вопрос ведьма начинает закипать. Она закатывает глаза и возмущенно фыркает:
— Да потому, глупая ты девчонка, что проклятье снять невозможно, если не знаешь, как. Гехарт этого не знал. Вот и не снял.
— Но как же… А провидицы? Разве они не могли подсказать, как избавиться от проклятья?
— Провидицы видят не все, — отрезает ведьма.
— Но все-таки видят многое! Алан уверял, что провидица говорила ему про девушку из рода Монтегю, у которой есть шанс пережить первую неделю и понравиться замку. Он говорил, что у девушки проявится магия, которая поможет снять с него проклятье…
— Говорю же, — перебивает Нерия, — провидицы видят не все. Вот, к примеру, ты. Ты уже понравилась замку, и недели не прошло. Так что можешь снимать проклятие хоть сейчас.
— Вы уверены?
— Жаль, — ворчит сердито ведьма, — что сама провести обряд не могу. Приходится с тобой, дурехой упрямой, возиться!
— Получается, Гехарт из-за вашего проклятия восемь раз овдовел?
— Все так, — самодовольно соглашается ведьма. — Я настроила это место изводить всех смазливых девиц и законных жен Элиаса.
— Как они умерли? — спрашиваю, содрогаясь от ее жестокости.
— Зачем тебе знать?
— Хочу понимать, чего мне следует опасаться.
Нерия пожимает покатыми плечами и принимается перечислять:
— Первая нашла потайной ход, заблудилась в переходе и умерла от жажды. Третью укусила ядовитая змея. На пятую напала русалка. Шестую здорово испугал призрак первой жены, и она умерла от разрыва сердца. Вторая, четвертая, седьмая и восьмая — умерли от лап горгулий.
— Бедные девушки.
— Сами виноваты. Они обрекли себя на смерть, связавшись с Гехартом, — заводится ведьма. — На что надеялся лорд? Что сможет выбросить меня из своей жизни, как сломанную куклу? И потом, как ни в чем ни бывало, водить сюда других девиц? Хах! Как бы ни так!
— Положим, Гехарт поступил с вами жестоко. Но девушки тут при чем?
— Мне плевать на женщин, что позарились на Гехарта. Я хотела, чтобы он страдал. Чтобы он терял каждую, которую посчитал достойной занять роль своей жены, раз меня посчитал недостойной.
Качаю головой.
Как тут объяснить, что она невинных девушек погубила ни за что? Столько лет прошло с момента предательства, а в ее глазах по-прежнему горит боль обиды и желание мстить дальше. Хотя куда уж дальше? Обидчик в могиле, а она до сих пор никак не угомонится.
Такое чувство, что в этом мире о психотерапевтах даже не слышали.
Тяжело вздыхаю.
— Я поняла вашу позицию. Вы, Нерия, не переживайте за сына! Снимем вашему Алану заклятье, и будет он нормально жить. Из дракона в человека и обратно превращаться без всяких проблем. А потом жену подыщем хорошую, хозяйственную красавицу. Такую, чтоб ему нравилась, и, самое главное, чтобы вам понравилась в качестве невестки…
— Ты о чем говоришь, смертная? — напрягается ведьма и медленно поднимается со стула. — Я тебя обряд просила для сына провести, а не жену новую искать! Зачем ему новая, когда есть ты?
В синих глазах разгорается холодный гнев, заставляющий меня замолчать.
М-да.
Не ожидала такой бурной реакции от ведьмы. Всего-то и хотела разведать, как она относится к нашему браку и возможному разводу.
Мне казалось, что не особо я ей нравлюсь, что она будет только рада избавиться от меня, но при этом разговор про новую жену она встретила так неласково.
Странно. Какой ей от меня прок после того, как я Алана избавлю от проклятия? Обещаю себе подумать об этом на досуге.
Быстро перехожу к последнему, намеченному заранее пункту переговоров.
— Самое главное, Нерия, я помогу вам снять с сына заклятие. А взамен попрошу сделать то же самое для другого человека.
Ведьма хмурится, но молчит.
Ждет подробностей.
— Ваш сын превратил в белку мою служанку. Когда я сниму проклятье с Алана, расколдуйте и вы, будьте добры, мою служанку!
— Нет.
— Почему? — растерянно моргаю.
Не ожидала такого резкого отказа, честно. Мне казалось, что у нас с ведьмой наладился адекватный разговор. И я ведь прошу не больше, чем сама готова ей дать. Хотя на самом деле даже меньше прошу.
Для матери спасти сына от заклятия значит гораздо больше, чем когда служанку от заклятия спасают. Эмоциональный вес у этих услуг получается разный.
— Ты не думай, что я капризничаю, — вдруг добавляет Нерия. — Помогла, если бы могла. Да только сильнее магии Алана нет ни у кого в округе. И я тут не исключение.
Со вздохом киваю.
Ну, раз не может, что с нее взять!
Хорошо, что Тания спит, не слышит наш разговор. А то бы расстроилась, бедняжка.
— Осталось выяснить последнее, — говорю. — Когда я сниму заклятие с вашего сына, горгулии, змеи и всякая нечисть перестанут на меня покушаться?
— Ну коне-е-ечно! — закатывает глаза ведьма и всплескивает руками. — Снимешь мое проклятие — тебе легче будет выжить. Я чего разозлилась-то? Боялась, что ты окочуришься прежде, чем доживешь до завтрашнего дня. А ты, вон, смотрю, выжила. Живучая ты, девка. А, главное, простая. Из нашенских, из деревенских. Не то, что фифы расфуфыренные, которых Гехарт сюда водил. Палец об палец не ударили. Больше трех суток в замке ни одна из них не протянула.
Ведьма с презрением передергивает плечами и оглядывается на дверь. К концу разговора она выглядит довольно мило. Никаких черных кругов под глазами, губы нормального цвета и смотрит по-человечески. Интересно, как она свою внешность наловчилась менять?
— Ну все тогда, — подытоживает ведьма вполне миролюбиво. — Больше вопросов нет?
— Нет. Все понятно. Спасибо, Нерия.
— Да, пожалуйста, мне не жалко. Ты главное, не тяни. Тебе же самой выгодно быстрее от проклятия избавиться. А про другую жену даже думать забудь! Поняла? — она строго грозит мне пальцем и растворяется в воздухе.
Поняла, поняла, смеюсь.
На следующее утро просыпаюсь в хорошем настроении. Солнышко уже дотянулась своими лучами до нашей кухни. Так приятно очнуться под пение птиц, живой и невредимой. Вспоминаю, как ведьма меня вчера хвалила, и настроение становится еще лучше.
Напевая простенький вальс, первым делом варю себе овсянку с черносливом и орешками. Приправляю медом, когда остывает, и, с удовольствием, съедаю содержимое тарелки, все до капельки.
Удивительное дело.
Раньше мне нравились каши только на молоке и масле, а сейчас и на воде ем за милую душу.
Пока уплетаю завтрак, Тания щелкает семечки и щебечет о своем. Вспоминает жизнь в матушкином доме, заставляя в очередной раз порадоваться, что она не слышала наш ночной разговор с ведьмой. А то вместо предвкушающих разговоров завела бы заунывные.
После завтрака, помыв посуду, — о, время, утекающее сквозь пальцы
