Он появился утром следующего дня. Стремительно прошел к себе, и до полудня не появлялся, так никого и не поприветствовав и не приняв даров, которые гости спешили преподнести лассу Ренвалю. Вообще, дары было принято преподносить на пиру, но всем хотелось оказаться первыми, кто поздравит высокородного ласса.
Узнав, что остальные гости оказались не удел, ласс Магинбьорн усмехнулся и повернулся к дочери:
— Ты преподнесешь наш дар, — сказал он Лиаль.
— Отец, это неприлично, — вмешался Ригн. — Этикет не дозволяет лаиссам выставлять себя на всеобщее обозрение, а на Лию будет глазеть вся зала. Для чего ей читали проповеди о скромности, ежели сестрица потащится через всю пиршественную залу, чтобы отдать наш дар.
Старший ласс поджал губы и погрозил сыну пальцем.
— Лиаль отнесет, это мое последнее слово! — рявкнул он. — Наместнику будет приятно получить дар из ее рук.
— За своими мечтами о родстве с Ренвалем, вы, отец, забываете о собственной дочери, — не пошел на попятную Ригнард. — Ежели он не выберет Лиаль, то как она будет выглядеть в глазах остальных женихов?
Отец рассвирепел, замахнулся, но вдруг передумал наказывать сына за дерзость и согласился.
— Ты прав, Лиа останется на месте. — Лиаль выдохнула с облегчением. Ей совсем не понравилась идея отца.
На этом споры в благородном семействе прекратились, и до вечера Лиаль и Ригнард от души веселились, побывав на выступлении приглашенной труппы актеров, лучшей в Валимаре. Они играли даже при королевском дворе. Потом гуляли по городу, ели сладости, потанцевали на площади вместе с простолюдинами, посмеялись над шутами, охали, глядя на канатоходца, и умилялись двум собачкам, ходившим на задних лапах. Наместник ни разу за это время не напомнил о себе, словно и не интересовало его семейство Магинбьорн. Отец кусал губы, дети радовались жизни.
К назначенному часу гости переоделись, готовые войти в пиршественную залу, двери которой еще оставались закрыты. Дабы гости не заскучали, их веселили приглашенные циркачи. Шуты болтались между благородными лассами, отпуская не всегда приличные шуточки, но настроение у всех был прекрасным. А потом появился ласс Ландр Ренваль. На устах ласса Магинбьорна расцвела довольная улыбка, некоторые мужчины нахмурились, лаиссы позеленели от злости, а Лиаль побледнела. Он был одет в те же цвета, что и она. Более того, копия подвесок, присланных наместником лаиссе Магинбьорн, украшали и его костюм. Они были парой, о чем громогласно заявляли одинаковые наряды.
Ласс Ренваль, кивнув гостям, подошел к лаиссе Магинбьорн, небрежно подав ей руку.
— Милости Святых, моя дорогая лаисса, — произнес мужчина, чуть приподняв уголки губ в улыбке. — Вы прелестны.
— И вам их милости, высокородный ласс, — пролепетала Лиа, накрывая руку наместника своей ладонью.
Она была растерянна в тот момент, раздосадована, и настроение, такое солнечное в этот день, мгновенно испортилось. К такому повороту девушка не была готова. Одно дело взгляды, которые наместник мог бросать на нее, пару раз станцевать с благородной лаиссой, сказать, как она хороша, а другое — столь явное предпочтение ее другим женщинам.
Как она и опасалась, семейство Магинбьорн оказалось рядом с наместником за столом. Он вообще в тот вечер не отпускал от себя Лиаль, ее отца и брата. Впрочем, отец не отходил от наместника сам, а брат от Лии, не желая оставлять ее наедине с лассом Ренвалем. Сама лаисса изо всех сил старалась казаться приветливой, отвечая на вопросы наместника, даже несколько раз выдавила из себя улыбку. Но его холодный внимательный взгляд, цепко следивший за ней, пугал и настораживал. Мужчина будто изучал и оценивал благородную лаиссу.
Однако, самое ужасное произошло ближе к концу праздничного пира, когда, после очередного танца, которые ласс Ренваль не позволял занять никому, полновластно завладев Лиаль, вдруг увлек девушку за собой. Они оказались за дверями пиршественной залы. Наместник стремительно удалялся все дальше, не отпуская руки Лии, в конце концов, вывел ее на балкон, стиснул в объятьях и совершенно бессовестно завладел устами девушки.
