Присутствующие поднялись. Смех предложила провести гостей к залу. Проходя мимо Маскарона, Беатриче остановилась и положила ему руку с острыми черными ногтями на плечо.
— Не задерживайся. Все-таки ты обещал мне сегодня личную встречу.
Маскарон ответил ей лукавой улыбкой. Майя же на миг почувствовала себя лишней. Когда дверь за феей закрылась, мужчина повернулся к девушке.
— Ты же понимаешь, что их слова имеют смысл? — спросил он, снова став серьезным. — Нам не помешает поддержка Агидиуса в этой войне, и что важнее, в возрождении Чарогорья после нее.
— Да, вот только Агидиус хочет сделать из лесного народа рабов на продажу. Помнится, прошлую войну ты устроил из-за того, что твой Двор поработили и жестоко истребили. Неужели ты допустишь подобное снова?
— Не буду спорить, мне не нравятся его намеренья. Война вообще вещь малоприятная. Но он полезный человек, от такого глупо отказываться. К тому же нынешний хозяин леса не позволит нам спокойно править хотя бы потому что я убил его любимую и использовал для этого его же сына.
— Лорд был ко мне добр, когда я пришла к нему на пир. Он знал, что я враг, однако относился ко мне, как к гостье.
— Ты пришла к нему не одна. Как думаешь, что бы он сделал при других обстоятельствах?
«Я вероятно бы оторвал тебе голову и прислал твоему покровителю с венком из терновника и жабой во рту…»
Майя сдержанно повела губами. Что ж, Лорд Сумрачный тогда ответил честно.
— Я не стану нападать на его Двор, не попробовав уладить все без бойни, — не смотря на холодок в животе, ответила Майя. — Лорд желает защитить свой народ от войны. Уверена, это заставит его выслушать мое предложение.
— Ты слишком веришь людям и нелюдям. Вспомни, к чему это тебя привело.
— Ничто не указывало на то, что Морган заинтересован в войне.
— Я сейчас говорю вовсе не о Моргане, — возразил маг и вдруг его взгляд похолодел. — Ты же на самом деле пытаешься защитить вовсе не лесной народ или Лорда Сумрачного. Дело ведь в нем, верно?
Майя напряженно посмотрела на мага. Но ответить не успела, Маскарон заговорил первым.
— Если боишься его расстроить, то тебе давно пора понять, что он и так тебя ненавидит. Он отдал тебя на растерзание стирателю. Он наш враг, и все его близкие — тоже наши враги.
— Среди его близких есть и мои близкие, — заметила Майя.
— Вот и думай о них, а не об этом монстре. Ох, Майя, я правда тебя не понимаю. Какие еще тебе нужны доказательства, чтобы понять, что Яхонт Красный для нас тоже самое, что проклятие?!
Майя отвела взгляд и сжала губы. Она терпеть не могла чувство неопределенности, что порой пожирало ее изнутри. Тем более перед Маскароном, который, казалось, видел ее насквозь.
Она почувствовала, как ее руку на колене накрыли и сжали. Майя повернулась на мага, который теперь смотрел на нее с нежностью.
— Майя, мне самому не нравится мысль отдавать жителей леса Агидиусу. Но я сказал, что истреблю всех наших врагов. И если Лорд Сумрачный не примет мою Княгиню, он тоже будет уничтожен со своим Двором.
Маскарон встал, продолжая держать ее руку, а затем поднес ее к себе. У Майи побежали мурашки, стоило ей ощутить тепло его губ через тонкую ткань перчатки. Когда мужчина поднял глаза, взгляд его стал таким глубоким, что она невольно стала тонуть в нем.
— Я подарю тебе целое Чарогорье со всеми его сокровищами, — негромко, но твердо произнес маг. — И ты забудешь о тоске по прошлой жизни. И о тех, кого оставила в ней.
Маг отпустил ее ладонь и вышел. Призраки стали убирать со стола блюда, пока Майя смотрела на черное зеркало, в котором исчезла карта и теперь отражались свечи люстры, как потусторонние огоньки.
Слова мага отодвинули все другие вопросы, кроме того, который больше всего терзал Майю последние недели. Она все еще не знала, кто ее отдал Моргану на пытки. И может она глупа, что не хочет видеть очевидного ответа? Может пора признать, что ее предал тот, кому она больше всего хотела верить.
