— Отправь ее в карантин, — командует Эмир. — На невольничьих рынках всякая зараза ходит. Я не хочу, чтобы из-за твоей шлюхи вся моя команда подцепила лихорадку.
Стискиваю кулаки и зубы, чувствуя, как вся закипаю ненавистью.
— Ого, не нравится? — Эмир усмехается, и я вижу, как его ноги делают легкий шаг ко мне.
— Она немая, — усмехается Зох. — Рычит, но не кусается. Мне несказанно повезло.
— Немая, значит…
Еще один небольшое шажок, и я понимаю, что столкнусь с ним нос к носу, если вдруг задеру голову.
Он на столько близко, что я вижу швы на его камзоле. На столько близко, что я чувствую запах его тела. От него тянет холодной бездной космоса и пряным ароматом, от которого мне дышать становится больно.
Грудь сводит мучительным спазмом, и в этот момент я в ужасе вижу, как рука Эмира вдруг поднимается, словно желая коснуться меня, и вся застываю, ожидая того, что он сейчас схватит меня за подбородок, впиваясь глазами в глаза.
Но по его пальцам вдруг проходит слабая дрожь и он сжимает их в стальной кулак, небрежно произнося:
— Скажи, чтобы ее помыли и обследовали. Смердит, как труп.
— Будет сделано, господин, — отзывается Зох.
А я едва ли не падаю от ослабевших коленей, когда Эмир резко разворачивается и тяжелой поступью военного направляется обратно.
И только в этот момент я позволяю себе начать дышать, поднять голову и посмотреть на его идеально-ровную спину, массивные плечи и черные чуть вьющиеся на концах волосы.
Эмир Берая.
Человек, которого я когда-то любила больше жизни. Мужчина, который поклялся убить меня, если еще раз попадусь ему на глаза.
Глава 3
— Меня зовут Хелона. Хелона Ферри, — чернокожая девушка лет тридцати, одетая в белый халат, улыбается и смотрит в свои записи.
А я сижу на металлической холодной поверхности, изучая все с опаской. Медицинский отсек набит незнакомыми аппаратами, включая какие-то вакуумные капсулы, куда с легкостью поместится человек.
Хелона изредка поднимает на меня взгляд, продолжая что-то записывать в свой блокнот.
У нее очень больше желтые глаза, жесткие волосы, отстриженные почти «под ноль» и пухлые темные губы. Все лицо источает приветливость, но я все равно не могу расслабиться, понимая, что Эмир где-то здесь. В одном пространстве со мной.
— Может и ты представишься? — усмехается она, откладывая блокнот и начиная водить по моему телу светящейся голубым холодом палочкой, и я понимаю, что это рентген, просвечивающий мышцы.
Отрицательно мотаю головой и несколько раз трогаю себя пальцами по горлу.
— Вот как… — Хелона хмурится, тут же наводя светом мне на шею, а потом чуть вздрагивает. — Какое варварство… — Шепчет она, глядя мне в глаза уже с каким-то неверием. — Связки словно вырваны с корнем… Я слышала, что на Архаире предусмотрено такое наказание за особо тяжкие преступления, но никогда не могла предположить, что увижу сама… За что тебя так?
Я только туплю глаза в пол и поджимаю губы.
Еще какое-то время она изучает меня с медицинским интересом, а потом берет себя в руки, отстраняясь и мотая головой:
— Прошу прощения, я не хотела быть бестактной. Как я и сказала, — она отходит, беря шприц и наполняя его какой-то жидкостью. — Я врач на судне «Черная бездна» и занимаюсь исключительно алиядами. Спросишь много ли их тут у нас? — она усмехается, протирая кожу на вене спиртом, а мое лицо остается каменным. — Всего одна. Ну, теперь две, с тобой. Не бойся, это всего лишь комплекс витаминов, — в ответ на мой напряженный взгляд. — Я уже изучила реакции Азалии, так что тебе повезло. Я точно знаю, что нужно вашей расе… — Эй, ты чего?
Я вздрагиваю так сильно, что Хелона едва ли не промахивается мимо вены.
— Иголок боишься? Не переживай, у меня легкая рука.
Я киваю, но дрожь во мне вовсе не от страха перед уколом.
