— Шорсейн, а ты изучал историю совета по развитию мира, а также его состав и нынешние функции? — осторожненько так поинтересовался Рэйвен.
— Обижаете, — ответил Шорсейн. — Совет по развитию мира состоит из тридцать одного человека, двадцать восемь из которых светлые. Ну, это сейчас состоит, раньше их было меньше.
— А теперь напомни, по какому принципу распределяют попаданцев.
— На общем собрании большинством голосов, — вздохнул Шорсейн. — Глава Башни, вы так и будете меня спрашивать?
— Если говорить какие-то вещи напрямую, то они расслабляются и прекращают мыслить быстро и гибко. Другим людям такую роскошь я могу предоставить, а вот личному помощнику — нет, — отрезал Рэйвен.
— Глава, скажите честно, вы мстите мне за ту эмоциональную характеристику в дилижансе? — спросил Шорсейн.
— Нет, — ответил Рэйвен, после чего добавил с легким смешком: — Если только немного. Ты знаешь только основной способ распределения полезных людей из других миров. Но тогда как бы к нам на темные земли попадали бы полезные попаданцы? Надеюсь, ты не думаешь, что у Светлейших есть совесть, а потому они делятся кем-то с нами?
— Тогда что?
— Каждый член совета имеет право выбрать для своих земель одного попаданца ежегодно. Из наших в совете только трое, поэтому сам понимаешь, какова ситуация. Именно поэтому я так стремлюсь попасть в этот совет.
— Но туда не попасть, — вздохнул Шорсейн. — Сами же знаете, что для получения должности нужно согласие больше половины членов совета. И опять мы упираемся в то, что там светлых большинство. Именно поэтому вы должны были встретиться с тем Светлейшим! А не тащить с собой девчонку!
— Думаешь? Есть ведь и второй путь в этот совет, — почти что самодовольно сказал Рэйвен. — Он намного сложнее. Но нередко удача улыбается ради справедливости.
— То есть, вы хотите сказать, что второй способ попасть в совет связан с Лерией?
— Именно. Любой маг-амбидекстр может претендовать на должность, если он поспособствует развитию мира, открыв непревзойденный талант. Например, найдет недооцененную советом девушку из другого мира, которую совет посчитал бесполезной и сослал на границу.
— А этого будет достаточно? — удивился Шорсейн. — Она ведь всего лишь травница, пусть и с невероятными навыками, но этого недостаточно, чтобы ее назвали непревзойденным талантом только из-за высокоэффективных зелий с травами. Тут надо что-то такое, из-за чего в совете ни у кого не останется и шанса возразить.
— Конечно, этого недостаточно. Представь, Шорсейн, что будет, если тебя вдруг отправят на границу для сражения с теми же земляными червями? Ты соберешь отряд, припасы, которые почти не портятся, несколько зелий, потому как у них небольшой срок годности, а также кипу трав, которые не всегда сможешь приготовить правильно. И ты, и твой отряд будут испытывать неудобства, страдая от ран, которые простым отваром из котла не вылечить.
— Спасибо, конечно, Ваше Темнейшество, но давайте вы будете фантазировать о чем-то более приятном.
— Не вопрос, — ухмыльнулся Рэйвен. — Представь, что тебе не нужно тащить ни травы, ни зелья, а только ма-а-аленькие круглые штучки, которые куда сильнее и эффективнее любого флакона с качественным травяным настоем. Как думаешь, такого изобретения достаточно, что человека, его создавшего, назвали непревзойденным талантом?
— Вы сейчас серьезно? — в голосе Шорсейна сквозило восхищение и даже мурлыканье.
— Абсолютно. Эта вещь называется таблеткой. И Лерия знает, как эту таблетку сделать. Сложности есть, но, думаю, с этими сложностями справлюсь и я.
Я крепче сжала кулаки, опустив голову. Знала ведь, что есть подвох. Но кто бы мог подумать, что подвох будет таким? Это слишком...
... это слишком хорошо, чтобы быть правдой!
Если Рэйвену так нужна эта таблетка, то ему очень и очень будет нужен тот, кто ее сделает, то есть, я. Ну, и мое расположение. Из этого сам собой напрашивается вывод, что меня и детей если уж и не будут всячески холить и лелеять, то обижать стопроцентно не станут.
