год учёбы мне удалось побывать в нём однажды…
Сердце защемило от тоски, безжалостно прогоняю прочь эти воспоминания, что надвинулись на меня незаметно серыми тучками.
Останавливаюсь перед воротами с императорским гербом в виде двух драконов, сверкающих металлическими панцирями. Их охраняли неподвижными статуями двое курсантов, которые не обратили на меня никакого внимания. Я прошла мимо этих ворот к пропускному пункту.
Сглатываю.
Достаю пропуск в виде жетона, он каким-то чудом остался у меня. Дежурный, поджарый мужчина и кивнул и открыл проход не задав никаких вопросов.
Задержав дыхание я шагнула за них.
Не будь я курсант боевого отряда! Хоть и недоделанного.
Поворачиваюсь к главному зданию, где принимали студентов и вели всякую документацию, решительно иду ко входу, мимо высоких тополей, кроны которого закрывали виднеющиеся академию. Эта часть примыкала к основной территории. Внутри меня пропустил рослый дежурный в мундире, и я с лёгкостью поднялась на второй этаж, пряча глаза, моля о том, чтобы меня никто не узнал. К счастью, до меня никому не было дела. Да, если кто попадался, то незнакомые мне лица.
Наплыв студентов ещё не начался. Поднимаю руку и стучусь.
— Да, — раздаётся женский голос.
Почти все, кто служил империи, были мужчины, ещё бы, это ведь целиком и полностью военная академия, патриархат здесь процветает, в этом я уже убедилась. Но были исключения.
Осторожно открываю и вхожу.
Госпожа Бэлла Лоу неизменно сидела в своём допотопном со времён второй императорской династии кресле. Чёрные волосы собраны в улитку, коричневого цвета форменный одежды только подчёркивал коренастую фигуру и низкий рост. Она подняла на меня взгляд и изогнутые выразительные брови.
— Роилин Блэй?
— Доброе утро, миссис Лоу, — сжимаю в руках сумочку. — Я пришла за…
— Проходи, — отводит взгляд и берет журнал, начинает листать, быстро находя нужный столбец, придавив его своим острым коготком.
Бэлла Лоу — нечистокровный дроф, к сожалению, она так и не смогла раскрыть свой магический резерв, но осталась на службе, занимая должность главного бухгалтера.
— Четыре месяца прошло, почему не пришла сразу? — поднимает строгий взгляд карих, как ночь, глаз, в которых полыхнуло прохладное пламя.
— Простите, не было времени, — отвечаю уклончиво, румянец стыда обжигает щёки. Я бы за ними вообще не пришла, если бы не нужда. И, кажется, Лоу это понимала по одному лишь взгляду на меня.
— Ясно, — отстраняется от журнала и открывает в столе кассу. Быстро пересчитывает нужную сумму, кладёт купюры с изображённым на них профилем императора, немного, всего три, сверху выкладывает моменты, пододвигает ко мне.
— Распишись, — протягивает ручку.
И как только я ставлю пометку, Лоу забирает ручку, пишет что-то своё и захлопывает журнал. Всё как обычно. За что мне нравилась миссис Лоу, так это за немногословность и тотальное спокойствие, пусть даже некоторые это принимали за чопорность и сухость.
Беру деньги и прячу в сумку.
— Спасибо.
— Всего доброго, рекрут Блэй.
Я моргнула, давно ко мне так не обращались, уголки губ дрогнули в улыбке, но я так и не нашла что ответить. Молча разворачиваюсь и направляюсь к двери, чувствуя, как сердце разрывается на части. Я никогда не стремилась встать на защиту империи, может быть, потому что моя родина не здесь, но за год я прониклась этой идеей, и наставление мамы, её желание поступить и учиться здесь, многое определили во мне. А теперь это уже всё неважно.
Только я хочу открыть дверь, как она сама распахивается. И нос к носу я сталкиваюсь с Долорой. Секунда, другая, третья. Кажется, я лечу над огненной пропастью. Сестра тоже не ожидала меня увидеть здесь.
Да уж, сон мой явно был не к добру.
После того как меня отчислили, Долора даже не написала ни разу, не навещала меня дома, как будто мы стали чужими за один миг. Наблюдаю, как на миловидном нежном лице, в её чистых голубых глазах затвердевает лёд отчуждения и начинает трескаться то ли гневом, то ли возмущением, будто она сама ещё не могла определиться со своей реакцией на меня.
Не произнеся ни слова, хватаюсь за ручку, раскрываю дверь и вылетаю из кабинета, быстро направляясь к лестнице. Вот так, не сказав ни слова, будто я разучилась говорить.
Я летела, не видя перед собой дороги, меня потряхивало, в ушах шумело. Все чувства, что я так глубоко прятала, прорвались словно через плотину. Злость, непонимание, ревность.
— Эй, Роилин! — слышу за спиной оклик Долоры.
Сжимаю кулаки и замедляю шаг. Чего она хочет от меня? Внутри борьба: останавливаться или нет. Сейчас я себе не принадлежу.
Дыши, Роилин, дыши. Это же всё-таки моя сестра, она младше на полтора года, и я как старшая должна быть… терпимее. Останавливаюсь.
— И куда же ты убегаешь? Так быстро, — приближается она, обходя меня и становясь впереди, закрывая путь.
Хоть у нас одна мать, но мы с Долорой разные не только по характеру, но и внешне. Сейчас её густые платиновые волосы собраны назад в хвост, чёрная форма с нашивками облегает аккуратную фигурку, подчёркивая, конечно же, все достоинства: высокую грудь, осиную талию и округлые бедра. Кукольное лицо украшает интригующий румянец. Внутри под сердцем засвербело, Долора действительно очень хороша собой, настолько, что не может быть не замеченной Рамбрейтом.
Долора расплылась в широкой улыбке, слишком фальшивой, чтобы я поверила, как она “рада” меня видеть.
— Спешу. Ты что-то хотела?
— Мне так жаль, что тебя отчислили, я очень расстроилась, — лицемерно состроила кислую гримасу.
Точнее, её слова звучали так: “Я очень рада, что тебя отчислили, теперь я вздохну свободно, и для меня больше нет препятствий на пути к Рамбрейту”. Внутри меня всё переворачивается от гнева.
— Почему ты не оплачивала счета, почему? — потребовала ответа, игнорируя пафосную речь.
— Прости, мне нужны были деньги.
— Это и твой дом, не забывай об этом, мы накопили долг, и его нужно оплачивать.
— Поэтому ты пришла за стипендией?
— Да, поэтому, — поправляю я шляпку, которая и так сидит идеально.
Взгляд Долоры скользнул на моё запястье, ревностно полыхнул.
— Я всё понимаю, Роилин, но раз так вышло… и тебя отчислили, тебе пора устроиться на работу. Мне нелегко об этом говорить, знаю, что значила для тебя учеба… Но я правда за тебя волнуюсь. Мама ведь работала, и ничего. Слушай, я поговорю с Энжин, у неё отец имеет ткацкую фабрику, возможно, там будет место для тебя.
Сжимаю кулаки до такой степени, что ногти вонзаются больно в ладони, но я ничего не чувствую. Она специально это делала,