Глава 2. Ставка
Идя по тускло освещенному коридору к большому залу, Майя все обдумывала слова Маскарона.
В тот день, когда она согласилась возглавить войну, она решила оставить позади и сожаления. И в своем новом мире сложнее всего привыкнуть вовсе не к развратным шабашам или к урокам запретной магии, которая отравляет тело. И даже не к спорам с такими вот отвратительными колдунами, как Агидиус.
Сложнее всего привыкнуть к мысли, что в глазах всех своих близких и друзей ты теперь сама не лучше Агидиуса.
«Такой ли чародейкой ты всегда хотела стать?» — отозвалось в голове.
Майя поморщилась. Эта мысль порой так же настойчиво зудела, как след от укуса комара. В такие моменты Майе казалось, что она балансирует на тросе, где компромисс с совестью — ее палка для равновесия.
Не ее вина, что война неизбежна. Как и то, что ее имя очернили и назад дороги ей нет. Но она не станет убегать или мириться с болью и унижением, через которые ее заставили пройти.
При этой мысли девушка накрыла ладонью шрам на руке. Майя теперь постоянно носила перчатки, чтобы скрыть уродливый след. Он служил напоминанием, какое желание заставило ее обратиться к запретной силе.
Уж лучше быть хозяйкой мрака, чем рабыней света.
Майя так задумалась, что не заметила, как свернула на поворот раньше. Очнулась она тогда, когда набрела на подземное озеро. Подземелье под Стеклянной Ареной оказалось не меньше, чем под Академией, и чего тут только не найти в лабиринтах пещер и туннелей. Здешний зачарованный водоем называли Озером Непролитых Слез. Говорили, если отвести от него взгляд, то краем глаза можно увидеть вместо своего отражения образы потаенных страхов и кошмаров.
Еще ходили слухи, что на непроглядном темном дне полно сокровищ. Их оставили хозяева Сапфирового Замка, которые спешно покинули свой дом, когда тот стал проседать, подмываемый водными источниками. Майя же понимала, что скорее всего это Маскарон подговорил водную нечисть годами портить фундамент обители Яхонтов Синих.
И лучшим доказательствам служило то, что ни Озеро Непролитых Слез, ни другие водные потоки никак не мешали сейчас стоять Стеклянной Арене, а в ее подземелье (официально разрушенном) проводить самые масштабные темные вечеринки.
Майя уже хотела спешно развернуться и поспешить подальше от жуткого озера, но в туннеле послышался голос. Девушка замерла, узнав говорящего, и повинуясь секундному желанию, заскочила за одну из толстых колонн. Потом она подумала, что Темной Княгине не пристало прятаться, однако было поздно, говорящие вышли на берег и ее появление показалось бы еще нелепее.
— Ходят слухи, она повелась с вами непростительно грубо, — говорил Агидиус кому-то. — У меня бы в «Ловце Душ» за такое ее ждало десять ударов плетью.
Через отражение в озере Майя видела его толстую фигуру. Его худой и сутулый спутник на фоне широкого колдуна походил на покошенное деревцо. Майя узнала Крюка Буревоя.
— И я хотел это потребовать, — проскрипел старик, — но господин Маскарон ее вдруг короновал! Можете себе это вообразить?! Никто подобного не мог предсказать, все темное общество было обескуражено и не могло понять, шутка это или сумасшествие мага.
Майя стиснула зубы, стараясь совладать с возмущением. Старик на всех советах с приторно слащавой улыбкой всегда поддакивал Маскарону, как попугай. Сейчас же он с тем же напыщенно умным видом во всем соглашался с Агидиусом.
— Да еще кого выбрал, дочь стирателя, — последнее слово Агидиус произнес, словно ругательство. — Проклятый Семироз много лет обезглавливал моих лучших людей. Я имею право требовать от этой малой выскочки компенсацию за урон от ее паршивого родственничка. Маскарону нравится с ней играться, но у меня серьезный бизнес, и мне некогда подыгрывать его куклам.
— Я вообще не понимаю, как можно доверять женщинам руководить! В мое время они знали свое место и даже боялись пискнуть без разрешения мужчин. Они глупы и слабы, и годятся лишь для готовки да потех. Им нечего делать у власти. О чем только думает господин Маскарон?
