Я киваю своему отражению — вот в таком виде можно отправляться на войну или вершить судьбу империи.
Доспех уходит не сразу, а видоизменяясь, амулет словно демонстрирует возможные варианты, пока не возвращается к парадной кирасе с декольте. Хм, а ведь это дамский вариант. Специально для меня или были иные леди-рыцари? Я убираю броню и замечаю, что палец так и продолжает кровоточить. Амулет хочет ещё крови? Камень впитывает как губка. По ощущениям я отдаю стакан, не меньше — до лёгкого головокружения.
Когда кровь, наконец, перестаёт течь, я кое-как избавляюсь от охотничьего костюма, раскидываю вещи по полу и на остатках сил забираюсь под одеяло, не утруждая себя натягиванием сорочки. Я проваливаюсь в сон с чувством удовлетворения от хорошо проделанной работы. Как ни странно я высыпаюсь, хотя просыпаюсь рано утром.
Сладко потянувшись, я спускаю ноги с кровати. Словно почувствовав моё пробуждение, в спальню заглядывает горничная:
— Ваше высочество, доброе утро! Прикажете привести ту служанку?
— Угу.
С одеждой помогает Кэтти — в гардеробной безошибочно выбирает строгое утренне платье молочно-кофейных оттенков, идеальное для предстоящей беседы. В нём я выгляжу не беззаботной папиной любимицей, не воздушной капризулей, а хозяйкой, госпожой.
Разговаривать с главной героиней я буду, естественно, не в будуаре — не заслуживает такой чести. Вот примыкающий к будуару кабинет подойдёт — представительно и вне слышимости любопытных фрейлин.
— Кэтти, у тебя отлично получается заваривать чай, — хвалю я с намёком.
— Смеётесь, ваше высочество. Кэйта мне объяснила! Мне жаль…
— Кэтти, — пребиваю я. — А подумать? Если бы чай мне не понравился, стала бы я вчера его пить? Не хочу даваться той служанкой всухомятку.
Задумавшись, Кэтти признаёт мою правоту — её лицо озаряется улыбкой.
— Вы так говорите, ваше высочество, как будто собираетесь её съесть.
— Зачем же сразу есть? Достаточно отгрызть голову.
Я рассчитывала разобраться с главной героиней после того, как вернётся Феликс, не вслепую, но раз уж она решила, что может лезть к моей подопечной, то я не могу продолжать игнорировать её существование.
Положив перед собой лист бумаги, я принимаюсь рисовать. Были бы в кабинете книги — открыла бы первую попавшуюся и притворилась, что читаю, но книг нет, а те, которые я заказывала, фрейлины давно унесли. Придётся выкручиваться бумагомарательством — я не могу позволить служанке увидеть, что я её жду.
Когда моя горничная приводит главную героиню, я вожу карандашом по листу. Горничная тихо выходит, а главная героиня остаётся стоять передо мной. А я неожиданно увлекаюсь рисованием и в какой-то момент понимаю, что с листа на меня смотрит Феликс. Тьфу! Чуть разозлившись на выверт подсознания, я пририсовываю Феликсу высунутый змеиный язык и только после этого перевожу взгляд на главную героиню.
В нарушение правил одета не по форме…
— У тебя сегодня выходной? — уточняю я с напускной скукой.
— Добре утро, ваше высочетсво, — она медленно выпрямляется. — Нет, сегодня не выходной.
— Ты догадываешься, почему ты здесь?
Глазки бегают…
— Ваше высочество, смилуйтесь! Я всего лишь выполняла приказ.
Глу-па-я. Зачем на ровном месте признавать вину? Я ещё обвинить даже не успела.
— То есть… вчера, собщая, что я хочу видеть леди Деор, ты осознавала, что лжёшь, пятная моё имя? Чей же приказ ты посчитала досточным, чтобы пойти на преступление государственного значения?
— П-преступление? Но я…
У героини подкашиваются ноги. Осознав, что за содеянное ей, вообще-то, грозит смертная казнь, она опускается на пол, таращится на меня. Я молча наблюдаю. Мне совершенно не нравится её мучить, но мне очень нужны ответы на мои вопросы.
— Чей приказ ты выполняла?
— Гвардейца, ваше высочество. Он был в форме гвардейца!
У-у-у…
— И как его зовут? — подталкиваю я.