Немного неприятно, конечно, что Рэйвен специально подставился на проверке. Пусть он этого не озвучил, но после слов Шорсейна сомнений почти не было. Но оценивая свою ситуацию сейчас, я слон. Большой довольный слон!
Особых отличий темных земель от светлых я не увидела, а вот отношение точно будет разным, потому что одно дело, когда тебя приняли за бесполезного человека, которого сослали подальше, да еще и не особо волновались, если вдруг помру при магической проверке, а совершенно другое, когда ты уникальный специалист, способный сделать то, что очень нужно одному очень хорошему человеку, который может хорошо позаботиться обо мне и детях.
Я едва не потерла довольно руки — ну красота же! И почему Рэйвен мне об этом раньше не сказал?
Я себе голову сломала, размышляя, зачем я понадобилась Рэйвену, тем более, когда он сказал, что специалистов у них хватает. Разобрать на органы? Продать в рабство? Нет, я указала в контракте, что этого нельзя делать со мной и детьми, но вдруг что-то похожее не учла? Сделать любовницей? Последнее, будем честны и откровенны, не то что слишком меня пугало. Рэйвен был как раз в моем вкусе, да и своим поведением большую часть времени вызывал симпатию и приятное удивление. Тяжести носил, дверь открывал, падать не давал, еду готовил, в аптеке день отстоял, да еще и на следующий согласился...
Обычно чем лучше казался человек, тем серьезнее где-то был подвох.
А тут Рэйвен всего лишь хотел, чтобы я сделала таблетку, да еще и со всеми возникающими сложностями планировал помочь. Да я сама была очень даже не против сделать эту таблетку, потому что страшно жить в мире, где ты можешь лечиться только настойками, которые при серьезном заболевании не спасут.
— Идеально! — воскликнул Шорсейн так резко, что я вздрогнула и едва не вскрикнула.
Ну, в принципе, он хорошо описывал мое нынешнее состояние, однако кричать мне не стоило. Во-первых, подслушивание — не очень благовидное дело, а во-вторых, я хотела еще что-нибудь интересное услышать, раз уж есть такая возможность.
— Вот и я о чем, — улыбнулся Рэйвен.
— И какие прогнозы? Как быстро она сможет сделать эту таблетку? Мы успеем подать заявление до наступления зимы?
— Не знаю.
— Эм, вы не успели уточнить у нее все эти нюансы? — осторожно спросил Шорсейн.
— Я у нее ничего вообще не спрашивал, да и на эту тему мы не разговаривали, — отчеканил Рэйвен. — Она пока не знает, что нужно сделать эту таблетку, а также то, как сильно это повлияет на темные земли.
— Ваше Темнейшество, а можно узнать, почему? — Шорсейн спрашивал необычно мягким голосом, словно чуть более резкий звук спровоцирует то ли извержение вулкана, то ли меторитный дождь.
— Потому что у меня принцип — не смешивать работу и отношения.
— А у вас отношения? — голос Шорсейна дал самого настоящего петуха.
— Возможно, пока я об этом тоже не знаю. Не спрашивал. Скажем так, отношения потенциальные, я не исключаю, что мне откажут, — совершенно спокойно заявил Рэйвен, от чего я не смогла сдержать вздоха удивления — вот это уже покруче и, пожалуй, поинтереснее таблеточек. — И да, напомни мне, кто из принцев темных земель обладает самым безобидным, но идиотских характером?
— Ко всем светлым этих принцев! — эмоционально прошипел Шорсейн. — Вы мне лучше объясните, как вы, Ваше Темнейшество, умудрились влюбиться за такое короткое время?!
— Может я влюбчивый человек? — издевательски протянул Рэйвен. — Увидел чудесные рыжие волосы, прекрасные э-э-э, в общем, просто прекрасные глаза — и пропал?
Ну-ну, конечно, влюбчивый, так я и поверила. И дело тут совсем не в том, что Рэйвен не помнит цвет моих глаз — кому этот цвет вообще сдался? Я вот тоже пару раз была влюблена, какой цвет глаз? Если я хотя бы узнавала этих людей — уже хорошо. Это, конечно, сарказм, до сих пор не могу забыть, как проштрафилась с тем хирургом.
А Рэйвен слишком уж спокойный для влюбчивого, да и какой-то откровенной симпатии, выходящей за рамки дружественной, я не обнаружила. Хотя...
