Позади меня Сэм с грехом пополам забрался на первый контейнер и долго пытался найти устойчивое положение.
— Я… у меня будет всего секунда, прежде чем эта штуковина развалится, — начал Сэм. — Ты не мог бы…
— Понял, — отозвался я.
Сэм ошибся: секунды у него не оказалось. Едва он успел вскарабкаться на второй контейнер, как вся конструкция начала крениться. Он распрямился, и практически в тот же миг я схватил его за руку. Контейнеры полетели в воду с глухим плеском, и Сэм вскинул вторую руку. Я поймал ее, уперся ногами в тонкую землю и попятился назад. Не будь
Сэм таким тощим и жилистым, мы оба ухну ли бы обратно к вымоину.
Но все-таки мы выбрались. Я полулежал на земле, опершись на локти, и тяжело дышал, весь с ног до головы в липкой грязи. Сэм присел рядом с Грейс. Кулаки у пего сжимались и разжимались, и между пальцев каждый раз вспухали маленькие шарики глины. Волчица лежала спокойно, но дышала часто и неровно.
— Ты не обязан был туда прыгать, — сказал Сэм.
— Еще как обязан, — возразил я.
Я вскинул на него глаза и увидел, что он тоже смотрит на меня. В сумеречном лесу его глаза казались очень светлыми. Поразительно волчьи глаза. Я вспомнил, как он схватил меня за челюсть и приказал выбираться из ямы, взывая к моим волчьим инстинктам. Последний раз мне вот так смотрели в глаза и приказывали слушать и не отвлекаться, когда я впервые превратился в волка. Голос принадлежал Джеффри Беку.
Сэм протянул руку и коснулся бока Грейс; его пальцы скользнули и но шерсти, повторяя очертания ребер.
— Есть одно стихотворение, — произнес он. — «Wie lange braucht manjeden Tag, bis man sich kennt».
Он все водил и водил пальцем по волчьим ребрам, пока волчица не приподняла голову, чем-то обеспокоенная. Сэм сложил руки на коленях.
— Это означает: «Сколько нужно времени, день за днем, чтобы узнать друг друга». Я был к тебе несправедлив.
На слова Сэма мне было ровным счетом наплевать и в то же время нет.
— Прибереги своих колбасников с их виршами для Грейс, — помолчав, отозвался я. — У меня от них мороз по коже.
— Я серьезно, — сказал Сэм.
— Я тоже, — не глядя на него, произнес я. — Даже исцелившийся, ты все равно псих ненормальный.
Сэм не засмеялся.
— Прими мои извинения, Коул, и я больше не буду возвращаться к этой теме.
— Отлично. — Я поднялся и бросил ему полотенце. — Извинения приняты. В твою защиту могу сказать, что я не очень заслуживаю справедливого отношения.
Сэм бережно укутал волчицу полотенцем. От его прикосновения она дернулась, но была слишком обессилена, чтобы сопротивляться по-настоящему.
— Меня не так воспитывали, — сказал он наконец. — Доброе отношение не требуется заслуживать. А вот чтобы заслужить жестокое отношение, нужно постараться.
Мне вдруг подумалось, что, будь здесь Изабел, разговор вышел бы иной. Она не согласилась бы с Сэмом. Впрочем, в случае с Изабел жестокость и доброта подчас ничем не отличались друг от друга.
— И вообще, — начал Сэм, но продолжать дальше не стал, а подхватил Грейс на руки. Она была так плотно спелената, что не могла бы шелохнуться, даже если бы у нее оставались на это силы. Сэм зашагал к дому.
Вместо того чтобы последовать за ним, я вернулся к краю промоины и посмотрел вниз. Контейнеры покачивались в жидкой грязи, так плотно облепленные илом, что первоначальный цвет уже не угадывался. На гладкой поверхности воды не прослеживалось никакого движения, трудно было понять, какая там глубина.
Я сплюнул в яму. Грязь была очень густой, и от моего плевка даже не пошла рябь. Окончить в такой свои дни было бы чудовищно. Мне вдруг подумалось, что все испробованные мной способы уйти были легкими. Когда-то, лежа на полу и твердя в пустоту: «Хватит-хватит-хватит-хватит-выруби меня», я так не считал. Я никогда не думал, что умерен, и обличье Коула, а не кого-нибудь другого на самом деле привилегия.
Пока Джек не погиб, наши родители обожали навязывать нам свои желания. Они выбирали время, когда мы с наибольшей вероятностью собирались чем-то заняться, иногда выполнением домашнего задания, но чаще чем-нибудь интересным с друзьями — например, если мы собирались в кино на какую-нибудь долгожданную премьеру, попадание было практически стопроцентным, — и похищали нас.
После чего везли в «Иль помодоро». Если кто-то еще не догадался, «Иль помодоро» на языке макаронников означает «помидор». До дыры, в которой находится «Иль помодоро», часа полтора езды от Мерси-Фоллз, и это о многом говорит, поскольку Мерси-Фоллз сам по себе та еще дыра. Вы спросите, какой смысл тащиться из одной дыры в другую? А вот какой. В то время как большинству смертных мой отец известен как акула юриспруденции, которая проглатывает оппонентов, не пережевывая, я знаю правду, и заключается она в том, что в руках итальянских официантов, которые подают ему хлебные палочки с чесноком под вкрадчивое пение какого то тенора, он превращается в безобидного котенка.
Я еле отсидела положенное время в школе, мечтая поскорее очутиться в доме Бека и посмотреть, что там затеяли и Сэм с Коулом, а также имея еще миллион планов на вечер. Конечно, я должна была предвидеть, что обстановка как нельзя больше располагает к родительскому похищению. Однако с последнего раза миновало уже больше года, поэтому я оказалась не подготовлена и сдалась практически без боя.
Едва я вышла за порог школы, как зазвонил телефон. Разумеется, это был отец. Чтобы не навлекай, из себя его праведный гнев, пришлось взять трубку. Открыв телефон, я сделала Маккензии знак идти дальше без меня. Она помахала мне рукой, даже не оглянувшись.
— Ну, что там у тебя? — буркнула я и нажала кнопку на электрическом ключе из чистого интереса, откроется машина с такого расстояния или нет.
— Когда закончишь, нигде не задерживайся, езжай прямиком домой, — сказал отец. На заднем плане зажурчала вода и послышался щелчок — мама закрыта косметичку. — Мы едем в «Иль помодоро». Ждем только тебя.
— Ты шутишь? — осведомилась я. — Домашних заданий еще полно, а завтра рано вставать. Поезжайте без меня, устройте себе романтический ужин. Отец разразился своим безжалостным смехом. «Xa.Xa.Xa».
— Мы будем там не одни, Изабел. У нас небольшой праздник. Все хотят тебя видеть. Столько времени прошло. — На заднем плане мама произнесла что-то неразборчивое. — Мама говорит, если ты поедешь с нами, она оплатит смену масла на твоей машине.
Я распахнула дверцу своего джипа и с отвращением ступила в лужу. Поразительно слякотная выдалась неделька. В лицо ударил теплый воздух — признак наступившей весны. Потеплело настолько, что, увы, воздух в запертой машине стал нагреваться.
