— И не надо, — шепчу я в ответ, вновь нащупывая пряжку ремня.
Сарафан летит куда-то на пол и он замирает, рассматривая мое тело. А я не хочу, чтобы он отстранялся. Я хочу продолжения. Впервые за долгое время, я чувствую хоть что-то помимо леденящего душу равнодушия. Снимаю-таки с него ремень непослушными руками.
— Быстрее, — шепчу я, пытаясь его поторопить.
Но он отрицательно качает головой и проводит языком по границе бюстгальтера. Ласкает напряженные соски губами, прямо через ткань, заставляя меня с шумом втянуть раскаленный воздух. Никогда не думала, что такая простая ласка способна доставить такое наслаждение. Руки исследуют мое тело, обхватывая тонкую талию, спускаясь к ягодицам.
Я тоже с наслаждением вожу своими руками по его грудной клетке. Хочется прижаться губами к его шее. Поймать его пульс. Он не торопиться, умело распаляя мое желание, хотя я и так вся горю.
Его губы спускаются еще ниже к плоскому животу. Язык ныряет в пупок и пробирается к границе кружевных трусиков. Мои губы непроизвольно исторгают стон. Я хочу, хочу его сейчас всего ощутить внутри себя.
Почему, ну почему он все еще в брюках? Словно услышав мои мысли, мужчина отстраняется и быстро снимает с себя все, что на нем было, включая нижнее белье. Вновь подползает ко мне. Я наблюдаю за ним, прикрыв глаза пушистыми ресницами. В нем сейчас, как никогда ранее, проявляется хищное звериное начало. Он завораживает меня своей грацией.
— Какая ты сладкая и темпераментная, — шепчет он мне на ухо, поднимая мои руки вверх и фиксируя их там своей сильной рукой. — И как сильно я тебя хочу.
О да, я чувствую силу его желания. Но мне мало, я хочу ближе.
— Так возьми меня, — со стоном прошу я.
— Рано, — рычит он и запрокидывает мою голову, стягивая волосы на затылке.
Его губы впиваются в мою шею, вырывая из меня очередной хриплый стон. Он просовывает мне руки под спину и умело избавляет от кружевного безобразия. Ласкает мою грудь, вынуждая меня вцепиться ногтями в простынь. Одна из его нахальных рук ползет по внутренней стороне бедра и, сдвинув в сторону трусы, ныряет во влажную глубину моего тела. Я потрясена тем, какой дрожью оно отзывается на каждое его прикосновение. Ничего подобного я не чувствовала со времени гибели своего мужа.
Я царапаю его спину и провожу рукой по животу к паху, но он снова перехватывает мои руки, не давая мне ласкать себя. И снова я послушно подчиняюсь его произволу.
— Сейчас, — шепчет он, — потерпи, отпускает он меня, и стягивает последний клочок одежды.
Подминает меня и рывком входит, и я захлебываюсь стоном. Жарко, до боли чувственно, каждое его движение отдается волной напряжения и пожара во мне. Я хочу быстрее, но он вновь медлит, давая мне время привыкнуть к его размерам. Провоцирую его, напрягая мышцы внутри меня и он со стоном сдается. Несколько сильных толчков, и я готова закричать от накрывшего меня с головой напалма, но дыхание просто перехватывает от ощущений, и изо рта вырываются лишь невнятные звуки. Мое тело пульсирует и сжимает его, и он тоже кончает изливаясь в меня. Замирает на мгновение, уткнувшись носом мне шею.
С расслабленным вздохом откидываюсь назад, чувствуя приятное опустошение, но как оказалось, кое-кто реализовал еще не все планы на меня. Александр подхватывает мою практически недвижимую тушку и целуя несет меня в душ, где вновь и вновь дает понять, как сильно он меня желает.
Совсем обессилевшую, меня заворачивают в полотенце, и снова несут в номер, пристраивая на мужской руке. Некоторое время мужчина молчит, играя с длинными прядями моих волос.
— Викаа, — наконец, говорит он спустя какое-то время, — скажи, а сколько тебе лет?
— Зачем вам это знать? — поворачиваюсь я к нему, забирая прядь волос и подпирая рукой голову.
— Ну мне всегда было интересно, — честно признается он. — Ты выглядишь так молодо, но думаешь слишком рационально и порой цинично. Несмотря на молодое личико, в тебе почему-то чувствуется целостность и зрелость.