— Тебе наверное странно, что я опознала расу под всем этим слоем… Пыли, — она подбирает слова, оглядывая меня, — поняла, что ты алияда? А мне об этом генерал Берая сказал. — и я вновь впиваюсь в нее безумным взглядом, чувствуя, как возвращается ужас, струящийся по венам, а давление вновь подскакивает до невероятных величин. — Позвал, говорит, иди проверь новую рабыню. Понял по волосам, похоже, — усмехается она, — хоть они и изрядно… Потрепаны. Эмир, наверное, думает, что невесте теперь не так одиноко здесь будет. Азалия наверняка по родине скучает, а ты будешь напоминать ей об отчем доме. Как он о ней заботится, мама дорогая! Мне б такого мужика, чтоб носился со мной по галактике, не желая расставаться…
Она все говорит и говорит, а я мечтаю только заткнуть уши и сдохнуть. Прямо сейчас. На этом месте. Сердце переполнено такой болью и ненавистью, что я ожидаю, что вот-вот взорвусь, забрызгав стены собственной кровью.
Я думала, что пережила всё. Я думала, что больше никогда не испытаю такую боль, как несколько дней назад. Но она возродилась вновь сейчас, вспыхнув с неистовой силой.
Меня жгло и опаляло, как только я представляла их вместе, и от того хотелось рыдать в голос и рвать на себе волосы.
— Пульс подскочил, — Хмурится Хелона. — Послушай, волноваться не стоит. Сейчас ты примешь душ, а потом я расскажу тебе, как у нас все устроено. Давай же, этот слой вековой пыли пора снять с себя, — девушка усмехается.
Она заводит меня в соседнюю дверь, следя за тем, как я раздеваюсь, а затем берет мое истерзанное платье, засовывая его в какой-то ящик в стене.
— Утилизация, — поясняет Хелона. — Это тебе больше не понадобится. Принимай душ, а я принесу тебе униформу.
Она покидает меня, а я внимательно оглядываю странный аппарат. Приходится наугад нажать кнопку, после чего, меня со всех сторон начинают поливать маленькие струйки воды. Это оказывается невероятно приятно.
Нажимаю другую кнопку, и сверху на меня ложится мягкая пена, а я начинаю остервенело тереть кожу и волосы, мечтая навсегда смыть гнилостный запах Колдора и невольничьего рынка.
После душа, пахнущая цветами и свежестью, а отираюсь полотенцем, видя костюм, который Хелона успела оставить для меня, пока я бесконечно долго пыталась смыть с себя воспоминания.
Ткань идеально обтягивает тело, наподобие водолазного костюма, которые я видела на Архаире. С той лишь разницей, что часть моего тела на боках и груди обтянула сеткой, открывая кожу.
Мне, привыкшей к платьям в пол — обязательному дресс-коду женщин-алияд, немного неуютно. Все слишком открыто. Каждая черточка моего тела обтянута и явлена миру. Ткань облегает, как вторая кожа.
На ноги я надеваю обувь из синтетического, почти невесомого материала. И обувь мне как раз нравится, потому что по ощущениям я и вовсе хожу босиком, с той лишь разницей, что не чувствую неровностей поверхности пола.
— Уже оделась? — удивляется Хелона. — Я думала, мы вначале подлечим твои раны.
Она, не принимая во внимание мое сопротивление, снимает один ботинок, и тут же замирает на месте:
— Это невозможно. Я сама видела твои глубокие порезы.
Я дарю ей слегка виноватую улыбку, а Хелона так и сидит, не сводя глаз с меня, явно пытаясь понять, что могло послужить такой быстрой регенерации.
— Это все, Хелона, спасибо.
От голоса в дверях, мы обе сильно вздрагиваем.
Я перевожу взгляд за ее спину и сердце готово тут же остановиться.
— Генерал Берая, — Хелона чуть склоняет голову, а потом поднимается и быстро проскальзывает мимо Эмира, бросая на него тоскливый взгляд.
Похоже, не одна я тут пылаю запретными чувствами.
Эмир ждет, пока за Хелоной задвинется дверь, а потом произносит:
— Ты серьезно надеялась, что я тебя не узнаю?
От его ледяного голоса я вся моментально покрываюсь испариной.
— О чем. Ты. Мать твою. Думала?!
Он отчеканивает слова, подлетая ко мне так быстро, что я не успеваю поставить между нами хоть какую-то преграду.
Пальцы Эмира смыкаются на моем горле, и я чувствую, как ноги оторвались от пола. Хриплю и вцепляюсь в его пальцы ногтями, но он словно не чувствует. Смуглое лицо искажено гневом, губы искривлены, а глаза впиваются в тело ядовитыми ножами. Мне хочется исчезнуть. Заорать, что я тут ни при чем, и что, будь моя воля, я бы была за миллионы километров от него. В любом другом месте!
