Я честно постарался уснуть, выровняв дыхание, но рядом с Евой это было крайне сложно. Она-то, судя по тихому сопению, уже провалилась в сладкий сон. Осторожно приподнялся на локте, чтобы посмотреть: правда спит? Глаза давно привыкли к темноте, и в такой близости легко было различить чуть подрагивающие ресницы, будто ей снилось что-то волнующее, и губы, сомкнутые в тонкую упрямую линию.
Она дернулась, то ли отталкивая кого-то, то ли, наоборот, притягивая, засучила ногами. Гребаные черти, она что, и в спящем виде не даст мне покоя?!
— Евааа, — прошептал тихонько, чтобы не напугать. Мне же может быть хуже, не сомневаюсь. — Ева, все хорошо?
Вопрос из разряда тупейших, но ничего другого в голову не пришло. И вообще стало не по себе от озабоченного выражения лица мелочи. По-моему, она вот-вот заплачет. Значит, сон не слишком приятный, и можно смело вырывать оттуда, без угрызений совести.
— Ева, — провел пальцами по волосам, вечно лохматым, будто она про гребни никогда не слышала, коснулся скулы, щеки, подбородка. — Это просто сон. Все хорошо.
Она мотнула головой, чуть не врезав мне лбом по носу, снова откинулась на покрывало, грязно выругалась и только потом приоткрыла глаза.
— Что, уже уходим?
— Нет. Мне показалось, что тебе снился страшный сон. Ты пищала.
— Не придумывай. Я не пищу, — будто сквозь дрему пробормотала девчонка. — Но было страшно, это да.
Видимо, так до конца и не проснувшись, она перевернулась на другой бок, лицом ко мне, закинула ногу на мое бедро, а руку — поперек груди, и уткнулась носом в плечо. Еще и сладко причмокнула. Млять! Отшвырнуть бы наглую ведьму, пусть спит на своей половине. Не привык делить свою кровать, не считая утех, с кем бы то ни было. И сегодня уже вряд ли получится уснуть.
ГЛАВА 25. Под открытым небом
Адриан
Перед рассветом, то есть, в самый темный час, проснулся как от толчка. Осторожно повернулся к Еве — та так же сладенько посапывала, устроившись на сгибе моего локтя. Лежал без движения достаточно долго, чтобы возможные наблюдатели поверили, что снова уснул. Но никаких поползновений в нашу сторону. Только обычный шум ночного леса и воды. Ничего лишнего.
Девчонка что-то пробормотала и опять закинула ногу, попав сгибом по самому важному месту. Охнул, когда острое колено врезалось в пах, а эта чертовка даже не проснулась! Во сне она раскуталась, подол задрался, и теперь в темноте было хорошо видно очертания светлой кожи, покоящейся на моих бедрах.
Аккуратно положил руку сверху, погладил. Медленно провел вниз, до самой стопы, потом обратно. Тонкая, как у косули, ножка была горячей, несмотря на холодную ночь. Забеспокоился, извернулся, чтобы потрогать лоб. Нет, все нормально. Это, наверное, внутренний огонь одаренных. Сжигает не только все на своем пути, но и вокруг за несколько километров.
Вернул руку на ее бедро. Нежная кожа так и манила прикоснуться, погладить, поцеловать. А еще вспомнилось, что ведьмы не носят белье, и, значит, сдвинь я ладонь немного выше, могу дотронуться до женского сокровенного. Проскользил ладонью туда, где скомканный подол прикрывал только ягодицы. Легонько сжал. В штанах налилось, натягивая ткань почти до предела.
Ева опять что-то сказала и сильнее прижалась к моему телу. Ее рука оказалась на груди, нашла ворот рубашки и скомкала его в свой маленький кулачок. Замер, боясь пошевелиться и разбудить. Подождал немного, едва дыша, и продолжил.
Скользнул под подол, оглаживая бедро, запустил пальцы чуть дальше, касаясь нежных складочек. Чуть не застонал, почувствовав, как они моментально увлажняются под моими пальцами. Какая ты все-таки отзывчивая, Ева! Даже во сне умудряешься свести меня с ума, при этом ничего не делая!
Моя вторая рука легла на член. Сквозь штаны начал поглаживать его, пока пальцы ласкали ее лепестки. Девчонка испустила тихий стон, шевельнув бедрами мне навстречу. Дышать стало тяжело, сердце забилось как ошалевшее. Оттянул ткань и уже всей ладонью обхватил свой прибор.
