Я знала о всей подготовке, наблюдая за Лиссой.
Я видела, что хаос уже назревает.
Найти какие-то улики в этой путанице будет не просто сложно.
Практически невозможно.
Две недели.
Две недели и я могу быть мертва.
— Я не могу, — сказала я Эйбу упавшим голосом.
— Я не хочу умереть таким образом.
— Да? — Он поднял брови.
— Ты знаешь, как должна умереть?
— В бою
Одна слеза потекла по щеке и я поспешно вытерла ее.
Я шла по жизни, всегда четко зная это.
Я не хочу такой смерти, не сейчас, когда это имеет слишком большое значение.
— В сражении.
Защищая тех, кого люблю.
Не… не посредством чьего-то запланированного плана.
— Это тоже своего рода борьба, — размышлял он.
— Просто не физическая.
Две недели, еще две недели.
Это плохо? Да.
Но это лучше, чем одна неделя.
И нет ничего невозможного.
Может, появятся новые улики.
Ты просто должна подождать и увидишь.
— Я ненавижу ждать.
Эта комната… она такая маленькая.
Я не могу дышать.
Она убьет меня прежде, чем палач это сделает.
— Я очень сомневаюсь в этом.
Выражение Эйба оставалось холодным, без признаков сочувствия.
Жесткая любовь.
— Ты бесстрашно сражалась с группой стригоев, а маленькую комнату выдержать не можешь?
— Дело не только в этом! Теперь мне придется ждать в этой дыре, зная, что часы тикают и остановить их нельзя.
Иногда наши силы лучше испытываются в ситуациях где нет очевидной опасности.
Иногда выжить бывает сложнее всего.
Ох, Нет.
Я стала ходить, нарезая маленькие круги в камере.
— Только не начинай со всем этим благородным дерьмом. ты сейчас говоришь как Дмитрий во время своих мудрых жизненных уроков
— Он пережил то же самое.
Он так же переживает из-за других вещей.
Дмитрий.
Я глубоко вздохнула, успокаивая себя, прежде чем ответить.
До этой путаницы с убийством, Дмитрий был самой сложной проблемой в моей жизни.
Год назад, хотя это казалось вечностью, он был моим инструктором в старшей школе, обучая меня, чтобы я стала стражем, которые защищали мороев.
Он сделал это и многое другое.
Мы влюбились друг в друга, хотя это было запрещено.
Мы управляли чувствами, как могли, даже нашли способ быть вместе.
Эта надежда исчезла, когда его обратили в стригоя.
Для меня это было ожившим кошмаром.
Потом Лисса использовала дух чтобы превратить его обратно в дампира, что было чудом в которое никто не верил.
Но, к сожалению, не все вернулось к тому состоянию, которое было до нападения стригоев.
Я посмотрела на Эйба.
— Дмитрий прошел через это, но все это повергло его в ужаснейшую депрессию! Он до сих пор не оправился.
От всего.
Весь груз злодеяний, которые он совершил, будучи Стригоем, преследовал Дмитрия.
Он не мог простить себя и твердил, что больше никогда не сможет никого любить.
Тот факт, что я начала встречаться с Адрианом не помог делу.
После нескольких бесполезных попыток, я поняла, что между мной и Дмитрием все кончено.
Я двинулась дальше, надеясь, что теперь у меня что-то получится с Адрианом.
— Правильно, — сказал Эйб сухо.
Он подавлен, но ты воплощение счастья и радости.
Я вздохнула.
— Иногда говорить с тобой, как разговаривать с самой собой: чертовски раздражает.
Есть еще какая-нибудь причина, почему ты здесь? Кроме того, что ты принес мне ужасные новости? Мне было бы лучше, если бы я ничего не знала.
Я даже не предполагала погибнуть таким образом.
Я не ожидала такого поворота событий.
Моя смерть не отмечена карандашом в календаре.
Он пожал плечами.
— Я просто хотел увидеть тебя. и те условия, в которых тебя содержат.
— Да, действительно. Я поняла.
Взгляд Эйба постоянно возвращался ко мне, пока мы говорили; не было никакого вопроса, которым я могла бы привлечь его внимание.
В нашей беседе не было ничего такого, что могло бы обеспокоить охранников. но раз за разом я замечала как он будто сканирует глазами всё окружающее — коридор, мою камеру, — все мелочи, которые казались ему интересными.
Эйб не просто так заработал репутацию Змея.
Он всегда расчетлив, всегда ищет преимущество.
Выглядит так, словно моя тяга к сумасшедшим интригам — это семейное.
— Я также хочу помочь тебе скоротать время.
Он улыбнулся и просунул через решетки парочку журналов и книгу.
Может это сможет улучшить положение вещей.
Я сильно сомневалась, что какое-то развлечение сможет скрасить мои две недели до смерти.
Журналы были о моде и прическах.
Книга была "Граф Монте-Кристо". я взяла её в руки, сгорая от желания пошутить, желания сделать хоть что-нибудь, что позволило бы уйти от настоящего.
Я видела фильм.
Твой тонкий символизм не такой уж и тонкий.
Если ты только не спрятал напильник внутри.
— Книга всегда лучше фильма. он собрался уходить
— Может в следующий раз у нас будет литературная дискуссия.
— Подожди.
Я бросила журналы и книгу на кровать.
Прежде. чем ты уйдешь… во всем этом хаосе, никто никогда не сможет разобраться, кто на самом деле убил ее.
Когда Эйб мне не ответил, я бросила на него злобный взгляд.
— Ты веришь, что я не делала этого, правда? — все, что я знала, он действительно думал, что я виновна и в любом случае он просто пытался помочь.
Это не зависит от характера.
— Я верю, что моя милая дочь способна на убийство, — наконец сказал он.
Но не в этот раз.
— Тогда кто это сделал?
— Это, — сказал он, уходя, — то, над чем я работаю.
— Но ты только что сказал, что у нас нет времени! Эйб!
Я не хотела, чтобы он уходил.
Не хотела оставаться наедине со своим страхом.
— Этого нельзя исправить!
— Просто помни, что я сказал в зале суда, — ответил он.
Он исчез из поля моего зрения, и я села на кровать, думая о том дне в суде.
В конце слушания он с уверенностью сказал, что меня не казнят.
Или даже, что будет суд.
Эйб Мазур не был тем, кто бросает слова на ветер, но я начала думать, что даже у него есть пределы, тем более теперь времени у нас было намного меньше.
Я снова вытащила смятую бумажку и раскрыла ее.
Мне передал ее в зале суда Эмброуз — слуга и любовник Татьяны.
Роза,
Если ты это читаешь, значит случилось что-то ужасное.
Ты, скорее всего, меня ненавидишь, и я не виню тебя.
Я могу только просить чтобы ты поверила, что принятый мною закон о возрасте был лучшим для твоего народа, чем то, что задумывали другие.
