— Слушаюсь и повинуюсь, ваше императорское величество.
— Подумать о своём поведении ты отправишься, раз тебя так привлекают святилища, в Старый храм покровителей. На месяц.
Что?!
Богиня, как удержаться и не расхохотаться? Папа моего веселья не оценит. Не оценит — ладно. Придумает, что похуже — вот что страшно.
Если честно, наказание суровое. Унылые платья из грубой ткани, аскетичный образ жизни, никаких развлечений, сытое, но пресное питание. Папа не учёл, что оно суровое по меркам меня прошлой, до перерождения. Я нынешняя горю энтузиазмом. В хрониках мне попадалась заметка, что Храм покровителей — это комплекс святилищ, начавшийся… со святилища богини судьбы. Святилище было забыто, а вот особое отношение императорской семьи к комплексу осталось.
Есть повод заняться археологией.
Папа, знал бы ты, что прямо сейчас выписываешь мне билет на куда большую авантюру. Я же не знаю, в какой щели застряну в своих изысканиях. Возможно, богиня отзовётся, как отзывалась хранительницам пежних поколений.
— Пап, хотя бы свите жизнь испортить я могу?
— Пятерых жертв, считая горничную, с тебя достаточно. Отряд рыцарей я лично выделю, чтобы быть уверенным, что ты добралась до места, а не свернула по дороге при очередном озарении.
Кэтти, горничная, старшая фрейлина, рыцарь — это уже четверо. Последнее вакантное место логично закрыть второй фрейлиной, но не прихватить ли мне главную героиню? С одной стороны хорошо бы держать эту особу под присмотром и ограничить её контакты с Олисом. С другой стороны, она может быть опасна, мало ли какая зубастая крокодила прячется за милым личиком. Вон, если Кэтти пройдёт инициацию и освоит оборот, сможет щёлкать головы врагов как орешки.
Рискнуть или не рискнуть?
К себе я возвращаюсь, так и не приняв окончательного решения, а суета горничной и Кэтти, вставшей у горничной на подхвате, точно не способствуют размышлениям.
— Ваше высочество, пока вас не было, приходила служанка. Она сказала, что якобы вы незамедлительно хотите видеть Кэтти.
— Вот как? Кто? — делаю я стойку.
— Служанка с гостевого крыла, ваше высочество. Но, говорят, что к её работе столько нареканий, что старшая грозилась выгнать её взашей или перевести на чёрную работу, но вмешался младший принц. Говорят, он её покровитель, — последнее слово моя горничная со значением выделяет голосом.
Намёк более чем прозрачен — во дворце про главную героиню сплетничают, что она спит с принцем. Помнится, в романе героиня от сплетен картинно страдала и свои страдания изливала Кэтти, которой из-за брата просто некуда было деться и приходилось вздыхать и сочувствовать.
В романе героиня переспит с принцем ближе к финалу, так что обвинения вроде бы несправедливы. Но с моей точки зрения упрёки верны по сути — я лично видела, как героиня, пользуясь отношениями с принцем, пренебрегала своими обязанностями, и служанкам без разницы, спит она с Олисом или всего лишь обжимается по углам, они выполняют её работу, а взамен даже спасибо от неё не слышат.
— Приведи её, по возможности, тихо. Я ценю, что ты не отпустила Кэтти.
— Да, ваше высочество!
А ведь я собиралась лечь…
Кэтти, умница, по собственной инициативе приносит мне чай, ещё и извиняется, что только чай, а затем простодушно объясняет, что в комнате гоничной есть только заварка. Я с трудом сдерживаю смешок. Подать принцессе чай для слуг — это суметь надо.
Я пробую:
— Вкусно, — во дворце плохого чая нет. — Кэтти, налей себе и присаживайся, составь мне компанию.
— Принцесса…
— Смелее, Кэтти.
Сомнение всё ещё видно на её лице, но Кэтти подчиняется.
Я наблюдаю за её движениями. Кэтти лишена аристократической изысканности, но в целом видно, что чему-то она научена: знает, как держать чашку, как разместить ложку на блюдце, умеет размешивать сахар, не устраивая в чашке бурю. Конечно, для придворной леди её уровень недопустимо низок, но по крайней мере девочку не нужно обучать с нуля.
— В чае чувствуются ноткицитруса, да? — завожу я разговор светствим тоном.