Это какое-то безумие! Если бы мне кто-нибудь когда-нибудь сказал, что буду дрочить на свою жену, пока она спит рядом и в ус не дует, этот несчастный получил бы в бубен за нелепое предположение. Но сейчас это казалось единственным, что нужно, крайне необходимо, и немедленно! Хотя вру, с гораздо большим удовольствием я бы нагнул ее и выполнил свой чертов супружеский долг, да так, чтобы она умоляла меня не останавливаться.
Складки под моими пальцами набухли, признаваясь, что, по крайней мере, ее тело тоже не смогло остаться равнодушным к общему сумасшествию. Она тихо постанывала, так и не просыпаясь, а я, сцепив зубы, удовлетворял нас обоих, чувствуя, что разрядка вот-вот наступит. Еще немного, моя девочка!
Прошлый раз сдержался, не погружая пальцы в девственное лоно. Сейчас же позволил себе неглубоко скользнуть внутрь одним пальцем, ощущая, как там тесно. Несколько движений — и Ева содрогнулась, орошая мою ладонь влагой удовольствия. Моя ведьмочка кончила, заскулив мне в плечо, и так и не проснувшись.
Доведя себя до оргазма, я зашипел, изо всех сил стараясь издавать как можно меньше звуков, но это было очень сложно. Сердце стучало набатом в ушах, по вискам тек пот, из груди вырывались хриплые выдохи.
Что ты со мной сделала, бесовская девка?! Я не узнаю себя, и мне это не нравится.
ГЛАВА 26. Неудачный заплыв
Ева
Утром меня разбудил… ну, разумеется, Ад. И что ему не спится, спрашивается? Еще же так рано! Тем более, мне снилось что-то настолько хорошее и приятное, что открывать глаза вообще не хотелось. А вот продлить сладостную негу, где нет места дурацким проблемам, хотя бы ненадолго, очень хотелось. Но требовательные руки тормошили за плечи, еще и глухое:
— Ева, нам пора!
— Дай мне еще пять минуточек, — проговорила сонно, и попыталась закрыться покрывалом с головой.
Ага, щас! Так мне и позволили! Бессовестно выдернули из моих некрепких ладоней и пробубнили:
— Потом выспишься. Нужна твоя помощь!
Естественно, всем нужна помощь от такой ответственной и способной меня! Нехотя подняла одно веко, поморщилась от яркого солнца, бьющего прямо в лоб, и перевела взгляд на нависшую сверху уже чем-то недовольную моську мужчины.
А ведь он не такой уж и урод, подумалось мне. Или я его не под тем углом разглядывала? Просто сейчас кажется, что грубоватые черты лица вовсе не портят общий вид, а, наоборот, придают ему некий шарм. Чисто мужественную красоту. Легкая щетина покрыла щеки, делая светлые глаза ярче и выразительнее. Прямые губы казались искусанными, будто он что-то долго и сосредоточенно обдумывал.
Ой, что-то не то в голову с утра пораньше лезет. Это все придурочные сны! Точно! Ворвался сначала в мою жизнь, а потом и подсознание, скотина! И такое там вытворял, что, была бы на моем месте приличная девица из деревни, давно бы сгорела от стыда на том же месте, что лежу. Я-то, конечно, тоже приличная, но в остальном полное несовпадение. Так что покрываться румянцем даже не планирую.
Хотя, если честно, почти полночи я маялась вовсе не от эротических фантазий. Наоборот, чудилось что-то темное, страшное и пугающее. Словно со мной кто-то разговаривал, угрожал, и вообще всячески вел себя как недружелюбный тип. Даже лицо успела мельком рассмотреть, но, как водится, проснувшись, тут же забыла.
— Чего надо? — спросила недовольно, чтобы на корню задавить появившуюся из ниоткуда симпатию к своему мужу.
— Ты же можешь отправить письмо, кому следует?
— Могу.
— Отлично! Тогда поторопись!
Ад отошел, дожидаясь, пока я встану, кряхтя как старуха, слезающая с печи, и протянул бумажку.
— Дай хоть умыться, — огрызнулась.
— Все потом.
— Эксплуатация ведьминого труда, между прочим, стоит ой как дорого, — проворчала, но все же забрала письмо. — Кому отправлять?
— Тебе адрес назвать?
— На кой он мне нужен? Имя человека скажи.
— Бриан Фрондель.
Где-то я уже слышала это имя, причем, не так, чтоб очень давно. Вот только когда? И при каких обстоятельствах? Блин, память стала совсем девичья!
