и растения. К вечеру они заметно воспряли духом, и я срываю пару веточек тимьяна для сегодняшнего ужина.
Когда мы доходим до кухни, Тании, как всегда, достаются орешки и морковка.
А вот себя я решаю слегка побаловать.
Первым делом разжигаю костер. Достаю из кладовой холщовый мешок с мукой. На вид и вкус — цельнозерновая, пшеничная. Пойдет!
Высыпаю в металлическую кастрюльку четыре чашки. Добавляю туда листики тимьяна, соль, капелюшку растительного масла, воды. Мешаю, подсыпаю муки, до тех пор, пока тесто не становится мягким, эластичным и не начинает хорошо отлипать от рук.
Отделяю четвертинку теста и, присыпав стол мукой, изготавливаю круглый шарик. Затем с помощью скалки раскатываю его в лепешку.
От очага разлетается мягкий, сладковато-землистый аромат. Торфяной огонь в очаге перешел в стадию тления. Образовал красные угли, дающие равномерное тепло. Именно это мне и нужно.
Устраиваю на углях чугунную сковороду. Пока она нагревается, готовлю вторую лепешку. Затем выливаю на раскаленную сковороду немногое масла и раскладываю на дне первую.
Скоро приятный запах жареного теста разносится по всей кухне. Через пару-тройку минут переворачиваю на другую строну. Лепешка на цельнозерновом тесте ломкая, хрупкая, далеко не такая эластичная, как на белой муке. Но я так голодна, что в моих глазах она идеальна!
Когда подношу ее, готовую, к лицу и вдыхаю аромат тимьяна, так и хочется съесть целиком, щуря глаза от удовольствия и мурча, как кошка!
Но нет уж. Торопиться нельзя. Ведь я решила себя побаловать по полной программе. Гулять так гулять!
На сковороду отправляется вторая лепешка, а я тем временем иду в кладовку, радуясь, что в кухонном шкафу имеется ступка и пестик.
Встав на цыпочки, достаю с верхней полки банку с арахисом в шелухе и возвращаюсь к очагу, где как раз подоспела вторая лепешка. Следом доготавливаю третью и четвертую.
Скидываю их в общую компанию, в одну тарелку.
Наконец, бросаю пару пригоршней арахиса на сковороду. Жарю, пока тот не начинает потрескивать и не приобретает характерный золотисто-коричневый цвет.
Очищаю от шелухи, тру в ступке до тех пор, пока масса не становится более-менее однородной. Добавляю немного соли и растительного масла. Снова перемешиваю. Когда запястье начинает жалобно ныть, вываливаю почти все содержимое ступки в банку. Часть оставляю для сегодняшних лепешек, две из которых съем на ужин, а две — на завтрак.
И последний штрих. Мою себе морковку. Куда же я без клетчатки?
Намазываю лепешку арахисовой пастой, закусываю морковкой, отпиваю остывшей кипяченой воды. И ем… нет, наслаждаюсь совершенным вкусом.
Тания уже закончила с ужином, и тихонько дремлет на соломе, не забыв перед этим убрать за собой скорлупки. А я и рада. Не придется сегодня никому объяснять, откуда я знаю рецепт, если вдруг в этом мире не слышали про арахисовую пасту.
Когда посуда помыта, на улице почти стемнело. Подбираю в ладони пушистый, милый комочек, разомлевший от сна, и бережно устраиваю в кармане. Затем зажигаю свечу и, зажав ее в пальцах, торопливо шагаю в спальню.
Шум ветра на улице успокаивает, как и привычный сквозняк по лодыжкам. Я устала, мышцы ноют от сегодняшней нагрузки. Но при этом очень хочется разобраться в главном. Сработало ли мое заклинание? Вот, если прямо сейчас горгульи оживут и будут носиться по коридорам замка, нападут ли они на меня? Враги они или друзья?
Мне вообще про горгулий многое хочется узнать. Если они заинтересованы в охране замка, то, может, и отстраивать его мне помогут?
Благоустраивать замок своими силами придется со скоростью улитки. А мужа ждать еще несколько дней!
Мне прямо-таки невтерпеж поскорее навести порядок в интереснейшем строении со своей уникальной атмосферой и, главное, с характером. Ну как такой милый замок можно не любить и не холить⁈
Вот бы найти себе помощников да поскорее отреставрировать!
Прошлой ночью я не слышала никакого скрежета по кухонной двери. То ли горгульи приняли мое подношение благосклонно, то ли сон был слишком крепким после беготни по замку. Даже не знаю, что и думать.
Держа перед собой свечу, поднимаюсь по ступенькам. Вдруг пламя начинает колыхаться. Не успеваю добраться до второго этажа, как до ушей доносится посторонний шум. Глухие звуки, будто старый парус треплет порывами ветра, сопровождаются шуршанием, точно шины по гравию. Глухие удары. Камень об камень.
Буквально несколько минут назад мечтала узнать, сработало ли заклинание.
Но теперь как-то сразу моя любознательность сходит на нет. Мысль о том, что самый высокий процент женских смертей в этом замке — от лап горгулий заставляет через ступеньку нестись по лестнице в сторону спальни. Вот только закрыться «в домик» не успеваю.
Пламя свечи выхватывает перед нужной дверью четырех сидящих рядком горгулий.
Первая моя реакиця — дать деру на кухню.
Но я ей не поддаюсь, чтобы не спровоцировать их хищную натуру. Вдруг они, как медведи? Вдруг, пока стоишь неподвижно, они тебя жертвой не считают, а, если бросаешься в бега, тут же принимают за добычу?
Худощавые морды повернуты в мою сторону. Костистые лапы царапают пол, когда все фигуры медленно поднимаются и вдруг начинают оседать.
У меня глаза округляются и брови наверх ползут от увиденного. Потому что всего через пару минут нашей встречи четыре горгульи стоят передо мной преклонив правое колено с опущенной к полу мордой.
Я, конечно, не сильна в языке тела горгулий, но, по-моему, это знак подчинения. Чтобы проверить свою версию, говорю тихо:
— Поднимитесь, вы чего. Я вам не царица.
Горгульи встают и преданно заглядывают мне в глаза. Остроконечные ушки прижимаются к голове. Даже головы немного склоняют вбок, будто ожидая моей команды.
Почти, как псы.
Только что хвостами не виляют.
Моё заклинание сработало, мысленно ликую.
На шее одной из каменных фигур замечаю свою цепочку с кулоном. Ути пусечки, как приятно.
— Горгушеньки, нам надо замок восстановить, пока он не рухнул, — говорю. — Поможете?
В голове раздается тихое, как шепот дуновение мысли:
— Да-а-а….
Рот сам собой растягивается в улыбку. Какие сообразительные зверюшки! Еще и разговаривать телепатически умеют! Питомцы из них получатся классные! Кормить вроде бы не надо. Только иногда полудрагоценные камни дарить, и все.
Или все-таки им надо что-то еще? Может, рано я губу раскатала?
С тревогой на них смотрю:
— Вы голодные, горгуши? Скажите, если вас покормить надо, не стесняйтесь!
— Прика-а-азывай… — раздается в моей голове.
С тревогой озираюсь по сторонам.
Что им приказывать-то?
Я ведь спать собралась. Устала за день, как лесоруб. А горгульи только по ночам могут работать. Да
