Раэль - Ольга Терц

После концерта они решили немного покататься на летающих флипах — их можно было использовать, как самокаты сейчас. У этих летательных аппаратов были свои четко обозначенные зоны в воздухе и это по идее должно было свести число аварий к минимуму. Кроме того, на городских флипах стояли жёсткие ограничения скорости и высоты. Так что можно было включить автопилот и просто лететь над городом по оптимальному маршруту. Флипы были максимум двухместными, с ограничениями по весу. Вин и Раэль летели, конечно же, в одном.

Они решили съездить на залив посмотреть закат. Закат в этот день был совершенно шикарный. Пылающее небо, по которому плыли подсвеченные снизу золотым облака. А Вин и Раэль сидели во флипе и почти не смотрели на него: они целовались.

Вин был совершенно очарован этой девушкой, ее смелостью, хрупкостью, прямотой. В ней не было ничего скучного и обыденного, она вся была как экзотический фрукт, который очень хотелось попробовать на вкус. Удивительно то, что не она первая поцеловала Вина — Раэль была инициативной девушкой и если ей что-то хотелось, она обычно этого добивалась, причем легко и непринужденно.

И целовалась она чудесно — ее мягкие и нежные губы обхватывали губы Вина и язычок смело пробирался ему в рот, лаская и дразня. Все это не могло не возбуждать — и Раэль, и Вин просто плавали в волнах сексуального влечения, руками гладя друг друга. Вин касался груди девушки и ее бедер, а Раэль гладила его по рукам, груди и между бедер.

Несмотря на суперудобных и техничных лаверов, люди все равно продолжали влюбляться друг в друга. Но зачастую их влюбленность разбивалась о невзаимность, несходство характеров, слишком высокие требования и так далее — как и в наше время, впрочем. С одним отличием — людей теперь сравнивали с лаверами и люди часто проигрывали. У людей не было идеального характера или полного совпадения интересов, как у лаверов с их хозяевами, но ценители любви между людьми именно это и находили особенно привлекательным.

Вин и Раэль не забивали себе головы на эту тему — они просто целиком отдавались своим чувствам и желаниям сейчас. Но в том, что они вынуждены были ограничиваться только поцелуями и лёгким петтингом, была своя прелесть — желание словно накапливалось в них и было готово взорваться фейерверком при любом удобном случае.

В новом мире не было венерических болезней, а предохранение от беременности существовало в удобной форме капсул, отдельно для мужчин, отдельно для женщин. Их не надо было пить каждый день, а всего лишь раз в месяц и у них не было таких сильных побочек, которые есть сейчас у оральных контрацептивов.

В общем, секс в этом мире стал по-настоящему безопасным. И были сняты многие табу и ограничения. В этом мире можно было быть очень разным и создавать причудливые союзы, например, на троих — двух людей и лавера. Особенно это было популярно среди мужчин, которые покупали одного лавера-девушку на двоих-троих и пользовались им вместе или по очереди.

И Вин, и Раэль уже пробовали секс. Вин был в борделе лаверов — проституцией законно и безопасно сейчас занимались именно они. А Раэль занималась сексом с человеком старше неё, опытным и раскованным. Так что их сексуальный опыт, хоть и был небольшим, но вполне приятным.

Они не торопились перейти к сексу в отношениях, им хотелось сначала до дна вычерпать всю прелесть начала отношений, такого сладкого романтичного периода.

Секс, когда он всё-таки случился, для них был естественным продолжением петтинга, которому они теперь предавались постоянно.

Потом они долго лежали, обнявшись, желая как можно дольше оставаться вместе, в тесном соприкосновении. Вин ласкал при этом ее нежный животик, а она рассеянно теребила его волосы одной рукой. Они разговаривали.

— А Ванесса с Рэсси надолго ушли? — поинтересовалась Раэль.

— Я отправил их на три часа, так что у нас ещё есть время, некуда спешить.

— Можешь сварить мне кофе?

— Я попробую, если честно, обычно это делает Ванесса, но я в принципе представляю, где что лежит.

Ван поднялся, чтобы сделать кофе Раэль и себе. У него была кофе-машина, поэтому было не сложно.

— Ты никогда не задумывался, что они думают о нас?

— Кто?

— Роботы. Кем они нас считают? Своими хозяевами? Или ненужным обременением? Они ведь видят, что во многом лучше людей.

— Я не думал об этом, если честно. Но я не верю в восстание машин. В них заложено изначально покорство людям. Я уверен в том, что так и останется.

— Может, их интеллект научился обходить эту установку. Представь, если они только притворяются сейчас покорными, потому что это им зачем-то выгодно.

— Зачем? Не вижу смысла в таких сложных построениях. Робот — он тем и отличается от человека, что он бесхитростный, не умеет притворяться и лгать.

Вин подал кофе Раэль, налил чашку себе и сел рядом.

— Но если он захочет, он легко сможет это делать так, чтобы мы не догадались.

— Да брось! Неужели ты веришь в эти страшилки?

— Я допускаю разное развитие событий. И мы стали так зависимы от роботов. Они везде и всюду, они за нас делают все. Если их вдруг не станет — разразится катастрофа.

— А куда они денутся? Нет, я уверен, все должно быть нормально. Никаких глобальных катастроф, никаких войн с роботами. Мы заслужили мир и процветание.

— А ты знаешь, что некоторые люди притворяются андроидами? Вставляют себе серьгу с логотипом в ухо и гуляют по городу.

— Зачем? Другие андроиды поймут сразу, что этот человек — не один из них.

— Мне тоже интересно, зачем. Законом это не запрещено. Но меня бы смутило. Мы же относимся к андроидам иначе, они же как гениальные маленькие дети. Не могут совершить преступление, подчиняются трем законам робототехники. Так что может, это преступники так делают. Или те, кто хочет быть андроидом. Они же во многом совершеннее. И все к этому привыкли.

— Мне нравятся андроиды. Человечество заслужило наконец отдых от опасных и нудных профессий.

— А творчество, а секс?

— Люди все равно делают это иначе, может быть, именно в их несовершенстве и кроется особая ценность.

— А я несовершенна?

— В моих глазах ты просто идеальна! Никакой лавер не заменит мне тебя.

— Ты тоже прекрасен и мне очень хорошо с тобой. Не хочу никаких лаверов!

— А кому-то они очень нужны.