- Мадам Корин?.. – настороженно выговорил аккуратный рот собеседницы, и карие бусины стали идеально круглыми.
- Позвольте, где? – споткнулась на полуслове и даже неуверенно обернулась в поисках неведомой мадам. Хоть и знала совершенно точно, что кроме меня и этой милой девочки здесь никого нет.
Тут меня накрыло приступом жесточайшего кашля, и глаза гостьи стали сочувственно-влажными.
- Мадам, вы слишком рано встали с кровати. – жалостливо причитала она, мягко, но настойчиво возвращая меня в койку. – Такую горячку перенесли, мы уж и не чаяли… Только-только ведь в себя пришли и сразу на ноги! Как можно? Сейчас же сбегаю за доктором, он по счастливому случаю как раз с визитом к хозяйке в доме. А вы лежите.
Очаровательное создание выпорхнуло за дверь, оставив меня в одиночестве осваивать произошедшее.
- И что это, собственно, было? Театральная постановка «Канатчикова дача»*? – я справилась с кашлем, села в постели, уронив руки перед собой.
И только теперь обратила на них внимание. Всё тело скрывала балахонистая длиннополая сорочка с длинным рукавом и грубоватой рюшкой вместо манжета, из которого торчали кисти.
Не мои.
С немеющим нутром я ошалело рассматривала тонкие изящные пальцы, кожу без признаков пигментации, розовые ногти. И даже не сразу смогла пошевелить руками. Сознание как будто «отстегнуло» их от тела, не желая принимать версию, что они, эти руки, мои.
Спустя несколько долгих минут оторопелого созерцания, я всё-таки заставила верхние конечности двигаться. Чтобы задрать сорочку и обозреть нижние. Та же самая история.
- Ну всё, трёкнулась бабка! - стукнулась в голову мысль. - От это я сходила на пенсию!
*Канатчикова дача – так иногда иносказательно называют дурдом.
3
Что говорить?.. Личность я, конечно, закалённая. Всякого пришлось и повидать, и преодолеть. В курсе, что реальность может принимать самые дикие формы. Но за любой каверзой всегда стоит человек. Сейчас же я не могла выудить из своего богатого жизненного опыта ни одной рациональной причины происходящего.
Сказать бы, что это – чей-то жестокий розыгрыш, так нет. Не припомню, чтобы нажила себе столь лютого врага, способного устроить для меня подобную «шутку». Да и… Даже если предположить такое, то всё, конечно, можно организовать. И комнату, и ряженую актрису в костюме служанки. Но не весну за окном и… рот не выговаривает… постороннее тело.
Малодушно прятаться за версию помешательства тоже не собиралась. Про слабеющую память – это я так, для порядка причитала. Положено бабушкам о чём-нибудь причитать, вот и причитала. На самом деле, уж на голову-то я никогда не жаловалась. И сейчас сознание, запертое в этой чужой скорлупе, работало по-прежнему чётко.
Я - прагматик. От проблем никогда не бегала. И всегда верила, что любой чертовщине обязательно найдётся объяснение. Главное, не допускать паники и действовать спокойно и разумно.
- Легко сказать. – взгляд опять скользнул по молодым красивым рукам, и пришлось большим волевым усилием отгонять липкий страх, противно щекотнувший за шиворотом.
С минуты на минуту должна была вернуться девица. Единственное, что можно было предпринять прямо сейчас, это взять себя в руки и постараться выглядеть максимально спокойной и нормальной. Не задавать неосторожных вопросов, а лучше вовсе молчать, пассивно собирая информацию.
Вскоре действительно послышались громкие шаги нескольких пар ног, и в комнату вошла целая делегация визитёров в чуднЫх одеждах. Доктора среди них я вычислила сразу. Это был невысокий, плотный, но не толстый господин с очень серьёзным лицом.
Сообразить, сколько мужчине лет было сложно из-за странного цвета мягких объёмных волос, аккуратно собранных в хвост на затылке. Так вот эта его растительность имела необычный светло-пепельный окрас. И сильно походила то ли на седину, то ли на парик, что, собственно, и сбивало с толку.
