Он никогда не позволял себе срываться на бег или делать необдуманные поступки. И сейчас поборол навязчивое желание перенестись к ней прямо из коридора. Быстрым шагом добрался до своего кабинета, запер дверь и уже начал формировать путь для скольжения. Не успел…
Запястье обожгло неимоверной болью, прострелив, казалось, до самой груди. Рассел рванул рукав, не обращая внимания на звон отлетевшей куда-то под стол запонки, и с ужасом увидел, как уже практически полностью сформировавшийся браслет осыпается с его руки чёрной пылью с золотистыми вкраплениями.
Связь была разорвана резко и безжалостно. У него забрали призванную… Боль, какая-то другая, непонятная и нелогичная, обожгла что-то внутри. Наверное, это было сердце. Сложно осознать потерю, если ещё и приобретение чего-то неимоверно ценного до конца не принял. Но Стоун осознал. И почувствовал такую всепоглощающую ярость, какой ещё никогда не испытывал.
Кабинет советника Стоуна не пережил выплеска гнева своего хозяина…
Глава 9
Было темно и страшно до тошноты, но я медленно поднялась, шипя от боли в запястье, которое, по ощущениям, сгорело до кости. Удушающий запах гари тоже не прибавлял радости, но я ждала появления Мастера, уже обдумывая всё, что выскажу ему. Ух, как я выскажу! Главное, чтобы появился. В чём я не хотела сомневаться, не просто же так этот проклятый браслет мне руку спалил!
Вот сейчас появится, вылечит моё несчастное запястье, а потом будет скандал! Ну, где же ты, Мастер Стоун?! Или уже хоть кто-нибудь?
Попытка осмотреться привела всё к тому же результату – вокруг было темно, хоть глаз выколи. Куда же меня занесло?!
Сосредоточиться мешали боль и страх, но я попыталась мыслить логически – Алька сожгла тряпицу и, видимо, это запустило какой-то магический, пусть будет, механизм. Браслет попытался защитить меня… Да, так себе защита, учитывая повреждения, но всё же. И что дальше? Браслет не сработал? Или сработал, но как-то не так и меня занесло невесть куда?
- Мастер Стоун, - позвала нерешительно. – Рассел! – добавила уже громче.
В ответ тишина.
- Никла? – прошептала уже едва слышно.
Ответа опять не последовало. И я пошла вперёд, вытянув перед собой здоровую руку, а пострадавшую прижимая к груди и кусая губы, чтобы не стонать от боли. Слёзы уже текли по щекам непрерывно. И мне самой было непонятно, от чего я плачу – от невыносимой боли или от сковывающего всё тело страха. И того и другого было в избытке.
Сделав всего шагов пять, натолкнулась на стену, холодную, шершавую и неприятно влажную. Это какой-то подвал?
Идя вдоль этой стены и борясь с желанием отнять ладонь от мокрой, противно-склизкой поверхности, я добрела до двери. Не сразу поняла, что это углубление дверь, но потом натолкнулась на ручку, потянула, и в глаза ударил яркий свет.
- Стой! – крикнул кто-то смутно знакомым голосом. – Куда это ты собралась?
Я замерла, часто моргая, чтобы привыкнуть к свету, но от приоткрытой двери не отошла.
- Не спеши, дорогая моя. Подожди минутку, я ещё не закончил, - недовольно, но в тоже время и ласково произнёс тот, кто находился за этой дверью.
- Где я? И кто вы? – спросила, придерживая пострадавшую руку здоровой.
- А ты кого ожидала? – посмеиваясь, спросил мой собеседник, скрывающийся где-то за углом.
Я набралась смелости и вышла из тёмного помещения в залитую светом… лабораторию. Здесь было много белого – стены, потолок, пол, столы, стулья, и даже стоящие на столах прозрачные колбочки и баночки были заполнены чем-то белым.
В следующее мгновение обзор заслонила фигура в белом халате. Я медленно подняла взгляд и охнула. Никла! Только какой-то немного другой, не растерянный, каким я видела его на площади, и не нагловато-грустный, каким он был, когда мы познакомились в Гнилом квартале. Этот Никла был сосредоточенным, но в тоже время и радостным, даже весёлым. Вот только это веселье граничило с безумием.
