как предостережение, но звучит как угроза. И я думаю, солдаты охраны тоже это понимают.
Шаги удаляются, а когда окончательно стихают, крышка люка открывается, и ректор спускается к нам, делая знак следовать за ним по коридору.
– Что вы помните о втором? – спрашивает Тенгер нас. – Голос знаком? Волосы? Отличительные черты?
– Он был в капюшоне и сером плаще. Я ни разу не успела его разглядеть.
– Инга? – Тенгер оборачивается.
Качаю головой.
– Нет. Даже голос не знаком. Неужели он не оставил никакого магического следа?
Алистар недовольно цыкает.
– Ничего такого существенного, за что я мог бы ухватиться, – ректор уверенно поворачивает на развилке направо. – А после отлива вообще не осталось ничего.
– Ничего, – почти безразлично произносит ректор. – Но они должны обследовать, чтобы вопросов было меньше.
Мы поворачиваем в тёмных развилках сырого, затхлого коридора ещё несколько раз, поднимаемся по винтовой лестнице, а потом выходим из-за огромного гобелена уже в женском общежитии.
Мы с Илли еле-еле успеваем за ректором, но всё же умудряемся выскочить и поправить гобелен до того, как в конце коридора появляется высокая, полноватая женщина с седыми волосами, собранными в тугой пучок.
Она возбуждённо то взмахивает руками, то прижимает их к груди.
– Да, госпожа Фрида, – хмурится Алистар и окидывает нас с Илли оценивающим взглядом: насколько по нам видно, что мы вляпались в неприятности. – Чем могу помочь?
– Это… Это… я не знаю, что это! – отчаянно бормочет женщина. – Метки! У всех девушек в цветнике замкнулись метки!
Глава 3. Золото во тьме
Слова звучат как приговор страшного суда, но ты не понимаешь его смысла. Нервы измотаны переживаниями о грядущей каре высшей меры наказания, надежды на спасение уже нет, а судья будто нарочно выбирает такие формулировки, что не разберёшь о чём речь.
Я смотрю на Ала, дракон хмурится, тоже гадая о том, что это может значить. Илли выглядит совсем потерянной. Мне почему-то думается, что она должна радоваться, ведь теперь она не главная участница этого кошмара, но, кажется, её происходящее напугало куда больше. Она раньше меня поняла масштаб проблемы.
– Значит… он заберёт всех нас?
Алистар вздрагивает и немного смещается ко мне. Это происходит совершенно незаметно, я даже не уверена, действительно ли видела то, что видела, потому что он сразу берёт себя в руки и хмыкает.
– Никто вас не заберёт. Госпожа Фрида идите к девочкам и успокойте их. Скажите, что утром будет общее собрание для цветника.
– Вы поговорите с ними? – с надеждой спрашивает она. – Объясните, что происходит?
– Если выясню, да, – честно признаётся Ал.
Фрида кивает и манит рукой Илли:
– Идём, милая, я провожу тебя.
Мы переглядываемся, а потом порывисто обнимаем друг друга. Подумать только, сегодня нас едва не убили, надругавшись перед этим. После всего случившегося и находясь рядом с Тенгером, я ловлю себя на том, что уже как-то даже привыкаю к этому хаосу. Не первый раз, отхожу быстрее.
– Шпилька, за мной, – бросает ректор, сворачивая в коридор, ведущий к моей комнате.
В коридорах тихо. Сквозь высокие окна на пол разливается холодный лунный свет. Ажурные светильники с люминесцентными кристаллами усиливают яркость, так что здесь достаточно ярко для безопасного перемещения.
Смотрю в широкую спину ректора и пытаюсь понять, что теперь. Он мне нравится, это очевидно. Я ему, похоже, тоже. Вряд ли кто-то вроде Алистара стал бы целовать просто так или чтобы успокоить. Илли говорит, мы практически светились…
Я совсем запуталась. Ещё и метка эта. Что теперь будет? И почему у всех? Заговорить не решаюсь.
Алистар доходит до моей комнаты и распахивает дверь, проходит первым и осматривается. Убедившись, что внутри никого закрывает дверь и, наконец, задерживает на мне взгляд.
Его глаза успели почернеть, но когда мы встречаемся взглядами, радужка светлеет и теперь в полумраке комнаты горит будто свечи. Я снова замираю и завороженно смотрю в янтарные переливы.
– Почему твои глаза такие?
Он моргает. На миг солнечный янтарь темнеет, но уже через секунду снова тускло светится изнутри.
– Какие? – он слегка поднимает бровь, а я смущаюсь.
Когда я спрашивала в прошлые разы, то и сама была не уверена в том, что видела, но теперь они действительно золотистые. Нечеловеческие. И такие красивые…
– Светятся. Будто угольки.
Ал усмехается.
– Книжки читай, там много интересного.
Ну да, конечно. Глупо было надеяться, что, если мы целовались, он будет милым.
Обиженно поджимаю губы и собираюсь пройти вглубь комнаты, когда Алистар упирает руку в стену и преграждает мне путь. Я резко поворачиваюсь и замечаю, как он упирает в стену вторую руку. По телу проносится волна прохладных мурашек, я в ловушке, но пока не понимаю, хочу ли сбежать. Это пугает.
Что он задумал?
– Что мне с тобой делать, шпилька? – спрашивает Тенгер.
Меня вопрос только сильнее обижает. Мне-то откуда знать?! Это не я тут… дракон, который сделал со мной что-то необычное!
Вдруг возникает чёткое понимание, то, что я чувствую к Алистару, ненормально. Это влечение, зависимость, даже одержимость неестественны. Не должно такого быть.
А теперь он ещё и недоволен! Будто это я во всём виновата!
– Не знаю, – резко отворачиваюсь. – Можешь ничего не делать и оставить всё как…
Он не даёт мне договорить. Хватает за подбородок и запечатывает рвущиеся колкости поцелуем. Выдыхаю со стоном, потом замираю, а в следующую секунду обнимаю его шею.
Снова это чувство эйфории. В кровь будто попало жидкое удовольствие, стук пульса оглушает. Ал шагает на меня оказываясь непозволительно близко, но мне… хочется ещё ближе. Спина горит, будто я прижимаюсь не к стене своей комнаты, а печке. Голову кружит, в полумраке комнаты будто бы мерцают золотые блёстки.
