— Граф будет недоволен, — довольно вздохнула я и достала свое любимое нежно-голубое платье. — Он придет в ярость. Станет ругаться, — улыбнулась я, едва переоделась и посмотрела на себя в зеркале. Поправила свернутую на затылке в плотное кольцо косу и вставила туда подаренную заколку. — Обязательно накажет меня… поцелуем, — хохотнула и вмиг стала серьезной, но уголки губ снова поползли вверх.
Как думать о плохом при таком отличном настроении? Я чувствовала беззаботность и желание петь. Едва не порхала бабочкой по комнате. То кружилась с невидимым партнером в танце, то с глупой улыбкой смотрела на губы в своем отражении. В какой-то момент начала создавать из эши маленьких белых мышек, которые бегали по столу и вскоре начали водить хоровод вокруг щетки для волос.
Очнулась я с приходом Молли. Вдруг взглянула на себя со стороны и ужаснулась. Что происходит? Мое поведение вызывало опасение и наводило на не самые приятные выводы. Граф — последний человек на всем свете, которым стоит увлечься.
— Вы сегодня сияете, — подметила служанка и поставила на столик поднос. — Милорд приказал собрать ваши вещи. Вы покидаете нас?
— Поедешь со мной? — хитро прищурилась я и села завтракать, в то время как Молли начала засыпать меня вопросами.
Глава 16
Оказывается, я очень соскучилась.
По нашему домику, который теснился среди таких же трехэтажных деревянных близнецов. По узкой улочке, где в разгар дня было многолюдно и очень шумно. По крикам женщин, выглядывающих из окон. По смеху совсем юных девушек, по беготне чумазых мальчишек, по запаху свежих цветов, продаваемых неподалеку.
Я любила это место. Росла здесь, в детстве исследовала закоулки, навещала соседей. Выпрашивала сладости. Убегала от вечно ворчащего держателя книжной лавки, который не разрешал приближаться к его товарам.
— Ох, — выдала Молли, едва нанятый экипаж остановился возле дома отца. — Здесь так уютно.
— Мило, правда?
— А я жила в бедном районе. Приехала со старшей сестрой в столицу, когда у нас умерла мама. Теснились с ней в одной комнатке на чердаке, пока мы не нашли работу в доме графа.
— Она тоже там работает?
— Уже нет. Рита встретила Нойсана, они год назад поженились. Держат овощную лавку на окраине.
— Часто навещаешь сестру? — спросила я и почувствовала тревогу, едва остановилась перед лестницей на второй этаж.
Столько раз взлетала по ней, стремясь поскорее попасть домой. Теперь же почему-то нервничала. Как воспримет мое появление отец? А вдруг он уехал за товарами и вернется только завтра?
— Не очень, — вздохнула Молли. — Рита скоро должна родить. Ой, она постоянно не в духе, хотя повода для беспокойства нет — ни она, ни Нойсон не поцелованы Айной. А граф точно разрешил вам сюда приехать?
Я не ответила и быстро поднялась по лестнице. Приоткрыла дверь, отозвавшуюся скрипом петель. Прислушалась. Наверху играли мелкие. В кухне громыхала тарелками Тати. Из библиотеки доносился шум, будто кто-то одну за другой скидывал на пол книги.
Наверное, это папа!
Но вместо того, чтобы сразу отправиться к нему, я отвела Молли к поварихе и попросила напоить ее чаем. Все же разговаривать с отцом лучше без посторонних.
— Лисая? — удивился папа, стоило мне зайти в библиотеку. — Неужели мое прошение уже одобрили?
Он спустился с переносной лестницы и поторопился навстречу. Обнял. Отстранился и заскользил по мне взглядом, проверяя, все ли со мной в порядке.
Я скучала по нему! Смотрела сейчас на родного человека и не могла налюбоваться. Едва сдерживала слезы. Хотела прижаться и без конца впитывать его родительскую любовь, хоть и скупую, но озаряющую жизнь светом. От моих глаз не утаилось, как он облегченно выдохнул, даже мимолетно улыбнулся. Будто все время нашей разлуки провел в борьбе, а сейчас позволил себе расслабиться.
Как оказалось чуть позже, так и было.