- А вот и моя девочка, - довольно протянул он. – Сколько же мы с тобой сделаем, ты даже не представляешь!
Представлять мне совсем не хотелось, ибо было откровенно страшно. Эта версия Никлы меня неимоверно пугала! Он был похож на безумного учёного из какого-нибудь фильма ужасов. С таким Никлой общаться не было никакого желания! И что означают эти его слова? Мы с ним что-то сделаем, или речь о том, что он со мной делать будет?
Жуть… По спине прошёлся неприятный холодок.
- Ох, ты моя бедная, - покачал он головой, взглянув на мою сожжённую браслетом руку. Сама я на неё смотреть опасалась. Казалось, если увижу, что там творится, ещё больнее станет.
- Иди же сюда, - схватил он меня за локоть и потянул за собой к одному из столов. – Садись, сейчас мы тебя освободим и подлечим.
И меня усадили на белый стул, надавив на плечи. А потом Никла начал носиться по лаборатории, смешивая какие-то ингредиенты и бурча себе под нос что-то неразборчивое.
- Чего вы от меня хотите? – спросила я, настороженно наблюдая за ним.
- Как чего? Я тебя спасаю, глупая! – заявил он, подбежал ко мне, схватил за обожжённую руку и, не обращая внимания на мой крик боли, плеснул на запястье белой жидкости из пузатой колбы.
Сначала резко защипало, а потом вся рука занемела до локтя. И только тогда я набралась смелости взглянуть, что там у меня. А там было действительно прожжённое почти до кости запястье, на котором уже не сидел плотно, а болтался чёрный браслет. Но болтался он недолго. От пролитой на него жидкости чёрный ободок начал расползаться, как подтаивающее желе, а рана от страшного ожога затягивалась прямо на глазах.
- Вот и чудненько, - радостно хлопнул в ладоши Никла в белом халате. – А теперь… теперь… что же я хотел сказать? Опять накатывает! Так, там кровать, и еду найдёшь, - неопределённо махнул он рукой куда-то за спину. - Я постараюсь вернуться как можно быстрее. Надеюсь, отпустит раньше, чем тебя начнут искать.
И Никла побежал к глухой стене, на ходу стягивая с себя белый халат, под которым обнаружились уже знакомая мне потрёпанная куртка и старые, выцветшие штаны с засаленными коленями. Когда Никла, в привычном мне виде, прошёл сквозь стену, я продолжала сидеть и растерянно смотреть на ровную, покрытую белой краской поверхность.
И как это понимать? Что это вообще было?!
Осмотр помещения показал, что тут нет ни дверей наружу, ни окон. Да даже вентиляции нигде не наблюдалось! Только абсолютно герметичная белая лаборатория, неприметная дверь у дальней стены и та жуткая тёмная комната, в которую я не рискнула вернуться. Только постояла на пороге, как раз на границе света и тьмы, в очередной раз признавая, что плакали мои постулаты.
Привычными мне законами физики тут и не пахло, потому что при открытой двери страшная комната так и осталась непроницаемо тёмной! Свет будто замер на границе входа в неё, словно тут была чёрная стена. Я даже руку протянула, чтобы проверить, и тут же отдёрнула её, увидев, как моя ладонь погружается в темноту и становится практически невидимой.
Поспешно закрыла дверь во тьму и пошла исследовать другое помещение. Это оказалась маленькая комнатка, тоже вся белая, от стен, пола и потолка, до узкой кровати, маленького стола, шкафа в углу и шаткого стула. Кровать была застелена таким же белым, как и всё вокруг покрывалом, под которым обнаружились белые же матрас и подушка. Шкаф оказался поделен на два отсека. В том, что побольше висели несколько белых халатов, а в маленьком обнаружились засохший хлеб, тоже почему-то белый (может, заплесневел, проверять не стала), и стеклянный графин с водой, слава богу не белой, а вполне обычной прозрачной. Графин был небольшой, но если экономить, вполне можно растянуть воду на пару-тройку дней.
Но я не собиралась сидеть сложа руки и ждать возвращения безумного учёного! Несложно догадаться, что у Никлы явные проблемы с головой, налицо раздвоение личности. И если с добродушным обитателем Гнилого квартала я была не против пообщаться, то со второй его личностью – помешанным на белом цвете магом встречаться не было никакого желания.
