Я взглянула на него.
- Ты нарисовал это?
Он ухмыльнулся.
- Канкенай даро!
Я озадаченно смотрела на него, и он усмехнулся.
- Ты не говоришь по-японски? – сказал он. Мои щеки вспыхнули от стыда. Он колебался, а потом развернулся и медленно пошел прочь.
- Она двигалась, - выпалила я.
Он споткнулся, но продолжил идти.
Но я видела, как он споткнулся. И видела, как двигался рисунок.
Или нет? Я запуталась. Это ведь было невозможно?
Он поднимался по ступенькам, прижимая рисунки к груди.
- Она двигалась! – настойчиво повторила я.
- Я не говорю по-английски, - сказал он и открыл дверь. Она с такой силой врезалась в стену, что даже немного отскочила обратно. Я видела его тень за стеклом двери, он уходил прочь.
Что-то вытекло из-под двери, вязкое, как черная кровь. Мию так сильно его ударила?
Жидкость стекала по ступенькам, и я с ужасом поняла, что это чернила, а не кровь. Может, они текли из разбросанных ею рисунков, или в блокноте он хранил склянку с ними?
Я минуту стояла и смотрела, думая о пылающих глазах девушки, посмотревшей на меня, в глазах Юу был такой же огонь.
Мию ее тоже видела? Мне кто-нибудь поверит? Я даже не понимала, что именно видела.
Этого не могло быть. Я просто очень устала, была переполнена впечатлениями от страны, где сложно было даже общаться. Ответ мог быть только таким.
Я поспешила к дверям и выбежала на свежий весенний воздух. Юки и ее друзья уже ушли. Я взглянула на час, они, видимо, отправились на занятия клуба. Хорошо. Я была слишком нервная, чтобы говорить о том, что видела. Я побежала по двору, в этот раз уже без тапочек, прошла через ворота школы Сунтаба и направилась по дорожкам парка Сунпу.
Когда моя мама умерла, я и не ожидала, что окажусь по другую сторону мира. Я подозревала, что меня отдадут под опеку или отправят к дедушке и бабушке в Дип Ривер в Канаде. Я так хотела, чтобы меня отослали из Нью-Йорка в маленький городок у реки, где я проводила в детстве каждое лето. Но оказалось, что волю мамы исполнить не получится, ведь у дедушки разыгрался рак пять лет назад, когда она еще не задумывалась, что меня придется куда-то отсылать. И дедушка не мог приглядывать за мной, а потому теперь я жила с сестрой мамы, Дианой, в Шизуоке.
Слишком много боли окружало меня. Я едва смогла справиться с потерей мамы, а потом все знакомое ускользнуло от меня.
Никакой жизни в Дип Ривере с бабушкой и дедушкой. Никакой жизни в Америке или Канаде. Я какое-то время оставалась у маминой подруги, но это было лишь временно, и моя жизнь застряла там, где я не могла ни вернуться, ни пойти вперед. Меня унесли от всего, что я знала, оставив лишь воспоминания. Маме никогда не нравилось покидать Америку, а теперь я, лишь семь месяцев оставаясь без нее, попала в место, куда она не хотела бы попасть.
А еще я видела галлюцинации с движущимися рисунками. Боже, да мне пора к терапевту.
Я рассказала Юки о ссоре на следующий день во время обеда, опустив, правда, часть про двигающийся рисунок. Я все еще не понимала, что увидела, а потому не хотела пугать единственную подругу. Но я не могла забыть об этом, те нарисованные глаза смотрели на меня. Я же не могла вообразить это?
Юки повернула свой стул, чтобы есть бенто за моей партой. Я все еще не привыкла к местной еде, а потому Диана в мою коробочку для бенто складывала бутерброды с арахисовым маслом.
Юки тонкими пальцами схватила розовые палочки для еды и подцепила ими кусочек баклажана, отправляя его в рот.
- Шутишь, - сказала она, прикрывая рот рукой, пока говорила. – Я не верю, что ты пошла туда.
Она стянула волосы сзади, ее ногти были красиво покрашены, напоминая мне о розово-серебряных ноготках Мию. Становилось интересно, не сломались ли они, когда она его ударила.
- Ты даже не подождала мена, - сказала я.
- Прости! – сказала она, прижимая в извинении ладошки друг к другу.
- Я застряла в школе. Поверь, я умирала внутри, не зная, что происходит.
- Уверена, - Юки воспринимала драмы серьезно.
Она подняла в воздух свой кейтай телефон.
- Вот, отправь мне свой номер. И я смогу позвонить тебе в следующий раз, когда соберусь бросить тебя в разгар ссоры.
Я покраснела.
- Эм. А если у меня его нет?
Она смотрела на меня минуту, а потом спрятала телефон в сумку и указала на меня пальчиком.
- Так приобрети. Маа, я и не представляла, что Юу Томохиро такой подлый.
- Шутишь, что ли? Ты же говорила, что он холоден!
- Знаю, но я и не подозревала, что он изменял своей девушке и сделал другую беременной. Это совсем другой уровень, - я закатила глаза, но на самом деле я просто пыталась вычленить из ее потока отдельные слова. Мне нравилось, что она верила в мои познания японского, но она меня переоценивала. Мы постоянно меняли языки, пока разговаривали.
В другом конце комнаты друг Юки, Танака, ворвался в дверной проем, схватил свой стул и шумно потащил его к нашим партам.
- Йо! – сказал он, что звучало скорее по-японски, чем по-английски. Он склонил голову и дружелюбно улыбнулся.
- Тан-кун, - улыбнулась Юки, используя суффикс, обозначающий друга. Я опустила взгляд на следы арахисового масла, оставшиеся от бутербродов на стенках бенто. Танака Ичиро всегда был слишком громким, а садился слишком близко. А мне нужно было пространство, чтобы подумать о том, что я видела вчера.
- Слышали про Мию? – сказал он, и наши глаза расширились.
- Откуда ты знаешь? – сказала Юки.
- Сестра была у нее дома, - сказал он. – Мию и Томо-кун расстались. Она плакала над своим бенто, а Томо даже на уроки не пришел, – Танака склонился ближе и зашептал. – Я слышал, что от него беременна другая.
Мне было плохо. Я уронила бутерброд с арахисовым маслом в коробочку для бенто и закрыла глаза.
Округлый живот из-под нарисованной блузки…
- Так и есть! – заверещала Юки. Для них это было лишь темой разговора.
А я не могла перестать думать, как ее голова повернулась, как она посмотрела на меня.
- Это лишь сплетни, - сказал Танака.
- А вот и нет, - сказала Юки. – Кэти подслушала их ссору!
- Юки!
- Ой, ладно тебе, все равно все скоро узнают, - она потягивала холодный чай из бутылки.
Танака нахмурился.
- Хотя это странно. Томо-кун, может, и одиночка, но не жестокий.
Я вспомнила, как он вырвал листок из моих рук. Ухмылку на его лице, изгиб его губ, когда он произносил слова. Так ты не говоришь по-японски? Он был жестоким, как по мне. Кроме того момента… момента, когда он почти поцеловал Мию. Его рука тянулась к ее подбородку, и мягкость в его глазах, что была там лишь на секунду.
