Флетчер занюхивает молоко печеньем и крякает.
- Нормально, - авторитетно кивнул мистер Флетчер, почесав живот. – Буянили правда. Но я это быстро пресек. Пришел, рявкнул. Зыркнул пару раз. И вроде успокоились. Булочка опять пуговицу украла.
Он не любил детские игры. А когда его звали поиграть в прятки, он всегда повторял: «Единственные прятки, которые я понимаю, это прятки от кредиторов. Так что сначала займи мне денег, а потом ищи!».
Сначала я была уверена, что он понахватался выражений от кого-то из взрослых. Но все чаще мелькала мысль, что он просто сам по себе такой.
На вопрос, откуда он взялся, он спокойно отвечал, что мне еще рано об этом знать, поскольку я не замужем. «Муж тебе в первую брачную ночь все покажет, откуда я взялся!».
- Вот че ты творишь! Я с тобой сопьюсь, - выдохнул мистер Флетчер, когда я налила еще один стакан. На меня с укором посмотрели детские глаза. А рука залихватски махнула: «Эх, давай, наливай!».
- Вы смотрите, не буяньте, - погрозила я пальцем. – Или больше наливать не буду!
Оставалось еще немного молока на утро, и снова мы переходим на каши. Несколько мешочков еще есть.
- Эх, щас бы девку грудастую! – мечтательно протянул мистер Флетчер, болтая босыми ногами. – И под бочок к ней! Все, хозяйка! Хватит с меня! Так, кыш, мелюзга! Быстро по кроватям!
Дверь только – только приоткрылась, как тут же закрылась. Мистера Флетчера в приюте уважали и боялись.
- Все, мистер Флетчер! Наше питейное заведение закрывается, - усмехнулась я, споласкивая треснувшую кружку. – А то я вас знаю, вы можете гулять всю ночь. Вам пора! А то потом будете рассказывать про вашу молодость! Про то, как вы покоряли моря, пока мокрые простыни не поменяли. Про то, на каких горшках сиживали.
- Да, про молодость всегда есть че рассказать, - вздохнул мистер Флетчер. – Эх, соску бы! Да завязал я. Дурное это дело. А ведь скучаю по ней, козе ее в трещину!
Мистер Флетчер не смотря на свой маленький рост и возраст обладал силой, способной оторвать слону хобот и все, что слон не успеет спасти. Иногда он сидел и задумчиво завязывал на несколько узлов кочергу, а потом развязывал, словно она была пластилиновая.
- Все, все, все, - выпроваживала я мистера Флетчера. – И цилиндр ваш не забудьте! Завтра с семи утра наше заведение снова работает!
Стоило только мистеру Флетчеру покинуть кухню, в нее скользнула маленькая девочка в серо-сине-зеленом платье. Этот цвет назывался «сюзелёвый», и прочно ассоциировался с застиранными сиротскими вещами. Два пучка на голове выглядели растрепанными и придавали вид сонной божьей коровки.
Ее звали Булочка за ее румяные щечки. Булочка тащила все, что плохо лежит. И могла бы магией стащить даже золотые коронки, стоило ей только захотеть. Получалось у нее это непроизвольно. Но результат ее всегда радовал.
- А ты почему не спишь, Булочка? – строго спросила я, перемывая заклинанием посуду и отскребая то, что с чем не смогла справится магия. Например, с присохшей гречкой. Тут даже магия была бессильна.
- А принц красивый? – спросила она мечтательным голосом, пока сама растекалась по столу. – Ты его видела?
- Видела, - улыбнулась я. – А пуговичку ты видела?
- Какую? - бровки встали домиком. – Какую пуговичку?
- Ту, которую ты взяла. Верни на место, - потребовала я. – Иначе ничего про принца рассказывать не буду.
- Хорошо, верну, - насупилась Булочка, взмахнув рукой. На стол упала и покатилась маленькая потертая пуговка с полузатертым гербом. – Только ты расскажи про принца… Ну прямо все-все-все!
Внезапно дверь распахнулась, а на пороге вместе с морозом появился запыхавшийся двенадцатилетний Патрик. Из его старой холщовой сумки торчала свернутая газета.
- Ты видала?! – бросился он ко мне, размахивая газетой. Она, словно птица летела по коридору в его руке. – Только что напечатали! Свежий выпуск! Расхватали, как горячие пирожки! У меня чуть с руками не оторвали!
Я взяла газету, видя, как Патрик отогревает красные, озябшие руки, кутаясь в старый мужской мундир.
- Не может быть! – прошептала я, закрывая рот рукой и глядя на первую страницу. От неожиданности я даже присела. И тут же подскочила, понимая, что присела на Джоселин.
- Джоси, - улыбнулась я, видя тень на полу от светильника. – Может, ты прекратишь прятаться? Здесь никто тебя не обидит…
Я услышала, как тень от невидимки скользнула по кухне, а в коридоре послышались шаги.
- Мама дорогая! – выдохнула я, встряхнув газету.
- Это что такое!!! – орал отец, размахивая свернутой газетой перед моим носом, словно хотел убить муху. – Ты – будущий король! Как ты мог!
- Тише, тише. Не надо так ругаться. Наш мальчик не хотел, - бегала за отцом мать, пытаясь его успокоить. Отец резко остановился, взял ее за плечи и отставил в сторону.
Золотые часы тикали на каминной полке, слуги ползали по комнате, стараясь не издавать ни звука, и замирали, когда отец гневно смотрел в их сторону.
- Ты хоть понимаешь, что сейчас вся столица гудит о том, что наследный принц обозвал содержательницу приюта гулящей девкой? А потом весь простой народ «чернью»!
Газета шлепнулась прямо на стол, а на лице отца заходили желваки. Не вижу ничего страшного в том, что произошло.
- Ты – будущий король, - процедил отец сквозь зубы, пока мать ходила вокруг него, шелестя юбками и боясь прикоснуться к нему. Она выставила руки, но так и не положила их на отцовские плечи.
– И теперь всем известно, как ты относишься к своим подданным!
- Ну перепутал, ну с кем не бывает, - усмехнулся я, поглядывая на дверь. – Ты драматизируешь.
- В следующий раз перепутай молча! – рявкнул отец, а слуга тут же поднес ему капли. Властным жестом отец отодвинул слугу вместе с подносом, а того скривило так, словно отец наступили на ногу. Хотя, видимо, отец так и сделал.
Служанка изо всех сил обмахивала лежащую в кресле мать. Мамина бледная, рука с обручальным кольцом безжизненно свисала вниз.
- Все, я умираю, - простонала мама, а служанка стала махать еще усердней. Ммм, а у служанки красивая грудь.
