отношения.
Ее тонкие пальцы сплелись с моими, сжали их — и все стало просто. Не нужны были никакие слова прощения. Дженни, в отличие от брата, никогда не скрывала своих мыслей. Все, что она думала или чувствовала, тут же отражалось в ее глазах с таким же кошачьим разрезом, как и у Джейми. Теперь она знала обо мне всю правду, знала, что я люблю — всегда буду любить — ее брата всем сердцем и душой…
Даже невзирая на некоторые сложности с моим нынешним семейным положением.
Она вздохнула, на мгновение зажмурившись, потом открыла глаза и улыбнулась, хотя губы у нее чуть заметно подрагивали.
— Что ж, ясно, — только и сказала миссис Фигг.
Прищурившись, она медленно обернулась вокруг себя, озирая панораму разрушений. Перила вверху лестницы были выломаны, на стенах темнели дыры и кровавые пятна, отмечавшие путь Уильяма вниз. По полу рассыпались осколки хрустальной люстры, поблескивая в ярком свете, льющемся в дверной проем. Сама дверь пьяно болталась на одной петле.
— Вот так merde [3], — пробормотала миссис Фигг и внезапно уставилась на меня, щуря черные бусины глаз. — А его светлость где?
— О… — только и выговорила я. Кажется, объяснить это будет непросто. Многие недолюбливали Джона Грея, однако миссис Фигг была привязана к нему всей душой. И она не обрадуется, узнав, что его похитили, причем не кто иной, как…
— Если уж на то пошло, где мой брат? — вмешалась Дженни, оглядывая комнату, словно ожидая, что Джейми прячется где-то за диваном.
— Э… — выдавила я. — Хм… Ну…
Объяснить будет очень и очень непросто. Потому что…
— И где мой малыш Уильям? — перебила ее миссис Фигг, принюхиваясь. — Он был здесь только что, я чувствую запах его одеколона.
Она неодобрительно поддела ногой кусочек штукатурки.
Я набрала полную грудь воздуха и призвала на помощь остатки самообладания.
— Миссис Фигг, вас не затруднит сделать нам по чашечке чаю?
* * *
Мы устроились в гостиной, а миссис Фигг то и дело сновала в кухню, присматривая за черепаховым супом.
— Вы же не хотите, чтобы я его подпалила? — приговаривала она, ставя перед нами чайник в желтом чехле. — Тем более с таким количеством хереса, совсем как любит его светлость. Почти целая бутыль ушла — это ж будет пустой перевод прекрасного напитка!
У меня екнуло сердце. С черепаховым супом и хересом в моем сознании связаны стойкие ассоциации: Джейми в лихорадочном бреду и корабельная качка в такт страстному соитию. Развратные мысли никоим образом не вязались с серьезностью предстоящего разговора. Я потерла лоб, пытаясь развеять туман в голове. Казалось, воздух в доме все еще потрескивает, как при грозе.
— Херес был бы весьма кстати, — сказала я. — Или, может, любое другое вино на ваш выбор, миссис Фигг.
Она присмотрелась ко мне, кивнула и выудила из буфета графин.
— Бренди куда лучше.
Дженни взглянула на меня так же задумчиво — и от души плеснула бренди сперва в мою чашку, потом себе.
— На всякий случай, — заявила она, приподнимая бровь, и мы дружно пригубили чай.
Наверное, мне не помешало бы выпить чего покрепче, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, — например, лауданум или пару глотков чистейшего виски, но и душистый чай, щедро сдобренный бренди, приятно согревал изнутри.
Дженни опустила чашку и выжидающе на меня уставилась.
— Итак… Нам предстоит разгребать последствия?
— Да, пожалуй.
Глубоко вздохнув, я вкратце поведала о событиях минувшего утра.
Дженни моргнула раз, другой и покачала головой, словно пытаясь выбросить из нее услышанное.
— Итак, Джейми сбежал с твоим лордом Джоном, за ними гонятся британские солдаты; тот высокий парнишка, который едва не сбил меня с ног, это сын Джейми… Хотя конечно же, только слепой не догадался бы… Ах да, еще весь город наводнен англичанами. Я ничего не пропустила?
— И вовсе он не мой лорд Джон, — пробурчала я. — Но это к слову… Я так понимаю, Джейми рассказывал тебе про Уильяма, верно?
— Да, рассказывал… — Она усмехнулась над чашкой. — И я за него очень рада. Но что стряслось с парнишкой? Выглядел он так, будто перешел дорогу медведю.
— Что вы сказали?! — резко воскликнула только что вошедшая миссис Фигг. Она со звоном опустила поднос, и серебряный молочник с сахарницей громыхнули, словно пара кастаньет. — Чей он сын?!
Я сделала большой глоток крепкого чаю. Миссис Фигг знала лишь, что я была замужем за Джейми Фрэзером (и вроде как овдовела). На этом все.
— Он… Хм. — Я откашлялась, чтобы хоть на секунду перевести дух. — Э-э-э… того высокого джентльмена с рыжими волосами, который был здесь только что. Вы же его видели?
— Видела, — медленно кивнула миссис Фигг, не спуская с меня глаз.
— Хорошо его разглядели?
— Лицо я не рассматривала, но вот задницу оценила, когда он, спросив, где вас найти, промчался мимо по лестнице.
— Должно быть, с той стороны сходство не столь явное. — Я снова глотнула чаю. — В общем… этот джентльмен — Джеймс Фрэзер. Мой… хм… мой…
«Первый муж» не совсем точно, «последний» — тем более. Не «очередным» же его называть… Я решила зайти с другой стороны.
— Мой муж. И… он отец Уильяма.
Миссис Фигг беззвучно разинула рот. Попятилась и осела на мягкий пуфик.
— Уильям знает? — спросила она после минутного замешательства.
— Теперь да.
Я красноречиво указала рукой на разруху в прихожей, отчетливо видимую даже из гостиной, где мы сидели.
— Вот merde!.. Я хотела сказать, смилуйся над нами, Агнец Божий.
Второй супруг миссис Фигг был проповедником, и она старалась его не срамить, но порой прорывалось наследие первого мужа — французского картежника.
Она хищно уставилась на меня:
— А вы его мать?
Я поперхнулась чаем и кое-как вытерла салфеткой губы.
— Нет. Все не так плохо.
В реальности дела обстояли хуже некуда, но я не собиралась делиться ни с невесткой, ни тем более с экономкой всеми подробностями происхождения на свет бедного парнишки. Джейми наверняка рассказывал сестре о матери Уильяма, хотя вряд ли признался, что Женева затащила его в постель силком, угрожая расправой с близкими. Ни один мужчина в здравом уме и рассудке не скажет, будто его шантажировала восемнадцатилетняя девочка.
— Лорд Джон стал опекуном Уильяма, когда умер его дед. Примерно в то же время лорд Джон женился на леди Исобель, тетушке Уильяма. Именно она и воспитывала мальчика после смерти его матери. По сути, они с лордом Джоном заменили Уильяму родителей. Исобель умерла, когда ему было лет одиннадцать.
Миссис Фигг выслушала мои объяснения, но от главной темы отвлекаться не спешила.
— Джеймс Фрэзер… — сказала она, складывая руки на коленях и осуждающе глядя на Дженни. — Как так вышло, что он жив? Говорили ведь, он утонул. —