Кэтти смотрит на меня как кролик на удава.
— В-ваше высочество, я не клала лимон!
Мда, фиаско.
— Кэтти, — улыбаюсь я со всем дружелюбием, на которое способна, — я имела в виду, что сам чай имеет лёгкий привкус, особенность сорта.
— А-а-а…
Светскую беседу Кэтти провалила с треском. Я допускаю, что она не разбирается в чаях, но само её поведение, речь — всё это от горожанки, не от леди.
— Кэтти, я планирую представлять тебя как свою фрейлину. Что ты об этом думаешь?
— Ваше высочество! — Кэтти пугается ещё больше. — Вы, наверное, шутите? Какая же из меня фрейлина?
— Полезная, — хмыкаю я.
Кэтти открывает рот с явным намерением возразить, но агументов против полезности не находит.
— Я совсем не гожусь, — тон просящий, Кэтти даже не пытается отказать, прощупать границы дозволенного.
— Завтра я отправляюсь в загородную поездку, возьму лишь нескольких сопровождающих. Тебя — обязательно, потому что без меня тебя во дворце попытаются достать. У тебя будет около месяца, чтобы освоиться в новом положении, леди Шесс.
За разговором я почти выпила свой чай, чашка Кэтти полная.
— Вы нас… больше не отпустите?
Что-что, а делать правильные выводы она умеет.
— Кэтти, твой брат заключил со мной сделку, в обмен на твою безопасность он поступил ко мне на службу, стал моим личным рыцарем. Я обещала позаботиься о твоём благополучии. Я не стану препятствовать, если ты захочешь вернуться в провинцию, но я искренне не монимаю, зачем.
— Я бы хотела посоветоваться с братом.
— Не в ближайшее вемя. Я отослала Феликса с поручением.
— Вот как…, — Кэтти сникает.
В дверь раздаётся лёгкий стук, в будуар возвращаеся моя горничная. Одна. Я вопросительно приподнимаю бровь.
— Прошу прощения, ваше высочество. Привести служанку тихо не получится. Прямо сейчас она проводит время в покоях младшего принца, — горничная замечает, какой чай я пью. — Ваше высочество!
Я усмехаюсь, нарочито медленно допиваю и поднимаюсь:
— Доброй ночи, девочки.
Помощь в спальне мне не нужна.
Потому что я не утерплю. Я хочу познакомиться с легендарным амулетом как можно скорее.
В хрониках упоминалось, что амулет капризный и далеко не каждого готов признать хозяином, может заупрямиться и остаться на шее бесполезным камнем. У меня хорошие шансы. Амулет, если мои догадки верны, очень долго оставался в степях, и есть надежда, что он признает любого имперца, тем более кровь правящей династии.
Я осторожно снимаю кулон с шеи, опускаю на ладонь и провожу пальцем по острым алым граням. Ничего не происходит, некоторое время я глажу камень. Я не уверена, что стоит давить и пытаться установить связь с камнем грубой силой. Оставлю на крайний случай… Камень будто мысли подслушивает. Палец обжигает болью. Разрез получается неожиданно глубокий, кровь буквально затопляет камень, пачкает золото. Несмотря на саднящую боль, я расплываюсь в улыбке — амулет, как я и ожидала, меня признал.
Снова надев на шею, я касаюсь камня здоровым пальцем и поворачиваюсь к зеркалу. По идее, в случае опасности камень среагирует сам и опередит летящий в спину кинжал.
Лёгкий толчок в грудь, в отражении я вижу, как от амулета расходятся четыре широкие полосы то ли бронзы, то ли золота. Внешне ленты из металла, но по ощущениям больше похоже на плотную ткань. В считанные мгновения ленты обнимают моё тело и превращаются в кирасу, по броне расцветает вычурный декор. Одна полоса даёт защиту шее, и на ней проступает камень амулета, но увеличенный в размее раза в три. Ещё две полосы обнимают руки выше локтей. И на этом всё. Выглядит, безусловно, эффекно, но я не представляю, как откртое декольте защитит от стрелы.
Амулет отзывается, и броня преображается в полный рыцарский доспех старых времён, даже сапоги появляются. Лицо скрывает шлем. Из зеркала на меня смотрит легендарный Золотой рыцарь. Гравюры сохранили его портреты, неизменно с закрытым забралом. Оказывается, легенда многолика.
