Я тяжело вздохнула, чувствуя, что к глазами подкатывает слезы, но здесь плакать нельзя. Не перед этими людьми.
— Странно, — хмыкнул ректор. — Здесь написано, что ваша мать утонула, а отца зашибло на лесоповале.
Меня словно кипятком ошпарило. Я сказала о своих родителях, совсем забыв, что Мариша тоже сирота. Во мне зажглась искорка надежды. Что если заклятье старухи перестало действовать, раз я смогла рассказать о своих родителях? Но при мыслях о себе настоящей, в горле появился знакомый ком, и я быстро прикусила язык.
— У меня небольшие проблемы с памятью после падения в прорубь, — произнесла я.
— Наслышан, наслышан, — задумчиво произнес ректор. К моему удивлению, он не злился, хотя я была уверена, что он не станет церемониться с несостоявшейся невесткой.
— Адептка Хэлинэр, как вы думаете, ваши родители одобрили бы ваше поведение?
Я резко вскинула на него глаза. Его вопрос меня разозлил. Как он смеет впутывать в это светлую память о моих родителях?
— Они бы очень расстроились, если бы узнали, что их дочь оказалась в такой ситуации, — мрачно сказала я.
Ректор слегка улыбнулся и одобрительно кивнул.
— И оказали бы мне максимальную поддержку, — продолжила я.
Ректор перестал улыбаться. Не это он ожидал услышать.
— То есть ваши родители похвалили бы вас за ваши поступки?
— Да, — сказала я, стараясь держать спину прямо и смотреть ему прямо в глаза. — Потому что ничего плохого я не делала. Моя совесть чиста, господин ректор. А все остальное домыслы и грязная клевета.
— То есть вы не пытались навести морок на вашего преподавателя, вследствие чего он пострадал?
— Нет. И вещи, найденные у меня, не мои.
— А бархотка вам зачем понадобилась? — не унимался ректор. — Наша многоуважаемая декан Дэрин уверена, что вы имели свой меркантильный интерес.
Я едва совладала с собой. Эти необоснованно обвинения просто бесили.
— Я заблудилась в оранжерее. Это была случайность.
— Интересно, интересно, — ректор задумчиво потёр подбородок, внимательно разглядывая меня. Его глаза, словно сканировали — он думал над моими словами и решал, верить в них или нет.
Ректор резко захлопнул папку. И тут я поняла, он вынес свой приговор и сейчас его озвучит. Сердце застучало в висках. Сейчас решится моя судьба. От страха закружилась голова. Куда я пойду, если меня отчислят? В чужом мире, где никому не могу рассказать о своей беде. Без знакомых, денег и магии.
— Что ж, Адептка Хэлинэр, учитывая ваши особые обстоятельства, а именно то, что вы сирота и не имеете финансовых средств, я позволю вам продолжить обучение, но с испытательным сроком на два месяца.
Я не поверила своим ушам и еле устояла на ногах.
— Если в течении двух месяцев вы подтянете хвосты и к вашему поведению не будет нареканий, вы останетесь в Академии.
— Спасибо, — выдохнула я.
В эту секунду я готова была плакать от счастья, на губах сияла глупая счастливая улыбка.
— Вот и славно. Магистр Каллистр проследит, как вы проходите испытательный срок.
Я поперхнулась воздухом, улыбка погасла.
— Более того, посовещавшись, мы решили, что вам нужны дополнительные занятия. Вы сильно отстаёт по программе, Адептка Хэлинэр. Этим тоже займется магистр Каллистр.
— Как это? — я не сдержала возмущения. — Это… это обязательно?
Быть под постоянным контролем Эриха? Каждый день смотреть ему в глаза, а ведь он думает, что я влюблена. И я правда влюблена… Нет, я не смогу это вынести.
— Обязательно, — отрезал ректор. — Можете идти.
Я вышла сама не своя. Ноги были ватные. Меня не отчислили, но условия в которые меня поставили были ужасны.
Эрих сидел в кожаном кресле в приемной. Он поднял на меня непроницаемые глаза. Я испугалась, когда он поймал мой взгляд, и, опустив голову, вылетела в коридор.
Я спряталась в своей маленькой комнатушке. Настроения идти на лекцию не было, но надо. Теперь придется сделать все, чтобы не вылететь отсюда, хотя бы до экскурсии в пещеры.
