имеет право решить её судьбу. Теперь – имеет.
– Я втянул вас… нет! Вы! Позволили мне втянуть вас, – он рассмеялся. – А я и рад, видимо… проверить на прочность, ждать, когда богачка сбежит. А потом пропасть ко всем чертям с ней и стоять теперь на коленях посреди Нардинского леса. Я в вас пропал. А вы…
– А я вам доверяю, – шепнула она, зажмурившись.
Глер оправил её плащ. Встал, оглядывая фигуру с головы до пят.
– Сойдёт. Едем.
И тут же послышался шум, топот, ржание.
– Тише! Будьте тут, – Глер натянул капюшон поглубже на лицо Эмме и усадил под деревом.
– Глер, я…
– Не смейте! Даже! Нос! Высунуть. Ясно? – он шептал так тихо, что не услышал бы никто, не привыкни к этому голосу. Но Эмме казалось, она сможет читать Глера по губам. Она кивнула и зажмурилась.
– Надеюсь, это разбойники… а не офицеры, – и Глер пошёл к дороге.
Разбойники с большой дороги
Пока Эмма дрожала от страха и холода, сидя под деревом и кутаясь в шерстяной плащ, Глер пробирался к дороге, раздвигая ветви деревьев и стараясь как можно больше шуметь.
Больше всего он боялся офицеров, и даже пара разбойников, что ждала у привязанных к дереву лошадей, не показались чем-то страшным. Подумаешь… разбойники! Глер с облегчением выдохнул и улыбнулся, а два коренастых мужичка в грязной одежде из грубой ткани осклабились в ответ. Вид эти двое имели премерзкий, курили дурно пахнущие жжёной хвоей сигары, и расточали вокруг себя крепкий запах спиртного.
– Привет парниша! – усмехнулся один из них, сделав шаг вперёд. – Чегой то ты делал? Ась? Кого в лесу прячем?
– Никого, по нужде ходил, – не задумываясь ответил Глер.
– А лошадка втАрАя ко-ому, а? – разбойник противно тянул гласные, будто старался петь.
– На продажу везу в Нардин.
– На прда-ажу, – протянул разбойник. Помимо сигары, зажатой меж пальцев, он гонял по рту от щеки к щеке “нечто”, судя по всему, смоляную жвачку. Жвачки были в моде у работяг и бандитов, потому что спасали их гнилые зубы от хвойного дыма курева.
Такие типы были частыми героями баек в трактирах, где порой обедал Глер. Они не представляли особой опасности, были трусливы и просто искали, чем поживиться. Никаких крупных краж, никаких убийств. Это был своего рода кодекс, и Глер знал, что в лучшем случае лишится одной лошади, а значит и части залога, что была оставлена почтмейстеру, но уж лучше так, чем вступить в схватку и пострадать, да ещё вмешать в это Эмму.
При мысли, как должно быть напугана бедняжка, Глер нервно дёрнул подбородком, но оборачиваться не стал.
– Ну что… прда-ай нам, а? – усмехнулся парламентёр. Его товарищ просто улыбался, даже не меняя позы, и позвякивал длинной цепочкой, которую крутил в руках.
Цепочка противно щёлкала, и это нервировало почище улыбок этих двоих.
– Вам? Да запросто. Мне же лучше, меньше забот, – улыбнулся Глер. – Сколько даёте?
С лошадью можно было прощаться сразу, нечего юлить. Теперь главное не потерять вторую, им ещё до Нардина доехать и как-то двигаться дальше.
– Па-арень, обжаешь! – фыркнул дорожный работяга. – Это ты что нам прдложишь.
Глер еле разобрал последнее слово. У разбойника, видимо, скопилась во рту слюна, и он толком не выговорил последнее слово, а потом смачно сплюнул на обочину и вытер рот рукой.
Деньги… а деньги были только под корсажем Эммы. Значит, за вторую лошадку нужно было заплатить, к Эмме идти не вариант, а у Глера в кармане шиш, как заглянешь так скорбишь.
– Даже не знаю, что предложить… у меня ни копейки, можете сами проверить.
Только бы не вторую лошадь…
– Ну эт… – второй тип подал голос. – Мы ж эт… ну тольк полвину… ну эт…
Глер ничего не понял, но второй разбойник, видимо, в этих шифрах разбирался, и медленно кивнул.
– Что верно, то верно… – а потом оценивающе посмотрел на Глера. – Снимай сртучёк па-арень!
И разбойник снова сплюнул так, что на пыльной дороге остался глубокий кратер.
Глер медленно расстегнул пуговицы, каждая из которых стоила как золотая монета, и протянул добычу разбойникам. Те вцепились в сюртук, как голодные псы в мясо, и стали отрывать нашивки и пуговицы, тут же пряча их по карманам.
Ледяной ночной воздух мгновенно проник под тонкую рубашку, и Глер поёжился. Разбойники же обернулись и снова уставились на свою жертву.
– Ну чё… прводим тебя… да?
О. нет….
Глер ушам не поверил.
О схеме “мы тебя проводим” он знал.
Бросать жертву на дороге без коня – дурной тон, зато вполне можно его проводить до ближайшего трактира и метров за пять до него бросить ни с чем. Убежать, конечно, можно, но лучше это делать уже в седле, а значит Эмме сидеть в лесу одной, пока Глер подальше уведёт бандитов и вернётся за ней.
Схема “на дурочка”, вдруг ты так наивен, что с чистой душой поверишь в “проводы”.
Глер же медленно кивнул. Отказаться – вызвать подозрение. А парни явно не верят, что вторую лошадь вели на продажу.
– Ваша лошадь, господа, – начал Глер, стараясь расслабиться, чтобы голос не дрожал. – Ведёт мою. Вы первые.
– Чёй то за лошадка у тбя? – присвистнул разбойник.
– Потому и продаю, что сама по себе не ходит.
– А чегось запряжена тогда?
– Так с седлом продаю, хоть за него немного выручу. Измучила она меня, эта кобыла.
Разбойники переступили с ноги на ногу. Сами они были на своих двоих, потому ехать им на одной лошади. Переглянулись.
И полезли на коня Глера, устраиваясь там вдвоём и пыхтя от неудобства.
Глер же сел на лошадку Эммы. Взял в руки поводья и, пока не видят “провожатые”, обернулся на лес.
Она была там.
Эмма, в плаще и капюшоне, как призрак леса стояла у дерева в самой дали, держась за ствол, и смотрела на Глера горящими глазами. Не