- Впрочем, нет. Определённо не парик. – мысленно констатировала я, с интересом рассматривая его удобный тёмно-коричневый фрак с двубортной застёжкой и высоким воротником-стойкой.
Скромный цвет одежды освежал кипенно-белый шейный платок. А в целом костюм дополняли светлые облегающие штанишки, заправленные в коричневые же сапоги с отворотами. В руке – небольшой саквояж.
Доктор был гладко выбрит и розовощёк. Почти как служанка, выжидательно застывшая в уголке, чтобы не мешать остальным, более значимым персонам. Любопытство заставляло женщину изобретательно тянуть шею в стремлении разглядеть происходящее из-за спин остальных присутствующих, а руки в волнении теребили край фартука.
Больше в помещении, не считая меня, кажется, никто не волновался.
Рядом с доктором, взирая на меня равнодушно и бесстрастно, стоял другой мужчина.
Высокий, светлоглазый и бледный. В позе его читалось нарочитое достоинство. Из-под бархатного вишнёвого халата с атласным воротником выглядывала свежая сорочка и тёмные брюки. Весь он был такой картинный, такой представительный, от макушки, увенчанной курительной шапочкой, до богато расшитых домашних туфель. И при этом абсолютно постный и скучный, как… не знаю… обезжиренный кефир.
На полшага позади «кефира» чинно пристроилась дама. Вот она, как раз, демонстрировала более подвижную мимику, чем её спутник. При этом, в колючем, холодном взгляде женщины невозможно было уловить ни малейшей доброжелательности. Скорее напротив, лицо её, узкое и не слишком красивое выражало раздражение, даже брезгливость.
Роста дама была среднего, но всё равно производила впечатление какой-то… длинной.
Наверное, из-за излишней худощавости и угловатости фигуры. Вся вытянутая, острая и недобрая, как пила. Неприятная особа. Украсить её или как-то смягчить впечатление не могли ни отточенные манеры, ни элегантное домашнее платье жемчужно-серого цвета в голубую клетку.
Паре (а это несомненно была пара) на вскидку можно было дать лет по сорок с хвостиком.
И они удивительно гармонично подходили друг другу. Правда, не вызывали никакой симпатии или желания открыть диалог.
- Мы рады твоему выздоровлению. – тоном, не выражающим ни малейшей радости, за обоих сообщила дама, подхватила свою половину под локоть и направилась к двери, увлекая того за собой. – Идёмте, Ральф, доктору Кларку необходимо осмотреть Корин.
Ральф, коротко кивнув, так и не проронив ни слова, важно проследовал за супругой.
- Мадам, вы позволите? – произнёс означенный представитель медицины, как только за ними закрылась дверь. – Нам следует закрепить успех.
И, не дожидаясь ответа на вопрос, заданный исключительно для проформы, открыл саквояж. Служанка подала ему тряпицу, и доктор принялся сосредоточенно раскладывать на ней инструменты, от вида которых моё горло свело спазмом.
Уверяю вас, эти жуткие кривые железяки кого угодно бы повергли в панику. Я – не исключение. С похолодевшей макушкой посмотрела на служанку в поисках защиты и поддержки. Та, конечно, ответила мне успокаивающим взглядом, однако, настроиться на позитивный лад не получалось категорически.
Самое ужасное, что он действительно собирался применить свой дикий инвентарь* на мне, и это была не шутка. Айболит с деловитым видом присел на табурет возле кровати, уверенно задрал рукав моей сорочки, размотал обнаруженную под ним повязку, и… И мы оба уставились на свежий порез на внутренней стороне руки. Доктор – с профессиональным интересом, я – с изумлением.
Как сама до сих пор не прочувствовала у себя такой раны – не понимаю. Наверное потому, что сознание по-прежнему отказывалось признавать это тело своим. Да и вообще ощущала сейчас всё происходящее, как в замедленной съёмке, плюс под качественной анестезией.
Однако, как только глаза увидели шрам воочию, он тут же заныл, как родной.
Первое, что пришло на ум от представшего зрелища – версия о неудавшемся суициде. Но нет. Такая мысль тут же испарилась. Потому, что этот садист в интеллигентном обличье явно вознамерился организовать мне второй такой же порез. А значит, первый – тоже его рук дело.
