мое воспитание приносит ровно ноль плодов.
Фредерико морщится, когда Каин ставит перед ним миску с аппетитной мясной кашей.
— И из-за этого капризного уродца ты рисковала своей жизнью.
— Не говори так, — громко шепчу я в стороне, — он все понимает.
Котокрыс демонстративно усаживается у закрытой двери, требуя допуска к глупым садовым жукам. Но на сегодня его прогулки закончились.
— Ты выросла в «Улье», на севере? Когда ты первый раз приехала в Ашшур?
— Много раз бывала в Ашшуре ребенком. Когда я еще младенцем была, родители жили в городе.
— Город основал мой отец. Ашшур.
— Я уже прочитала, — киваю я и беру себе добавки. Зверский аппетит как раз кстати, так как Каин приготовил большие порции.
— Не знал, что об этом еще можно прочитать.
— Надо знать как и где, — покачиваю вытянутый палец. Улыбаюсь, а он внимательно разглядывает меня.
— Почему у тебя такое своенравное восприятие Омег, да и Альф, если ты выросла в пансионате?
— У меня как раз адекватное восприятие. Индивидуальное. И критическое. Ясное дело, в пансионате такому не учили. Там дни наполнены белибердой. Сиди так, жуй то, в общем, кому это интересно?
— Ты делаешь себе комплимент, если называешь «критическим». Основанное на эмоциях и личном страхе — уж точно не критическое.
Протяжно выдыхаю, надув щеки.
— Профессор Рапид, у вас самого своенравное восприятия Альф, да и Омег. Твое сердце могло разорваться, если бы ты продолжил обхаживать меня угрозами и, давай честно, мерзким поведением.
— Желать свою льяну — не мерзко, — морщится он и смеется. — Какая же ты девчонка. Но ты права, мне стоило учесть, что ты ничего не понимаешь в плотских делах.
— Совсем не так все было! И Яна Мишмол — ас в плотских делах.
Выбираю кусок мяса потолще и впиваюсь зубами в мякоть, изображая рычание. Теленок будет растерзан.
Каин старательно сдерживает шквалистый смех, хотя тот хрипами прорывается из грудины. Зануда. Нагибаюсь и поворачиваюсь к Фредерико. Он смотрит на меня широко распахнутыми глазенками. Да, мурзик, все это время ты проживал с монстром.
Каин оставляет дверь в сад открытой, когда настраивает свет в нашей спальне. Я покорно раздеваюсь догола, зная, что ему это нравится, и распускаю волосы.
Он подползает ко мне по кровати, захватывая губами мои бедра и ноги. Выпрямляется, когда я уже взмокла, и принимается терзать грудь и соски.
— Раньше Омеги только железо носили дома, — вполголоса повествует Каин. — Тут, — посасывает мой сосок. — Тут, — целует складки между ног. — И тут, — выдыхает мне в шею.
— Ты хотел… такую Омегу?
— А какого Альфу хотела ты?
Я всегда хотела компаньона, чтобы у нас была настоящая семья. Альфы вообще в столь мирную картину не вписывались. И вообще… Моя мама всегда, когда дверь входную открывала, улыбалась…
Не могу сейчас вспомнить, потом вспомню.
— Ты хочешь, чтобы мы сейчас, чтобы я сейчас… У тебя есть?.. Я имею в виду, ошейник?
Каин проводит большими пальцами по моему лицу. Его теплое дыхание чуть рваное, но заметно контролируемое. Его кожа слишком горячая, каждое прикосновение отзывается во мне, как ожог.
— Ты не ответила на вопрос. Про Альфу.
— Кого-то, как друга, — выговариваю с трудом, не в состоянии оторваться от цепкого взгляда. — Я не знаю точно.
— Не знаешь точно, — он повторяет едва слышно.
Мы погружаемся в переполох обоюдных ласк, и вскоре он нависает надо мною, продавливая жаром уже изнутри. Его руки жестко удерживают мои кисти у изголовья кровати.
Пытаясь утихомирить калейдоскоп эмоций после того, как спадает его узел, я замечаю усилившейся у Каина жар.
Перед тем как удается спросить его о самочувствии, он выходит в сад.
Я сажусь в кровати, когда Каин возвращается. В мясистых руках белеет кожаный ободок, а в серых глазах вскипают и спадают эмоции. Слишком много блеска во взгляде.
— Мне кажется, у тебя жар, Каин, — стараюсь призвать его к разуму.
— Может, гон начинается, но это вряд ли, — рассеянно отвечает он.
Когда он неуклюже пытается надеть на меня тончайший ошейник, его всегда стабильные руки трясутся. Обнимаю их пальцами, но он будто не замечает.