— Мне двадцать пять, — спокойно признаюсь я, не собираясь делать из этого секрет.
— Понятно, — спокойно произносит он и я понимаю, что чего-то такого он ждал. — Но ведь это не первое твое образование? — задает он следующий вопрос.
С улыбкой качаю головой, предвкушая следующий вопрос.
— И? — он смотрит на меня.
— Я антикризисный управляющий, — признаюсь я ему.
— Ого, — он удивлен.
Все удивляются. Эти стереотипы о блондинках порой сильно отравляют мне жизнь. Да я спокойно оперирую финансово-экономическими понятиями, способна на некоторые аферы, порой проходящие по самой границе закона. Когда я погружаюсь в работу, меня поглощает азарт и мне это нравится. Нравится спасать тонущие компании. Хотя, и занимаюсь я сейчас только одной. Вот уже как пять лет занимаюсь.
Настроение начинает незаметно падать и Александр, что-то видимо прочитав по моему лицу, перестает задавать вопросы.
Он протягивает руку к моему лицу и нежно убирает светлую прядь за ухо. Только вот нежности не нужно. Она будет лишней.
— Который час? — спрашиваю, потягиваясь и взглядом пытаясь отыскать детали своего гардероба.
Тело наполнено приятной истомой, идти никуда не хочется, но завтра мне с утра надо поработать и позаниматься с дочкой, а ему вести лекции.
— Третий час ночи, — с удивлением смотрит мужчина на дисплей мобильника.
— Сколько? — подскакиваю я, судорожно нащупываю свои шмотки и начинаю облачаться.
— Оставайся, куда ты сейчас поедешь?! — предлагает Александр.
Отрицательно качаю головой, уже обуваясь.
— Мне пора, — произношу я, когда он подходит ко мне. — Простите, но я никогда не остаюсь на ночь.
С этими словами я хватаю сумку и выбегаю за дверь.
— Позвони мне, как доедешь, — несется мне вслед.
Согласно киваю, хотя он этого уже не может видеть.
Захлопываю дверь за стервой синеглазой и иду к кровати.
— Я никогда не остаюсь на ночь, — кривлю ее нарочито тонким голоском.
Ведьма чертова. Всю душу из меня вынула и перевернула. Я заприметил ее еще на первом курсе. Все такие вокруг робкие, а она словно скала. Спокойная и уверенная в себе. Родители предпочитают отправлять своих одаренных детей сразу после школы. А что никаких экзаменов сдавать не надо. Только показать, что у тебя есть сила. Зато и чадо пристроено потом в какое-нибудь магическое ведомство.
На фоне малолеток, она выделялась как холодный алмаз. Внешность вся такая солнечная, а в глаза посмотришь и брр… мороз по коже. К концу первого семестра народ осмелел, скучковался по группкам, по интересам, а она всегда одна. Сидит в столовой с горой каких-то бумаг и ноутбуком, что-то черкает карандашом и не смотрит ни на кого.
Дальше больше. Девчонки с ее потока жизни не дают, сидят на первых партах на лекциях и слюни так и капают, с меня глаз не сводят. А она смотрит только на доску и в глазах холодный интерес. И ведь я, как эмпат, чувствую, что интерес не ко мне, а к формулам, что я записал. Даже на экзамене она на меня не смотрела. Точнее смотрела, но не видела. Отвечает, а в глазах такая пустота, что невольно проносится мысль о зомбировании.
Чертыхаюсь не дойдя до кровати. Хватаю пиджак, там вроде должны быть еще сигареты. Бросил же ведь курить года три назад. Но со второго семестра ее первого курса снова взялся за сигареты.
Как-то сначала меня задевало ее отношение. Казалось, что Виктория даже не обращает внимания на то, кто читает лекцию — мужчина или женщина. Потом заметил случайно, какими взглядами на нее смотрят студенты мужского пола. И эти ее провокационные наряды. Нет, все прилично все закрыто, но бля…
Блузочки и рубашечки в облипочку, которые обтягивают ее грудь и подчеркивают тонкую талию. Прямые деловые брюки так и приковывают взгляд к совершенной заднице, а колыхающиеся штанины провоцируют мужское воображение. Еще и обувь вся исключительно на каблуках, ввиду ее невысокого роста. Или эти ее узкие юбки, от которых кровь приливает к голове. Нижней, ага.
