Я уже приготовилась к драке, но всегда трепетный и вспыльчивый волк неожиданно добродушно фыркнул, а после посмотрел на меня, как-то странно выпучив глаза.
— Вы Липу не видели? — слегка помедлив, уточнила я.
— Нет, а должны? — деланно безразлично отозвался Велес, переглянувшись с демоном, что вызвало во мне неясную тревогу.
— Нет, наверное… Просто думала, что она выбежала во двор. Кажется, она приболела, — поделилась я наблюдениями, оттягивая время и пытаясь понять, что меня смущает. А смущало меня то, что при моем появлении демон даже не обернулся, слишком яростно снимая стружку с деревяшки, которая сейчас походила больше на бересту, чем на полноценную плашку. — Э-э-э, Володь, у тебя все нормально? — задалась вопросом я, привлекая внимание мужика к себе.
— Отлично, — кивнул он отрывисто.
— Точно? — не поверила я, так как он сейчас даже не заметил, что строгает козлы, потому что бедную плашку уже стер в труху. — Ты сейчас козлы на опилки пустишь! — попыталась я вразумить мужчину, пока не осталась без инвентаря.
— А, это… Для растопки это, — все же остановившись, ответил демон почти сконфуженно. — Ты же баню хотела топить сегодня…
— А ты, Даринушка, чего хотела? — привлек мое внимание волк. — Видишь же, мужчина работает. Не отвлекай. А то под руку попадешь, этот бестолковый себе еще пальцы срежет. А у него они каждый подотчетные. Тебе же его в целости нужно вернуть, а не оправдываться из-за недокомплекта… — нравоучительно заметил подозрительно лояльный Велес. Подозрительно то, что лояльный к Володьке. — Между прочим, мужик давно некормленый. Совсем уморить решила? Голодный, вот и странный. Ты бы пошла, приготовила что-нибудь из того, что сегодня накупили…
— Что за день такой? — спросила я тихо себе под нос, неуверенно разворачиваясь, но тут услышала предупреждение волка:
— Кто-то идет! — заметил Велес и принюхался. — Человек, — дал он ценное уточнение. А то у нас тут в округе, кого только не встретишь. Леший, медведь, а то и невесты бесхозные… и неизвестно, кто страшнее. Особенно в сумерках.
— Мужчина? — вздохнула я, вспомнив угрозу Василия наведаться ко мне в гости.
— Нет, баба какая-то. Деревней пахнет, — ответил Велес. На последней фразе голос странно понизил и прижал уши с видом, который он имел, когда я ловила его на питье молока прямо из ведер. — Я это… вспомнил тут… дело есть. И, Рогатый, ты того… подсобил бы, — выпучил он глаза на демона, который растерянно нахмурился, как и я, не поняв происходящего. — Идем, говорю, — как-то слишком многозначительно потребовал друг, ухватив демона зубами за рукав, а после потянул за угол дома. — Ы, аиа, е ай, ы а уом! — прочавкал волк, поднимая градус абсурда происходящего.
— Чего? — искренне не поняла я, наблюдая отступление друзей по неведомым мне делам.
Волк выплюнул рукав, а демон, отчего-то понявший волка, решил перевести:
— Ты, Дарина, не переживай, мы за углом будем, — пообещал демон, а после ловко скрылся за магическим зверем с виду делать непонятное дело за углом дома…
— Да что тут происходит, вообще? — не выдержала я и вопросила уже у пустого двора. Как раз в этот момент в ворота постучали, а я, пыша негодованием, пошла открывать, чтобы посмотреть, кого там принесло. К гостям я была не расположена, о чем и собиралась сообщить. Черт его знает, что этот странный день собирается преподнести теперь. Рисковать я не хочу.
— Кто? — потребовала я ответа, не отворяя ворот. Но вот кого я совершенно не ожидала услышать, так это… Агафью.
— Дарина? Это я. Отвори, будь добра… мне поведать тебе кой-чего надобно…
Я застыла в шоке, поборов секундный порыв спрятаться под уличную лавку, потеснив двух несушек, но после взяла себя в руки, вспомнив, что я на своей территории, Велес учуял лишь одну Агафью, потому засады ждать не стоит, и вообще, чего я, с одной вредной бабой не справлюсь?
