в дом.
Внутри все оказалось так же, как и год назад, когда староста привел нашу перепуганную троицу с раненым на руках. Иванушке крупно повезло наткнуться на раненого в роще травника, ведь именно к нему за травами и отправили Аленку.
Подруга быстро обработала и перебинтовала оставшиеся от волчьих клыков раны, опытным взглядом отыскала нужные мешки и беспомощно прикусила нижнюю губу. Долг требовал забрать нужное и немедленно вернуться в Древотяпск, где страдали дети. И он же не давал Аленке бросить раненого на произвол судьбы.
После часового спора на крохотной кухне, больше похожей на лавку с растениями, мне удалось убедить Иванушку, что я взрослая девочка и опытный маг-практик, который самостоятельно доберется до Древотяпска и легко отобьется от стаи. А вот убедить подругу, что я умею читать надписи на баночках и делать перевязки, оказалось куда сложнее.
– Жаропонижающее в маленьком флакончике с белой биркой, – наверное, в сотый раз инструктировала она, – дашь стандартную дозу в семь капель, если температура поднимется до тридцати девяти и выше. Баночку с заживляющей мазью и бинты я оставила на тумбочке, меняй повязки каждые четыре часа…
– Аленка, я все помню, – перебила я, мягко подталкивая подругу к груженным мешками коням.
– А… – приготовилась к новой порции наставлений травница.
– А если забуду, то ты написала подробную инструкцию, – напомнила я о трех исписанных убористым почерком листах.
– И…
– И я обязательно подежурю возле больного всю ночь, потому что первые десять часов критические, – кивнула я.
Аленка опять набрала воздух в легкие, чтобы выдать новую инструкцию, но я опередила:
– Езжай уже. Все будет хорошо.
Друзья покинули Рогатины, оставив больного на мое попечение. Миродар пришел в себя, проболтал со мной несколько часов и даже поел, но, вопреки моим же утверждениям, ничего хорошего в ту ночь не случилось.
Стоило только подумать, что беда миновала, как спасенному стало худо.
Миродар, тихо постанывая от боли и жара, метался на смятых простынях. Я испуганной белочкой бегала вокруг и психовала, потому что в инструкции, оставленной Аленкой, не было ни слова о том, что у больного начнется рвота и кровотечение из носа, а чудо-средство от температуры ничего с этой самой температурой сделать не сможет.
На рассвете пришлось бежать к колодцу за водой, так как все запасы ушли на компрессы больному. Я подхватила ведро, сунула ноги в первую попавшуюся обувку, накинула теплый платок на плечи и выскочила на крыльцо, где и столкнулась с приехавшим Володаром.
– Что с моим побратимом? – угрожающе навис он сверху, но я так устала и перенервничала за ночь, что вместо ответа вручила синеглазому незнакомцу пустое ведро и отправила к колодцу за водой.
Еще и прикрикнула, мол, поскорее, когда опешивший от такого поворота событий мужчина попытался возразить. А дальше…
Дальше мы сражались за жизнь Миродара вместе.
Плечом к плечу стояли возле больного, в четыре руки меняли повязки и смазывали раны заживляющей мазью, по очереди бегали перекусить, когда выпадала свободная минутка, и поили настойчиво сопротивляющегося больного из ложечки то водой, то лекарством.
Прошли почти сутки, прежде чем температура начала спадать и Миродар почувствовал себя лучше. Только тогда тревога отступила, и накатила усталость.
– Я первая легла, – попыталась отстоять единственное койко-место я.
– Это моя кровать, – широко зевнул синеглазый незнакомец, заваливаясь рядом.
– Вот и уступи ее мне, как приличный хозяин.
– Ничего не знаю. И вообще уже сплю, – сонно пробормотал мужчина, подмяв меня одной рукой, уткнулся лицом в затылок и моментально вырубился.
Я недовольно толкнула его локтем, поняла, что бесполезно, и решила, что в текущей ситуации больше хочу спать, а не качать права и заикаться о приличиях.
Чтобы очнуться через несколько часов, неслышно собрать свои вещи, оседлать лошадь до того, как пошедший на поправку травник с побратимом проснутся, и оставить Рогатины.
Вернувшись в Древотяпск, я выкинула синеглазых побратимов из головы и продолжила жить как раньше. Но через месяц Володар приехал в магическую школу и поставил всех на уши… Вернулся через год, принял у меня экзамен и рванул в Бздынь спасать от «голодного» дракона… И вот мы снова там, где познакомились…
Стук топора и девичий смех, долетевшие со двора, отвлекли меня от неожиданных воспоминаний. Я подошла к окну, отодвинула занавеску и обнаружила, что колун перекочевал из рук обросшего бородкой травника к побратиму.
Володар снял куртку с рубахой, оставшись в одних штанах, и теперь щеголял голым и, надо отдать должное, весьма мускулистым торсом. И все бы ничего, но у забора под видом общения с травником уже собралась группа хихикающих девушек, которые кокетливо стреляли глазками и смущенно краснели, стоило магу поднять голову и кинуть на них мимолетный взгляд.
Решив, что тоже должна присоединиться к общему веселью, я быстро сменила дорожную одежду на свежую, заплела косу и вышла на крыльцо, где была перехвачена старушкой.
– Это ты, шо ль, ведьма? – сварливым голосом уточнила она.
– Ну допустим, – не стала я вдаваться в подробности и указывать на тонкую грань между дипломированным магом и деревенской ведьмой.
– Худющая какая… – неодобрительно пробормотала старуха, еще раз окинула меня оценивающим взглядом и поманила скрюченным старостью пальцем.
– Подь сюды, дочка, дельце для тебя имеется.
Остановка пятнадцатая
Пасека «Бабушкин мед»
На первый взгляд дельце казалось плевым. У старушки завелись кроты – известные вредители всех огородов. «Эти ироды подземные» перерыли бабке все, что только можно и нельзя.
– Чего я токмо с ними, дочка, не делала, – жаловалась она, бодро семеня по главной улице Рогатин. – Чем ток не травила, какую гадость токмо в кротовины не лила… Этим хоть бы хны! Утром семь новых дырок. И это токмо возле калитки.
Кивая и уже предвкушая простую работенку, я и сама не заметила, как дошла вместе с причитающей бабкой до последнего надела. У ладного заборчика перед домом стояла широкая скамейка, где под ласковыми лучами солнышка грелись такие же доброжелательные старушки.
– Добрый день, – поздоровалась я.
– Драсти, – хором протянули бабули, демонстрируя широкие улыбки.
– Подсоби, дочка, я тебе полсеребра заплачу, но токмо изведи ты уже этих паскудников, – сказала заказчица, пропуская меня в калитку.
Но едва я зашла, как за спиной скрипнули петли и щелкнула задвижка.
– Эй? – недоуменно воскликнула я и… обнаружила, что стою в центре недовольно гудящего пчелиного роя.
Хрипло и насмешливо каркнул ворон. Широкие улыбки старушек превратились в дружелюбные оскалы.
– Давай-давай, доченька, – подбодрила бабка, отходя к скамеечке, где уже предвкушали веселье ее великовозрастные подружки. – Пока пчелки вконец не озверели.
«Ж-ж-ж», – недовольно
