— … так что я думаю, достанем еще этих, потом кое-что в Асторе, а дальше уже за твоей частью пойдем. Эй? Ты вообще меня слушала?
Мари не слушала. Она убеждала себя, что побег сейчас испортит ее годами наработанную репутацию. И представляла деньги. Горы золотых монет, которые она получит в итоге. И все равно сомневалась, что это компенсирует впечатления от визита в Андагару.
— Да, конечно, — ответила Мари. — Только кого там еще надо достать?
— Золотую клетку. — Генри посмотрел на нее так, будто потерял все надежды дождаться адекватности.
Знахарка вскинула голову, будто только этого и ждала.
— Сколько? — спросила она.
— Три. Еще две, то есть.
— У меня больше нет.
Тишина повисла, звеня в ушах.
— И я не могу сейчас ее собрать. Но, — продолжала старуха, — вы мне нравитесь, голубки. Я могу научить вас собирать ее самим.
Мари шокировалась еще на «голубках», поэтому договаривался дальше Генри. Мари за разговором даже толком не следила.
— Мне это не нравится, — сказала она, только напарники вышли на улицу.
— Знаешь, почему этот цветок называется золотая клетка? — ни с того ни с сего спросил Генри. — Он может помочь вылечить многие проблемы. И растет только в одном месте в лесу, неподалеку. Представь, насколько богатыми могли бы стать эти селяне. Никакой работы на полях, разваливающихся домов — только и греби деньги. Этим и всякие недалекие умы пытались воспользоваться.
— И почему не получилось?
— Клетку можно собирать только в момент, когда она раскрывается. И именно тогда с нее течет сок. Он очень ядовитый — но ровно до момента, пока цветок не срезали. Многие погибли, пытаясь по легкому заработать денег. В этом есть определенная ирония. Поселок, как золотая клетка. Источник денег совсем рядом, но толку от него?
— Знаешь, — пробормотала Мари, — это не очень меня утешило. Учитывая-то, что мы эту клетку тоже идем собирать.
В этот раз Мари даже не напрягло, что она шла в чащу леса с малознакомым парнем. В тот момент у нее в голове звенело ужасное желание выпить — а это во время работы она себе не позволяла, как бы сильно не хотелось.
Пока Мари пыталась утихомирить свои внутренние порывы, Генри петлял по заросшим дорожкам. Первый раз они вышли на поляну — и сразу же оттуда ушли. Вышли второй раз, на другую. Генри постоял, покрутился, ничего не, видимо, не нашел. Растеряно глянул на Мари.
— Что она там тебе сказала? — спросила та.
— Клетка начинает гореть ночью. Растет на одной поляне в этом лесу. Знахарка сказала, что мы сразу поймем, на какой.
Теперь потерянно оглянулась вокруг уже Мари.
Ничего особенного она не заметила. Трава, как трава, деревья, как деревья. Только птицы затихли, да солнце заваливалось за горизонт, заливая небо яркими красками. Подул прохладный вечерний ветер и Мари поежилась.
— Значит, будем ждать, — сказала она и оперлась о дерево.
Воцарилась тишина. Генри с интересом оглядывался, будто вот-вот из ниоткуда что-то выскочит.
— Так откуда они тебя выловили? Чем ты обычно занимаешься? — попыталась завести разговор Мари.
Генри набрал в легкие воздуха, но Мари услышать ответ в тот день не судилось.
Солнце окончательно спряталось за горизонт. Небо враз потемнело, а вот поляна залилась светом. То, что сначала Мари признала грибами, начало открывать свои шапочки, разделяться на острые лепестки. Из сердцевины цветов сочился желтый, светящийся сок.
Мари покосилась на Генри — тот замер сначала в изумлении, а потом бросился аккуратно срезать первый цветок. Ножичек он достал с пояса, маленький и изогнутый.
— Они быстро закрываются, — пояснил Генри, не оборачиваясь. — А собирать их можно только в такие моменты.
— Может, мне помочь? — подала голос Мари. На самом деле же, трогать эти ядовитые растения она не особо-то стремилась.
— Нет! — рявкнул Генри к ее облегчению.