Отец два раза обращался в суд. Сегодня утром — третий. Он со сквозившим в голосе раздражением поведал, как легко Агфар откупился от первых двух прошений. Сетовал на взяточничество. Негодовал по поводу безнаказанности большинства титулованных особ. Но был уверен, что теперь победа будет за ним.
— Я изучал законы Аспала, — кивнул папа в сторону нескольких стопок книг, стоявших на столе, и двинулся к креслу. — Граф солгал! Он не вправе распоряжаться твоим будущим, всего лишь сделав тебя лифарой. Серьга не передает ему опекунство. Только мы с Найритой можем решать твою судьбу вплоть до совершеннолетия. Дочка, я соберу последние документы и скоро верну тебя домой.
— Может, не стоит? — опасливо предположила я.
Он недовольно покачал головой и переложил с кресла на стол оставленные там книги. Указал мне на соседнее. Устало опустился и сцепил руки в замок.
— Отец, я приехала не одна — в сопровождении горничной. Она сейчас с Тати. Я вырвалась к тебе на пару часов, как только подвернулась возможность.
— Как интересно, — видимо, он заподозрил неладное.
— Прозвучит это подозрительно и довольно странно, но подумай над тем, чтобы отозвать прошение. Ты когда-то сам сказал, что не в силах противостоять графу. Уж лучше не становиться его врагом. К тому же я от него слышала, что он примет меры, если ты и дальше будешь доставлять ему неудобства. Не представляю, на что он готов пойти. Однако желательно было бы и не узнать, чтобы ненароком не пострадали все вы.
— И ты поддалась на угрозы? Приехала, чтобы отговорить?
— Нет. Я просто хочу, чтобы ты помнил о своих детях.
— Лисая, — папа отрицательно покачал головой, не принимая моей самоотдачи.
— Меня ведь не спасти.
— Не говори так, — поморщился он. — Я нашел…
— Отец, мы уже когда-то искали, помнишь? Сделку с Безгласыми не разорвать, а запрошенную плату так или иначе придется отдать. Ты сам понимаешь, насколько велика разница: семеро остальных твоих детей или одна я. Выбора нет — выход очевиден! Я потеряна для этого мира, так не навреди себе и им. Иначе все будет зря. Не забывай, что у тебя есть сыновья и дочери, а также… — я прочистила горло, вздохнула, — также Найрита. Им не прожить, если с тобой что-нибудь случится. Пожалуйста, отпусти это дело. И меня.
Папа положил ладонь поверх моей. Похлопал. Мне всю эту неделю не хватало его спокойствия, тихой рассудительности, ощутимой поддержки, которую со стороны можно спутать со снисходительностью. Даже сейчас отец не опускал руки, а боролся, возвращая меня домой всеми доступными ему способами. Но что мог простой купец против графа?
Чтобы успокоить папу, я кратко рассказала о своей жизни в доме Агфара. Упомянула о недавно открывшейся информации о серьге, из-за которой о любом моем передвижении известно графу. Хотела словами показать, как мне жилось. Поделилась радостью, что теперь можно свободно гулять везде, где захочу, а также надеждами скоро выбраться в город. Вот только в любимых отцовских глазах продолжало плескаться недоверие.
— Почему ты перестала писать?
Я задумалась. Мне претило само понимание, что многого я не могла рассказать. Выставила свою жизнь в лучшем свете. Некоторые моменты приукрасила. О других смолчала. Однако я давно осознала всю сложность ситуации и возможные последствия, стоит пойти против графа Фаргоса. Одно дело — я, а совсем другое — моя семья. Я не готова ими жертвовать. Ни одним из них!
— Мне не удалось отправить, — отчасти я сказала правду. — Но постараюсь искупить свою вину и напоминать о себе хотя бы раз в два дня.
— С какой стати ты защищаешь графа? — нахмурился отец, явно почувствовав недосказанность. — Лисая, я не отступлю, так ему и передай. Ты вернешься домой! И… — быстро добавил он, не позволив мне вставить слово, — на днях я получил радостную весть из Шора. Там в храме Безгласых тоже заключались сделки. Ты права, разорвать договор нельзя, но можно изменить плату. Я думал об этом раньше, но не был уверен. Нужен одаренный эши человек, который заинтересует их больше, чем ты. Это ключ к спасению.
