в лист — недовольство книги заклинаний в полной красе. Главное, что она позволила маленькую шалость и капельку вандализма к себе.
— Да, да, конечно-конечно, первый и последний раз. — закивала я в поддержку своего обещания.
Я взяла лист, на котором были написаны важные строчки. Под моими пальцами лист озарился мягким золотистым светом и остался в моих руках. Я долго размышляла, куда же мне его спрятать — у меня не было карманов, а в самом надежном месте, под сердцем, некуда было вложить скромный сверток. Все бельевые майки, которые носили здесь, были совсем неподходящими для того, чтобы схоронить ценную бумагу. Свернутый листок, я укрыла в носке. За неимением другого тайника, я решила, что так было лучше.
Пока Варя игралась, я задала еще несколько вопросов книге. Меня заинтересовали другие расы, а, если быть конкретнее, ящеры и зверолюди. Книга поведала, что ящеры были больше рептилиями, нежели людьми. Они были мало подвержены эмоциям, и супруга выбирали для себя по хорошей вероятности продолжить род. Браки могут быть созданы только с себе подобными. Неживородящие. Замедленный обмен веществ. Теплолюбивы. Продолжительность жизни была около ста пятидесяти — двух ста лет. Издревле существовал отдельный город с самым теплым климатом на континенте. До появления совета город носил название Ишаас, а сейчас он назывался Город — Ящеров.
«Хм… — подумала я, — неживородящие, это как? Яйцо?»
Такие подробности я была не готова узнать, и спросила у книги:
— А Зверолюди?
«Зверолюди — полная противоположность ящерам, они были более эмоциональными, даже вспыльчивыми, страстными натурами. Живородящие. Редко, но встречались смешанные браки с людьми. У смешанных пар рождались зверолюди, никаких полукровок не существовало. Зверолюди обладали доминантным геном. Подобные союзы не часто встречались, но и редкостью не являлись. На Ровене, аналогично Городу — Ящеров, был гордо для зверолюдей. Но, в отличии от ящеров, климат там был крайне суров и холоден из-за близости к горной возвышенности»
Я даже про песчаных змиев спросила, ведь, ведающая Эбу относилась к этой расе. Книга сказала, что это была еще одна интересная раса, которая была рептилиеподобной, но живородящей. Раса предпочитала и отменно переносила жаркий климат. Поселение змиев селилась в песках Арсара на Войре. Имели единственную пару за всю жизнь. Эбу поэтому и пересекла Легендарное море в свое время — она потеряла своего мужа, не смогла его спасти. Эбу решила поменять всю жизнь, полностью отдаваясь одиночеству и скорби. Возможно, именно отдавая дань единственной любви всей своей жизни, когда помогала Гарну и Лиане.
Мое очередное изучение этого мира подошло к концу, у меня устали глаза, а при подкрадывающейся темноте стало хуже видно. Неторопливо наступало время тьмы. Пришла пора зажечь свечи, разобрать постиранные домом вещи и позвать варю на ужин.
В ванной комнате Варя, Грозный и Лапочка меня поймали. Я предложила во время ужина понаблюдать, как окончательно стемнеет, и поесть на опушке возле дома. Дочка этой идеей осталась очень довольна, пылко и резво начала помогать мне собирать вещи на импровизированный пикник. Даже Грозный помог, отыскав в закромах тайной коморки подобие пледа. Веселой семьей-гурьбой мы уселись совсем рядом с домом на мягком покрывале. Компот в кувшине, блюда на тарелках, в руках вилки, природа перед носом, ветер в волосах — счастье. И пока мы тихо вкушали и наслаждались, вышла замечательная беседа, где Лапочка рассказала, что же она умела.
— Простите, Василиса, но я не только няня. — ответила мне синичка. — Я профессиональная гувернантка, в мои обязанности входит не только присмотр за Варенькой, но и ее образование, игра, воспитание и небольшие возможности по защите. Совсем крохи, но все же что-то и я могу, а не только Грозный.
— Ого-о, — протянула я, отправляя в рот следующую вилку. Лапочка открыла передо мной уйму перспектив. Это было так здорово. Я уже в своих мечтах отправилась приобретать карандаши, краски и все-все, что только могло бы понадобиться для не просто няни, а для профессиональной гувернантки, но услышала приближающиеся шаги.
Их услышала не только я одна, мы все обернулись на шорох запозднившегося гостя. Визитером оказался Киаран с бесстрастной физиономией, ничего не менялось в выражении его лица.
— Добрый вечер! — произнес Киаран. — Я пришел ознакомить тебя с подробностями случившегося с Шисой.
Он замолчал и после непродолжительной паузы, за которую я не успела сообразить, что от меня требовалось, спросил:
— Мы можем поговорить, одни?
Я посмотрела на Варю и спросила у нее:
— Варя, ты побудешь без меня еще немного?
— Ничего мам, я буду с Грозным и Лапочкой. — ответила моя дочь.
— Лапочка, — обратилась я к птичке, — займитесь чем-нибудь полезным после ужина, на твое усмотрение. Грозный, береги девочек!
— Пройдем на кухню, Киаран! — предложила я.
Киаран утвердительно кивнул и отправился следом за мной. По дороге в дом мы хранили молчание и только, когда сели друг напротив друга за кухонный стол, Киаран начал говорить:
— Шиса — единственная дочь Хены и Хааша. Среди ящеров вырастить одно яйцо это уже было огромным достоянием. Это объясняет их трепетное отношение к своим отпрыскам. Дочка Хааша и Хены была для них исключительной, в семье ее очень любили и чрезмерно оберегали. Не было никаких предупреждений, брожений в обществе или писем с угрозами. Не было никаких недовольств или споров в совете. Ничего не предвещало покушение на единственную дочь главного мастера.
Шиса часто посещала башни в сопровождении своих нянек без опаски. После одного такого визита девочка отметила плохое самочувствие, а к вечеру у нее поднялась высокая температура. Сначала никто не переживал, иногда у ящеров случалась лихорадка перед скачком роста и линьки чешуек, но в этот раз жар затянулся, а чешуйки остались крепко сидящими на коже. Тогда Хена заподозрила, что с Шисой что-то происходит.
Как только не пытались помочь девочке, но все усилия были безрезультатными. Шисе становилось все хуже. Хааш принял нелегкое решение — отправить девочку в безвременье. Он разыскивал ведающих, обратился на Войру, но ему осталось молиться всем богам о ее спасении. Он утверждает, что этим спасением можешь быть ты. Так ему поведали сами боги.
Речь Киарана была язвительной и полна не очень приятных откровений. Во-первых, его отношение к Шисе, его странное восприятие родительской любви Хааша и Хены. Мне показалось, что он пренебрежительно отозвался об их трепетном отношении к единственной дочери. И последним было то, что сам Киаран не считал мнение Хааша правильным. Я, конечно, не самая лучшая ведающая во всей Азалии, но лучше иметь хоть какой-то шанс на выздоровление, нежели совсем никакого. Это была провокация от Киарана