Я ведь пытаюсь решить проблему тихо, не привлекая дознавателей!
— Н-не знаю, ваше высочество!
— Что за чушь? Ты побежала лгать по указке незнакомца?
До девочки доходит, что она поторопилась.
— Ваше высочество! Ко мне подошёл человек в форме гвардейца и сказал, что вы желаете видеть Кэтти Деор. Поскольку он обратился ко мне, я передала то, что он мне приказал. Я не понимала, что это ложь! Я узнала позднее, когда от других горничных узнала, что вы не выпускаете леди из своих покоев.
Тюремной надзирательницей меня ещё не обзывали.
Объяснение более-менее складное, но не без недостатков:
— Во-первых, передавая приказ, ты ссылалась на моё имя и никих гвардейцев не упоминала. Во-вторых, во дворце слишком много глаз, восстановить твой день по минутам не составит труда. Ты уверена, что найдётся хоть кто-то, кто подтвердит твой интерес к леди Деор?
Героиня молчит, только тихонько всхлипывает. Из всей нашей беседы я поняла лишь одно — она что-то скрывает. Но как подступиться к её тайне, ума не приложу. Очень не хватает Феликса, он бы помог правильно допросить…
Нас прерывают самым беспардонным образом:
— Нельзя, ваше высочество! Принцесса Крессида занята! — моя горничная пытается остановить, но дверь распахивается.
— Принц Олис, — хмыкаю я.
Он же смотрит только на сидящую на полу главную героиню.
Глава 12
За спиной Олиса моя горничная показывает, что не представляет, откуда он взялся. Кейте я доверяю, поэтому вариант, что она же Олиса и предупредила, буду рассматривать в последнюю очередь. Вероятно, Олис давно обзавёлся своими “ушами и глазами”, что логично и ему идёт в плюс, а не минус.
— Принцесса Крессида, вы не уделите мне немного вашего драгоценного времени? Прошу, — гнев лишь слегка припорошен вежливой учтивостью.
— Деточка, ожидай за дверью, — я не буду отказывать Олису в беседе тет-а-тет, раз уж он просит, тем более когда он явно взбешён.
Примчался на помощь…
Олис подходит к главной героине, подаёт руку и помогает подняться. Он обращается с ней не просто как с аристократкой, а как с настоящей царевной. Олис не только провожает героиню в будуар, но и предлагает ей сесть, что несколько… на грани.
Впору заподозрить приворот.
— Кажется, мне придётся заменить кресло, — фыркаю я, когда он возвращается и закрывает за собой дверь. Героиня моё “фи” не слышит, оно достаётся Олису и, между прочим, я права, ему не следовало хозяйничать.
Олис отказывается от предложения сесть, остаётся стоять. То ли хочет возвышаться надо мной, то ли подчёркивает своё более низкое положение в иерархии, свою обособленность, ведь и Тери, и Лёк плюхнулись бы, не дожидаясь приглашения.
— Принцесса Крессида, я не могу понять, почему вы, самая влиятельная леди империи, продолжаете преследовать обездоленную сироту. Я повторю, я не против, если вы будете изливать свой гнев на меня, но пощадите её.
Мне восхититься самоотверженностью или устыдиться мелочности?
— Принц, вы заблуждаетесь, — сладко улыбаюсь я. — Не далее как вчера ваша подопечная сиротка приказывала моей фрейлине, прикрываясь моим же именем. Сейчас я разбираюсь именно в этой ситуации.
— Не может быть! Как бы она посмела?
Олис смотрит на меня, как на дуру. Точнее, пытается не смотреть, но получается у него плохо.
— Вот и мне интересно как, — я придерживаюсь того же сладкого тона, вроде бы на Олиса действует успокаивающе. Или то, что я вообще что-то обсуждаю, сходу не потребовала отрубить сиротке голову.
Зрение перестраивается снова без моего сознательного участия, и я начинаю видеть, что Олис удивлён моими претензиями искренне, что пут приворота или любой иной привязки тоже нет. Кажется, у меня появлия отличный шанс, выяснить, причастен ли Олис к заговору.
— Должно быть, это ошибка, принцесса Крессида, — выдыхает он.
— О? Если так, то почему бы вам не спросить сиротку, принц Олис? Вам её слов будет достаточно?
