приставил нож к моей шее. Я сглотнула, уставившись на него. Такого я не ожидала.
— Тори! — голос отца.
Я не могла обернуться. Только смотрела из-под ресниц на воина.
— Как ты посмела так дерзить, девчонка? Ты умрешь! — он замахнулся мечом, я зажмурилась и крикнула:
— Разве он не трус, раз не вышел сам к людям?! Разве он не трус, если прячется за спинами своих воинов?!
Раз все равно помирать, скажу.
— ТОРИ!
Через секунду моей жизни и моему дерзкому языку пришел бы конец, если бы через две секунды я не открыла глаза и не увидела, что руку эльфа остановила рука в черной перчатке другого всадника, в шлеме. Я видела концы его длинных черных волос, и еще на его плечах был не черный, а багровый плащ, в отличие от остальных.
— Убери меч, — негромким и низким голосом проговорил он, — Я решаю, кто умрет. Пусть живет. — его лицо в непроницаемом шлеме обратилось ко мне, и мне стоило усилий не вздрогнуть. Меч от моей шеи убрали. Я облегченно выдохнула.
Первый остроухий без шлема отступил назад, слегка наклонив голову, и повинуясь другому в плаще.
— Вы — непокорный народ. И эта женщина такая же. — заговорил тот, кто отвел от меня смерть. — Я милостив к людям, но, если не склонитесь передо мной, я уничтожу этот город, и вам будет негде жить и нечего творить и продавать. Если я уничтожу ваши дома, вам будет нечего дать торговцам, переправляющим ваш товар через широкую реку Авру, — он простер руку в сторону большой полноводной реки, которая разделяла два города — наш, Акстер, и второй, Миргород.
Черные тучи простерлись до самого горизонта.
— Он горит! Его сожгли! — послышался голос со стороны. Я взглянула в сторону и увидела, как к нам бегут какие-то люди.
Показался и старейшина — седой высокий старик, Ренигаст Акстрийский. Он был главным председателем Совета. А еще тоже маг, как и Линдо. Правда, гораздо лучший маг, чем он. Ренигаст знал о моих снах, и обучал магии мою маму. Я не пошла к нему на обучение, мне казалось это скучным. Он посмотрел на меня своими белесыми глазами, и мне стало не по себе. Иногда мне казалось, что он знает обо всем и читает мысли людей. Часто от этого становится жутко.
— Захватчики сожгли Миргород! — я ошарашенно смотрела на часть толпы, которая рванула в сторону Авры, чтобы посмотреть на то, что произошло. Старейшина не сдвинулся с места, как и большая часть людей. Я пошла за всеми к реке и уже на полпути почувствовала запах гари и увидела дым. Я закрыла рот рукой, а перед моими глазами полыхал огнем город, который был в два раза больше нашего. Крики, шум, плач.
Я остолбенела, глядя на это. Самое ужасное было то, что там был Виктор, он строил с другими ребятами какое-то важное здание, я не вдавалась в подробности.
— Виктор! — я крикнула и рванула вперед, но меня схватили сзади, я вырывалась, но держали крепко. Я обернулась и увидела отца.
— Папенька… — глухо сказала я. — Он мог…
Папа покачал головой.
— Не знаю, Лисонька. Виктор — паренек прыткий, мог и убежать. А мог и…
— Папа. — я вытерла набежавшие слезы одним движением пальцев и убрала его руку. — Ты же идешь на заседание Совета?
Папенька был тоже в Совете, его там уважали. Он нахмурился. Конечно, я неспроста это спрашиваю.
— Пойду. Такое нельзя не обсудить. Старейшина уже всех созвал.
— Я иду с тобой.
— Лисонька, на заседание не пускают женщин.
— Зато животным есть ход, — без тени улыбки я надела кулон на шею и устремилась назад к воротам, а от них к зданию в центре города, где проходил обычно Совет. Папа окликал меня, но я не обернулась. Я перебегала короткие расстояния в основном в тени, чтобы горожане не обращали на меня внимание. Но они и так были заняты произошедшим с Миргородом, будущим нашего города и решением Совета.
Мои мысли тоже были заняты этим.
Он не получит наш город, и не сожжет его. Я придумаю, как защитить нас.
Я забежала следом за вошедшим последним членом Совета и уселась у входа.
Старейшина увидел меня, но ничего не сказал.
— Извините, — папа зашел и сел на один из стульев. Сначала он не заметил меня, потом кинул взгляд и покачал головой. Я чинно села, поджав лапки, и виновато опустила голову. Ну, а как мне еще узнать о решении Совета?
— Давайте решать, что будем делать с этим захватчиком. — сказал еще один старик, состоящий в Совете.
— Гнать его! Куда подальше! — сказал Энкор, вскинув кулак. — У нас много мужиков, которые могут постоять за себя!
— Мы обычные ремесленники, что мы можем против эльфов с армией и магией?!
— Но поклоняться этим страшилищам мы не станем!
— Почему мы не под защитой восточных эльфов?! Почему они не взяли нас?!
Старейшина все это время молчал. Слушал возражения, споры и начинающиеся ссоры. Я тоже просто слушала и молчала. Потом он сказал:
— Потому что мы действительно живем во владениях сумеречных эльфов и обязаны им подчиняться.
Все начали возмущенно болтать.
— Ренигаст, ты хочешь им подчиниться?! ТЫ?
— Я не хочу ничего. Я думаю о благе нашего народа, и каждый из вас должен думать о том, чтобы дома были целы, ваши жены спали вместе с вами на кроватях, а дети играли во дворах. Или вы хотите уйти беженцами из развалин в южные города, где засуха и нет работы? Или податься в пираты? Или еще куда? — он осмотрел всех проницательным взором белесых глаз из-под лохматых седых бровей.
Он выдержал паузу.
— Сколько времени они дали нам на раздумья? — посмотрел на папеньку.
— Время до заката.
— Шесть часов. — Старейшина опустил голову на костлявые руки и снова помолчал.
— Старейшина, у тебя же есть магия, ты не можешь его прогнать?! — спросил один из них.
— Я не настолько силен теперь, чтобы сражаться с таким количеством молодых магов. К тому же магия эльфов во многом превосходит магию людей. Нам может помочь только маг-нечеловек.
Я дернула усами. Про меня, что ли, говорят? Я подняла глаза и встретилась взглядом с глазами Старейшины и папеньки. Ренигаст смотрел спокойно и даже несколько отстраненно, папа встревоженно. Остальные, похоже, не имели понятия, о чем идет речь. Ну, да, никто ведь не знает, кроме моей семьи, что я — кицунэ. Но что я могу сделать?! У меня есть только мамин кулон, который помогает мне превращаться.