Но для успокоения все же отыскала взглядом поленце и положила его тут же на лавочку, чтобы в случае чего обороняться с достоинством. Ну, насколько это вообще возможно, учитывая, что я буду размахивать поленом, как дубиной пещерный человек…
— Зачем пришла? — приоткрыла я калит, чтобы видеть незваную гостью и сильно удивилась ее виду: затравленному, нервному, слишком бледному. И где-то заискивающему, учитывая кривую и дрожащую, выданную явно через силу, улыбку, что она мне показала. Не припомню, чтобы она мне вообще хоть когда-то улыбалась, потому ее нынешние потуги больше походили на болезненные страдания, как при зубной боли. Или дело в глистах. Потому что глаза Агафья пучила не хуже Липы.
— Я… — начала она и нервно осмотрелась. — Я пришла прощения просить у тебя, Дарина… — выдавила она, что совершенно сбило меня с толку, а я спросила:
— Тебе чего же, нездоровится? — растерянно уточнила я, уже подозревая нехорошее. Вряд ли глисты на бабу так подействовать могли. Могла бы грешить на Василия, но он, насколько могу судить о нем, бить женщин был не приучен. Потому нравоучительную затрещину от любимого зятя, как возможный вариант и причину появления здесь Агафьи, отмела сразу.
— Ась? — изумилась баба, а я вздохнула и открыла калиту шире.
— Проходи, — устало предложила я, чем бабка с опаской, нервно озираясь, но воспользовалась, держа перед собой в руках какой-то небольшой и легкий куль. — Я устала, а у меня еще много дел… — с намеком произнесла я, что поняли довольно быстро, и баба кивнула. — Тебя что, Василий заставил прийти?
— Нет, Василий и не ведает, шо я сюда направиласи. Совесть… заела. Точнее, может… заесть, — сглотнула она, вновь как-то насупившись. — Таки вот, — вновь взялась говорить Агафья, запинаясь на некоторых словах. — Я была неправая. Прости, если сможешь, за то, что наговорила сегодня… и вообще. За Дарью очень переживаю, за Настеньку и лялечку еще не рожденную. Это… это я не на тебя серчаю, а на… — начала она и виновато опустила взгляд. — Ты и сама знаешь.
— Знаю, — кивнула я коротко. — Но мамы нет уже семь лет как. Это все?
— Вот, — ткнула она мне в руки принесенный куль, который я едва не выбросила от неожиданности. — Прими в дар, как извинения, — проворчала она и уже хотела уйти, развернувшись к воротам. Сбросив с себя оковы растерянности, я ее остановила:
— Подожди. У меня есть лекарства. Они должны облегчить горячку Дарьи и помочь ей восстановиться. Для ребеночка безвредное. Куда страшнее, если Дарья пролежит в горячке еще несколько дней. Возьмешь? — неуверенно предложила я. Та вновь насупилась, словно хотела отказаться, но затем глянула мне за плечо, вздрогнула и как-то слишком рьяно закивала с широкой прореженной улыбкой, которая должна была быть любезной и благодарной… наверное. На деле же выглядело так, будто у нее вновь живот скрутило. — А ты давно полынь пила? — уточнила я, так как эту траву деревенские практиковали как профилактику от нутряных паразитов.
— Утречком, а чаво? — в свою очередь насторожилась баба.
— Ты… пей ее почаще, — посоветовала я. — Сейчас вернусь с лекарствами, ты стой на месте только, — предупредила, а после отправилась в дом в неком оцепенении. — И все же, что за день такой? — вновь спросила я у пустоты. Уже в доме с некоторым удивлением увидела у себя в руках кулек, про который успела забыть. Развернула его и увидела платок. Тот самый, розовый и теплый, что так приглянулся мне утром на базаре…
***
Из высоких и дорогих палат старосты пышущая гневом женщина в темных и закрытых одеждах выходила стремительно. Путь из дома дочери до своего собственного не занял много времени, учитывая то, что были они соседями, потому остыть и успокоиться уже пожилая женщина успеть не могла. У себя в горнице она сбросила тонкий, но дорогой, подшитый мехом кафтан, а следом последовали и сапожки, которыми женщина гордилась и любила хвастаться перед деревенскими подружками, для которых сапоги уже были роскошью.
Быть свахой для действующего старосты — почетно и прибыльно. Тем более, что скоро и зятек может стать старостой, и любимую тещу наверняка не обидит.
