процедура, но не в условиях плохо освещенной типографии, когда пациент вдобавок — карлик, страдающий сужением дыхательных путей, синуситом и перитонзиллярным абсцессом.
Однако… не обязательно проводить операцию в типографии, можно найти более светлое место. Только какое? Я задумалась. Лучше всего подойдет жилище богача, где не жалеют восковых свечей. В Париже я не раз бывала в подобных особняках, но в Филадельфии никого из представителей высшего света не знала. Марсали, как выяснилось, тоже.
Хотя ладно, с операционной разберемся позже. Пока же надо найти кузнеца с талантом к ювелирной работе, чтобы изготовить инструменты из проволоки. Конечно, я могла вырезать миндалины обычным скальпелем, но вот добраться до аденоидов над мягким нёбом будет куда сложнее. Не хотелось бы в темном помещении ковыряться в и без того воспаленном горле наточенными лезвиями. Проволочная петля — другое дело, она хоть и острая, но вряд ли повредит что-то важное, если случайно дернется. Надо лишь затянуть ее в нужном месте, а потом сильным рывком аккуратно отделить миндалину.
Вот только… что, если у мальчика стрептококки? Горло было красным, но так могла проявляться любая другая инфекция…
Даже если у него стрептококки, все равно придется рискнуть. Приехав, я сразу же заготовила парочку пенициллиновых чаш. Хотя, конечно, узнать, насколько активным стал грибок за несколько дней (и активен ли он вообще), невозможно. Но это лучше, чем ничего…
Зато у меня была одна крайне полезная вещь. Точнее, будет, если сегодня повезет. Лет пять назад лорд Джон Грей прислал мне стеклянную бутыль купороса и посуду для дистилляции эфира. Кажется, он купил их у кого-то из местных аптекарей. Имя я, само собой, не помнила, но вряд ли в Филадельфии так уж много аптекарей. Обойду каждого и рано или поздно разыщу нужное.
Марсали сказала, что рядом с типографией есть две аптеки, причем одна очень крупная и в ней вполне может оказаться все необходимое. Черт, как же звали того джентльмена из письма Джона Грея? И точно ли он жил в Филадельфии?.. Однако в голове царила пустота: не то из-за усталости, не то из-за дырявой памяти. Было такое чувство, что я гнала эфир в своей лаборатории в Фрэзер-Ридж очень давно, еще до Всемирного потопа…
У первого аптекаря я раздобыла кое-какие полезные вещи, например, баночку пиявок. Правда, меня пугала мысль, что придется одну из них засовывать в рот Анри-Кристиану — вдруг проглотит? Хотя он четырехлетний мальчик с весьма хулиганистым старшим братом… Наверняка глотал в своей жизни предметы и похуже пиявок. Впрочем, если повезет, они и не понадобятся.
Еще я купила парочку прижигателей, самых маленьких. Это очень примитивный и, само собой, болезненный способ прекратить кровотечение — но при этом самый эффективный.
Однако купороса у аптекаря не нашлось. Он очень извинялся, говорил, что такие ингредиенты привозят из Англии, но теперь, из-за войны… Поблагодарив его, я побежала во вторую аптеку. Там сказали, что у них было немного купороса, но его буквально на днях продали одному английскому лорду, хотя аптекарь даже представить не мог, зачем он тому понадобился.
— Английскому лорду? — удивленно переспросила я. Ну не лорду Джону же, в самом деле. Хотя вряд ли в Филадельфии много англичан-аристократов, за исключением разве что военных. Тем более аптекарь подчеркнул: именно «лорд», а не «майор» или «капитан».
Попытка — не пытка; я спросила прямо и услышала: да, купорос купил именно лорд Джон, и он просил доставить его к себе домой на Честнат-стрит.
Чувствуя себя Алисой, падающей в кроличью нору — голова до сих пор кружилась от усталости и недосыпа, — я разузнала, как туда добраться.
Дверь мне открыла очень красивая молодая женщина, судя по наряду, не прислуга. Мы удивленно уставились друг на друга. Кажется, она тоже не ожидала меня увидеть. Однако, когда я представилась, назвавшись старинной приятельницей лорда Джона, женщина охотно пригласила меня в дом, заверив, что дядюшка сейчас вернется, только отведет лошадь к кузнецу сменить подкову.
— Конечно, ему стоило послать слугу, — извинилась за него юная леди — некая Доротея Грей. — Или моего кузена. Но дядюшка Джон слишком любит своих лошадей.
— Вашего кузена? — переспросила я, медленно соображая, кто кому кем приходится. — Неужели вы про Уильяма Рэнсома?
— Да, Элсмира, — удивленно, но в то в же время гордо кивнула она. — Вы его знаете?
— Виделись пару раз… Извините за нескромный вопрос, но как он очутился в Филадельфии? Насколько я… э-э-э… слышала, его выпустили на поруки с остатками армии Бергойна и он отправился в Бостон, чтобы затем вернуться в Англию.
— О да, так все и было! Просто его освободили. Но сперва он приехал повидаться с отцом — то есть дядюшкой Джоном — и моим братом. — В чистых голубых глазах сгустилась тень. — Генри сейчас очень болен…
— Жаль это слышать, — посочувствовала я от всего сердца, но тут же выбросила неведомого Генри из головы. Куда больше меня волновал Уильям, но прежде, чем я успела задать следующий вопрос, из-за двери послышались неторопливые легкие шаги.
Дверь скрипнула.
— Дотти? — произнес знакомый голос. — Ты, случайно, не знаешь, где… О, прошу прощения.
На пороге гостиной замер лорд Джон собственной персоной. Приглядевшись ко мне, он приоткрыл от удивления рот.
— Рада вас видеть, — любезно сказала я. — Соболезную по поводу болезни племянника.
Он рассеянно поблагодарил, окинул меня настороженным взглядом и поцеловал мне руку.
— До чего же я счастлив лицезреть вас, миссис Фрэзер! — с явно искренним чувством произнес он. Осекся, но все-таки спросил: — А ваш супруг?..
Увы, мне нечем было утешить Грея.
— Он остался в Шотландии.
Лорд Джон разочарованно поморщился, но тут же взял себя в руки — в конце концов, он был джентльменом и офицером. Причем, как ни странно, в военной форме.
— Неужели вы вернулись в ряды действующей армии? — поразилась я.
— Не совсем. Дотти, ты позвала миссис Фиг? Думаю, миссис Фрэзер будет не прочь освежиться.
— Я только что приехала, — поспешила сообщить я, когда Дотти вскочила и выбежала из комнаты.
— Тем более, — любезно кивнул он, хотя на лице отчетливо читалось: «Зачем?»
Лорд Джон жестом пригласил меня сесть и сам устроился рядом. Вид у него был несколько странный, словно он обдумывал, как бы половчее спросить о чем-то неудобном.
— Я и правда рад видеть вас, — медленно повторил он. — Только… не сочтите за грубость, миссис Фрэзер, я вовсе не имею в виду ничего такого, однако… вас прислал ко мне с какой-то целью ваш супруг?
В глазах у него загорелся слабый огонек надежды, но я, почти чувствуя себя виноватой, покачала головой.
— Простите, но нет, — с неожиданной искренностью извинилась я. — Я пришла просить вас об одолжении. Не ради меня — ради внука.
Он недоуменно
