сейчас разговариваем, Лена.
Его глаза действительно стали ярче. Я, попробовав скинуть наваждение, отвернулась.
— Я не помню сегодняшний день.
— Ты серьезно? Как это?
Набравшись смелости, взглянула в его янтарные глаза. Не помню, как проснулась, как оделась. Как вышла из квартиры. Как я добралась в университет? Что я там такого сделала, чтобы оказаться зачисленной? Действительно ли я зачислена?
— Не помою вообще ничего.
— Ты переутомилась, — он и в лице не изменился, — у тебя стресс. Сложный период в жизни. Переезд, поступление.
— Так не бывает.
— Откуда ты знаешь? Если происходит с тобой, значит, бывает, — он посмотрел на меня, как на маленькую девочку и погладил по волосам. — Хочешь, сходим к психологу?
— К психологу?
— Да, если ты волнуешься, — Саша взял мои руки в свои и сжал. Наверное, он прав — пытается быть рациональным. Он обнимает меня, гладит по волосам, по спине. Я слишком взволнована, чтобы чувствовать счастье. Я постоянно боюсь.
— Саш, ведь ты знаешь про ту… другую?
— Про какую другую?
— Про другую… меня.
— Другую тебя? — рассмеялся, но мне показалось, немного нервно. — Ты о чём?
— Тебе не кажется странным, что иногда я веду себя иначе?
— Иначе это как? Не понимаю о чём ты.
Он ведь не врёт мне? Только я чувствую, что во мне живёт кто-то еще? Остальные не замечают? Он не замечает? Голову сжимает пульсирующая боль. Кто-то жжёт изнутри, пытается выбраться. Она стала такой сильной. Теперь, когда она у руля, я даже не имею возможности наблюдать. Она как яркий свет. Засвечивает пленку. Не оставляет воспоминаний. Я не хочу. Не хочу. Он мой! Кир мой! Кто такой Кир?
— Лена. Лена! Не спи! Поговорим ещё.
Какой у Саши властный голос. И руки. Горячие, тяжелые руки. Что он с ней делает?
— Лена, приди в себя!
Кто такой Кир? Что значит: «не смей приказывать мне спать!»? Почему так больно?
— Лена!
«Он убил Сашу! Беги от него!» Что? О чём она говорит? Она кричит. Так громко кричит в моей голове.
— Лена! — Саша трясёт меня за плечи, чувствую, как его пальцы впиваются мне в кожу. Он боится? Что она с ним сделает, если выйдет? Мне кажется, или она намного его сильнее? Она же не причинит ему вреда? Нет, она может.
— Саша, ты ведь мой, правда?
— Да, твой.
— Ты меня любишь?
— Люблю только тебя.
— Я её не выпущу.
Лена с каждым днём всё больше похожа на зомби. В ночь, когда Амелия пыталась выбраться наружу, Лена отрубилась и не приходила в себя три дня. Видимо, моя жена осознала, что ещё одной такой пытки тело Лены не выдержит и отступилась. Пока.
Я всё подготовил. Купил нам с Леной билеты в Египет. Упаковал чемоданы. Отправил её родителям фото списков зачисления. С помощью внушения заставил Лену поговорить с папой капитаном — попросить провести со мной летние каникулы.
Недавно объявился Мина. Обеспокоился тем, что подруга детства оборвала с ним все связи. Я взломал аккаунт Лены, отправил ему и каким-то интересующимся подружкам парочку наших с Леной горячих фото, некоторых попросил идти лесом. По хорошему. В общем, убил на это вечер.
Вадика решил с собой не брать. В моей реальности у меня есть Тигрис. Что мне делать с двумя тигрятами? Буду по нему скучать. Из всей моей свиты только он в этом мире сумел найтись и сблизиться со мной настолько, что я доверил ему свою принцессу.
Много думаю о Лене. Изначально я хотел забрать только душу Амелии, а тело Лены, вместе с самой Леной, оставить здесь. Но я, как никто, знаю, насколько ценны подходящие тела — своё мне пришлось выращивать восемнадцать лет. Амелии может пригодиться запасное тело. Тем более, не смотря на оставленные Орестом метки — карту и координаты в моей душе, мы можем не сразу попасть домой. Что тогда делать Амелии — жить в обереге у меня на груди?
С женой, по правде сказать, очень много проблем. Она поняла, что я убил душу прежнего владельца этого тела — ещё в младенчестве. Уже и сам этого не помню. Поняла — что я сжёг деревню на Байкале. Ну, тут я был не в себе — можно простить? Если заклинания ещё действуют, про Красное королевство Амелия не вспомнит. Но и так достаточно, чтоб меня возненавидеть.
Я всё еще не знаю, хочу ли я здесь найти своих отца и мать. Соблазн увидеть их живыми настолько велик, что хочется рискнуть. Я уже выяснил, кому в детском доме нужно дать денег, чтобы раскопать мою родословную. Но, как всегда, всё решил случай.
Они играли в песочнице: две девочки. Я ещё не знал их имён. У одной пепельно-желтые волосы, у второй — цвета вороного крыла. Сам не знаю, с чего я решил, что они сестры? Что-то в их движениях рук, губ — в их улыбках, взаимодействиях между собой, подсказало мне. Та, что постарше, с чёрными волосами, передала младшей совок. Мелкая приняла его, не глядя на сестру, как сделал бы врач, стоящий рядом с ассистирующей ему медсестрой.
Они строили замок из песка. Две девочки играли в песочнице, заставляя мое сердце болезненно ныть от странного чувства узнавания. Одна из сестёр взглянула на меня и помахала рукой. В голове помутилось. Ноги стали ватными. Едва сделав шаг навстречу, я тоже помахал ей. Она спросила:
— Ты тут живешь?
Я не был уверен, что смогу говорить, но, каким-то образом у меня получилось заставить язык шевелиться.
— Привет. Нет. Проходил мимо.
— Ааа, — девочка, как-будто, сразу потеряла интерес. Но потом снова подняла на меня глаза. Мои глаза.
— А мы строим замок.
— Красиво, — влекомый странным любопытством, подошёл ближе. — И кто в нем живет?
— Никто, он не не настоящий! — старшая девочка засмеялась, младшая насупилась. Я присел рядом.
— А что думает твоя сестричка?
На меня уставились удивлённые, детские глаза. Обладательница пепельно-желтых волос смотрела с изумлением.
— Как ты догадался, что мы сестры? Инессу всегда принимают за мою подругу.
— Разве это не очевидно? — пожал плечами.
— Очевидно? Что это значит? — младшая удивленно шлепнула губами. Старшая рассмеялась:
— Марина, это слово означает, что все и так понятно.
— Да? — малышка, наверное, не поверила старшей сестре. Уж слишком длинное вышло объяснение.
— Ты уверена? Оче — видно. Звучит как «очень видно». Да?
Старшая недовольно пожала плечами:
— Разве это не одно и то же?
— Я не знаю.
А ведь девочка смышленая. Я улыбнулся.
— Марина, сколько тебе лет?
Малышка хотела ответить,