Сам он все это время поддевал ножиком стебель клетки и крутил свою кисть так, чтобы не попасть в сок. Работа казалась виртуозной. Мари затаивала дыхание каждый раз, когда очередная сверкающая капля скатывалась вниз, совсем рядом с его пальцами. И успокаивалась, когда сок доходил до земли, отрывался от цветка, переставал светиться и терял свои свойства.
Генри срезал первую золотую клетку. Он наскоро, но бережно, упаковал ее в промоченную ткань, завернул и ринулся ко второму цветку.
Мари, до этого с интересом следившая за его действия, заметила, что почти касается одну из клеток ботинком. От греха подальше, она решила отойти на шаг. Нога зацепилась за ногу. Мари слегка пошатнулась — совсем как в таверне, если переборщить с выпивкой. Только в этот раз ей не повезло поймать равновесие. Она упала на землю и проехалась ладонью по земле.
На секунду воцарилась тишина. Генри оторвался от цветка, который пытался срезать. Он глядел на Мари, с опаской осматривал, как она упала. Мари сама удивилась — у нее ничего не болело. Уже поднимаясь, она поняла, чем можно объяснить отсутствие боли. Она толком не чувствовала своего тела. И только потом, еще даже не поднявшись, Мари решила проверить свою ладонь.
Тогда уже она закричала.
Глава 2
Мари чувствовала, как яд въедался в кожу. Но большую часть времени она не чувствовала ничего.
Генри тащил ее на себе. Перед глазами мелькал вечерний лес, но картинки сразу же смазывались в пятна.
Знахарка сидела перед Мари. Морщинистое лицо лекарки проглядывалось будто через туман. Мари отрешенно следила, как старуха подняла ее ладонь. Как рассматривала ее, вертя при свете свечи. Знахарка что-то сказала, но Мари не удалось разобрать и слова. Сбоку протянули какой-то вытянутый металлический инструмент. Отражающий пламя, он оказался крайне хорошо заточен — аж поблескивал.
Еще миг, и металл коснулся опухшей кожи. Когда лезвие проехалось по ее руке в первый раз, Мари снова закричала. В этот раз она еще и затрепыхалась, как пойманная бабочка, но чьи-то руки крепко держали ее сзади.
Когда же знахарка вонзила инструмент под кожу во второй раз, мир поплыл у Мари перед глазами.
Она не могла поднять веки. Мари, что прошло какое-то время. Теперь ее никто не трогал и она лежала. Свое тело Мари почувствовала впервые с момента, как влезла в ядовитый сок. Мышцы невероятно ныли, а рана на ладони горела, будто ее и вправду жгли огнем. Когда боль стала невыносимой, Мари дернулась, наконец-то раскрыв глаза, попыталась привстать и случайно оперлась на больную руку. Зашипев, она откинулась обратно. Стало ясно только одно: лежала она на все той же печи, на которой спала вчера.
Генри, услышав шум, подскочил откуда-то снизу, будто он на полу рядом все время и сидел.
Боль из головы Мари выбили неожиданные мысли. Генри, для начала, вполне мог ее там бросить и найти себе другого напарника. Если в дело вмешана Андагара, у парня бы ничего не вышло. Но он-то об этом не знал! Мари бы сама никогда никого не бросила в такой передряге, но она привыкла ожидать от других людей худшего.
Осознание, которое пришло следом, Мари совсем не обрадовало. Она сорвала им работу. В первый же день.
— Ты собрал клетку? — выдавила она и сама испугалась своего слабого, каркающего голоса.
Взволнованное лицо Генри вытянулось в удивлении.
— Да, — на автомате ответил Генри. Придя в себя, он протянул руку и потрогал лоб Мари. — Вроде бы уже не горишь… Ты влезла в яд ужасно ядовитого растения, почти лишилась руки и с трудом говоришь, но первое, о чем ты спрашиваешь, это собрал ли я клетку?
Генри задал вопрос на одном дыхании. Теперь он уставился на Мари. Она не могла разглядеть в темноте, но ей казалось, что смотрел он с определенным ужасом. Возможно, не она одна относилась с подозрением ко всей этой идее с напарниками.
И, тем не менее, он услужливо поднес ей чарку воды. Каждое слово Мари стоило немыслимых усилий. И чтобы выдавить хоть звук, и чтобы игнорировать боль, расползающуюся по руке.