Я сбросила жакет на кровать, засучила рукава и полезла под кровать. Прежде чем пойти на лекцию, нужно разобраться с яйцом. Так и не узнав про живой уголок, я плюнула и решила просто отнести его в оранжерею. Все-таки это не на улицу выкинуть, там тепличные условия и климат на любой вкус. То что надо пауку для жизни.
Вытащив мешочек из под кровати, я отряхнулась и заглянула внутрь. От увиденного проморгалась два раза. Затем не веря вытряхнула содержимое на пол. Из мешочка вывалились осколки разбитой скорлупы. Господи, оно вылупилось!
Я напряглась всем телом, по спине пополз холодок. Где-то здесь совсем рядом бродил восьминогий монстр. Мой главный детский кошмар с тех пор, как родители взяли меня в лес за ягодами, а я упала в густой кустарник и вылезла оттуда с полной сворой пауков в волосах. Мама потом по одному их вылавливала, пока я ревела над своей горькой судьбинушкой. С тех пор я не любила пауков всем сердцем.
Я обвела взглядом комнату, просматривая каждый угол. Осторожно заглянула под кровать — никого, подползла на коленях к комоду.
— Не помешал?
Я подпрыгнула на месте и испуганно обернулась. В дверях стоял Эрих.
— Магистр? — растерянно ляпнула я.
Эрих окинул меня взглядом. Я смутилась и поспешила встать. Как-то неудобно разговаривать с преподавателям растянувшись на полу.
— Думаю, нам стоит уточнить время дополнительных занятий, адептка, раз уж ректор так захотел, — он тяжело вздохнул и посмотрел над моей головой в окно.
— Вы не хотите со мной заниматься? — я ощутила укол обиды. Не то, чтобы я сама горела желанием, но одно дело, когда отказываешь ты, и совсем другое, когда отказываются от тебя.
Глаза Эриха сверкнули, как у змея, и вернулись к моему лицу.
— Скажем так, есть приказы, которые нельзя не выполнить.
— К вашему сведению, я тоже не горю желанием с вами заниматься.
— Вот как? — съязвил Эрих. — В свете последних событий, я думал, вы будете вне себя от счастья.
— Да как вы смеете? — вспыхнула я. — Вы кем себя возомнили? Мне эти занятия нужны настолько же, насколько и вам!
— Но удивительное дело, вы не оставляете меня в покое с первого момента нашей встречи, — подхватил Эрих и шагнул ко мне. — Невероятное безразличие!
— Я не оставляю? Напомню-ка, это вы пришли сейчас ко мне в комнату, что кстати, запрещено правилами. Если вас увидит комендантша…
— А мне плевать, — его голос приобрел низкие вибрирующие нотки, из-за чего я отшатнулась.
Эрих продолжал наступать, почти бесшумно, и я попятилась назад пока не уперлась спиной в стену. Его глаза снова окутывала тьма.
Смерив меня долгим немигающим взглядом, он тихо произнес:
— Завтра в семь. Не опаздывать.
Эрих резко развернулся и ушел, по напряженным плечам я поняла, как ему было сложно держать себя в руках. И мне придется пойти к нему на урок.
Я тяжело выдохнула и вернулась к поискам паука. Заглянула под комод и замерла. За деревянной ножкой прятался черный, пушистый комочек. Мы так и застыли, глядя друг на друга.
— Мама? — с надеждой пискнуло оно.
Ох, малыш, если бы.
— Нет.
Паучок сжался, но взгляда от меня не отвел. Два круглых черных глаза, следили за каждым моим движением.
— А где мама? — робко спросил он.
Я мысленно выругалась на Вилхемло. У него тут дите вылупилось, а его носит не пойми где. И вот что мне ребенку ответить? Извини, но твоя мать кукушка и бросила тебя?
— Твоя мама… — я пыталась подобрать слова.
Паучок поддался вперед, в глазах-блюдцах было столько надежды, что у меня не хватило духу сказать ему правду. Пусть Вилхелмо сам ему объяснит.
— Пока я побуду твоей мамой, хорошо? — борясь с мандражом, я протянула руку. — Вылезай, малыш.
Я думала, буду долго его выманить, но к моему удивлению, паучок с криком “Ма!” сам ко мне кинулся. Я и моргнуть не успела, как он уже сидел на моей ладони. Не представляю, как мне удалось сохранить самообладание, пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не дернуться и не одернуть руку.