— Святые, как вы смеете?! — воскликнула лаисса Магинбьорн, вырываясь из объятий.
— Вы очаровали меня, Лиаль, — мужчина вновь сделал к ней шаг. — Со дня турнира я не могу забыть вас.
— И потому столь нахально ведете себя? — возмутилась Лия, чьих губ не смел касаться поцелуем еще ни один мужчина.
— Вам знакомо слово — страсть, Лиаль? — ласс Ренваль чуть склонил голову к плечу. — Красивые девицы часто бывают легкомысленны и позволяют себе вольности, поддавшись жарким признаниям влюбленных мужчин.
Лаисса Магинбьорн нахмурилась, пытаясь понять, что ей хочет сказать наместник.
— Разве вы еще не познали мужских объятий, моя дорогая ветреница? — улыбнулся ласс Ренваль, снова ловя ее в объятья.
Лиаль вспыхнула от негодования. Краска стыда и возмущения залила ее щеки. Так вот каковы устремления высокородного ласса! Вот, что он хотел от нее! Пощечина вышла неожиданной и звонкой. Девушка вырвалась из рук наместника, с нескрываемым гневом глядя на него.
— Как вам не совестно, ласс Ренваль?! — воскликнула Лиаль, глядя в глаза мужчине, даже не ощущая страха от вспыхнувшего в них ответного гнева. — Я честная девушка! Не смейте порочить меня подобными домыслами!
Развернувшись, она бросилась прочь, но заплутала и готова была уже отчаяться из-за тщетных попыток найти путь к пиршественной зале, где окажется под защитой брата, когда услышала чеканные шаги и поспешила навстречу неведомому спасителю. Им оказался сам наместник. Он взял Лию за руку, буркнув:
— Простите меня, я не желал вас оскорбить, — вернул ее родным, более не притронувшись к девушке.
На этом бы все могло и закончиться, потому что на следующий день наместник уже не был столь настойчив в своем внимании к лаиссе Магинбьорн, и она даже успела порадоваться, что так быстро избавилась от высокородного наглеца, но…
— Добро пожаловать домой, дорогая супруга, — издевательски произнес ласс Ренваль, вырывая Лиаль из воспоминаний.
Она вздрогнула, бросила хмурый взгляд на наместника и тяжело вздохнула, когда белоснежная кобыла ввезла ее в замковый двор.
Глава 2
Наместник спешился, помог спуститься на землю своей юной жене, после склонил голову перед королем, подъехавшим следом. Правитель Валимара помог спешиться Ее Величеству, милостиво улыбнулся и хлопнул высокородного ласса по плечу.
— Оставьте условности, Ландар, вы тут хозяин, — сказал монарх. — Ведите нас в пиршественную залу, и пусть сегодня не останется трезвых гостей. Святые да благословят вас и вашу супругу.
Ласс Ренваль вновь поклонился, подал руку Лиаль и направился к распахнувшимся створам высоких дверей, украшенных резьбой. Прислуга низко склонилась по обеим сторонам от образовавшего прохода, встречая господина и госпожу. Лаисса Ренваль исподволь разглядывала тех, кто будет теперь ей служить. Она ловила ответные взгляды челяди, с любопытством рассматривавшую новую хозяйку.
Уже входя в двери, она обернулась, чувствуя панику. Девушка попыталась отыскать взглядом брата, но могучая фигура государя скрыла от нее тех, кто шел позади. Наместник посмотрел на жену, ощутив ее дрожь, и ухмыльнулся, подмигнув Лиаль.
— Вам страшно, дорогая моя супруга? — негромко спросил он.
— Мне есть чего опасаться? — заставляя себя успокоиться, спросила в ответ Лиа.
— Есть, — сухо ответил ласс Ренваль и поднес к губам ее руку. — Для начала первой ночи, ее ведь опасаются все девственницы… Если они, конечно, девственницы.
Лаисса Ренваль вспыхнула и гневно взглянула на мужа.
— Вот и проверим, насколько ваш гнев праведен, — усмехнулся мужчина, вводя девушку в пиршественную залу.
Намеки и подозрения супруга глубоко оскорбили Лиаль. Она поджала губы, поклявшись себе, что найдет, чем отплатить ему. Однако первая ночь, действительно, тревожила девушку. И не столько из-за того, что ей еще была неведома эта сторона отношений мужчины и женщины, сколько из-за хищной ухмылки наместника, в которой сквозило предвкушение.
