Но, перекинувшись, я смогла ускорить процесс исцеления. Клетки в теле оборотня сохраняли информацию о структуре тела, и этим объяснялось, почему волки были долгожителями. В процессе превращения, поврежденные клетки восстанавливались, раны исцелялись. И хотя в целом для исцеления глубоких ран требовалось более одного превращения, перекинувшись единожды, как минимум, можно было остановить кровотечение и начать процесс заживления.
Я перекинулась обратно, в человеческую форму, и медленно поднялась на ноги. Первое существо все еще лежало безжизненной кучей перед фасадом магазина. По-видимому, чем бы ни были напичканы те две стрелы, они наконец-таки возымели свое действие. Я подошла ко второму существу, схватила его за шкирку и оттащила на обочину дороги. Затем подошла к окну и заглянула внутрь.
Оказалось, это не магазин, а всего лишь фасад — стена, оформленная под фасад магазина. За окном виднелся только каркас и всяческий хлам. Следующий магазин оказался почти что таким же, как и соседний дом, только в нем, вместо хлама, виднелись деревянные манекены людей.
Место сильно смахивало на полицейский или военный учебный полигон, только периметр этого полигона патрулировали ненормально-выглядящие существа.
Плохое предчувствие, одолевающее меня с самого начала, стало гораздо сильнее. Мне необходимо выбираться отсюда, прежде чем что-нибудь или кто-нибудь обнаружит, что я свободна.
Эта мысль заставила меня призадуматься.
Свободна?
Значит ли это, что я была заключенной в этом месте? Если так, то за что?
Из тумана, обволакивающего часть сознания и блокирующего воспоминания, не поступало ни единого ответа. Нахмурившись, я продолжила пробираться по улице. Дорога образовывала уклон и резко уходила налево, затем обрывалась, открывая вид на комплекс, расположенный внизу долины. На остальной части дороги местами возвышались строения домов и магазинов, но на этот раз они перемежались с сочно-зеленными эвкалиптами. В конце улицы располагались внушительного вида ворота, а сбоку от них караульная будка. Из небольшого оконца, что располагалось сбоку будки, просачивался теплый свет, предполагая, что кто-то был «дома».
Слева, за отдельными зданиями, находились бетонные сооружения, освещенные резким светом прожекторов. Справа, длинная постройка, похожая на конюшню, а позади нее несколько массивных бетонных конструкций и уйма разнообразных деревьев.
И окружал весь комплекс шестифутовый проволочный забор.
— Есть какие-нибудь признаки Макса или двух орсини?
Резкий голос раздался, словно из ниоткуда. От неожиданности я вздрогнула и подпрыгнула чуть ли не выше своего роста, сердце, словно сошло с ума — забилось так резко и стремительно, точно собираясь выскочить из груди. Сгустив вокруг себя ночной покров, я растворилась в тени от фасада магазина и стала ждать.
Шаги становились все ближе, их неторопливая поступь наводила на мысль, что отсутствие Макса и орсини еще не вызвало опасений. Хотя, если учесть, что я, возможно, убила Макса и нанесла серьезный урон орсини, то наигранное спокойствие очень скоро исчезнет.
Впереди, из небольшого проулка показалась фигура. Это был человек — должен был им быть, потому что ничего иного я не ощутила. Он был одет в коричневое и у него, как у убитого мной мужчины, были каштановые волосы и карие глаза. Он остановился, окинул взглядом улицу. В ночном воздухе разнесся пряный аромат его лосьона после бритья, и смесь из беспокойства и чесночного амбре изо рта.
Он нажал кнопку миниатюрного нагрудного микрофона и произнес:
— Их пока не видно. Я дойду до биотехнологических лабораторий и посмотрю там Макса.
— Он должен был выйти на связь полчаса назад.
— В первый раз — простительно.
— И, возможно, в последний. Боссу, это не придется по нраву.
— Выйду на связь через десять минут, — проворчал охранник.
Десять минут — не так уж и много времени, но это все же лучше, чем две минуты, которых бы ему хватило, чтобы подняться вверх по дороге и обнаружить нокаутированных зверушек.
— Действуй.
Я дождалась, когда охранник приблизится, затем сжала кулак и со всего маху ударила его в челюсть. От силы удара по руке разлился вибрирующий гул, мужчина потерял сознание еще задолго до того, как упал на землю. Я перекатила его в полумрак дверного проема фальшивого магазина и внимательно осмотрела дорогу.
Стоило попытаться перебраться через проволочный забор неподалеку от охраняемых главных ворот. Тень, отбрасываемая зданием конюшни, подходила для этого лучше всего.
Я побежала в обход главной дороги по чуть более широкой улице. Мне повстречалось еще больше фальшивых домов и магазинов, однако в ночном воздухе стал ощущаться едва уловимый запах сена и лошадей. Я не ошиблась, это здание было конюшней. Зачем, черт побери, на полигоне понадобились лошади?
Когда я уже мчалась вниз по дороге, тишину прорезал пронзительный сигнал тревоги. Чувствуя, как где-то в горле заколотилось сердце, а желудок свело спазмами, я замедлила бег.
Одно из двух — или они обнаружили тела, или до кого-то наконец-то дошло, что я не там, где мне полагалось находиться. Так или иначе, но сигнал тревоги означал, что я по уши в дерьме.
Вместе с сигналом тревоги включили освещение, яркий свет резанул по глазам. Я чертыхнулась и устремилась прочь от дороги, продолжив продвигаться, придерживаясь небольшой тени от магазинных фасадов. Ограждение периметра было освещено, как рождественская елка. Никакого шанса преодолеть его незамеченной.
В ночи раздалась поступь тяжелых шагов. Я остановилась, вжавшись в дверной проем. Мимо пронеслось пятеро полуодетых охранников, они бежали с такой скоростью, словно за ними гнались адские гончие.
Когда охранники исчезли из виду, я выбралась из своего укрытия и побежала по проулку из которого они появились. Передо мной вырисовалась конюшня, запах сена, лошадей и навоза стал так резок, что я сморщила нос от отвращения. Многочисленное фырканье и топот копыт указывало, что внутри находится несколько животных. Если я выпущу их, то они устроят такой кавардак, что это поможет мне сбежать.
Появилось очертание ворот конюшни. Позади меня в ночи послышался топот. Я поспешно толкнула меньшую из дверей, после чего, юркнув внутрь, закрыла ее и огляделась. Всего было десять стойл, девять из которых были заняты. Единственный шарообразный светильник с регулируемой длинной шнура свисал с потолка до середины прохода, тускло освещая тюки сена, нагроможденные на высоту доброго этажа вдоль стены.
