на пороге возник мой защитник. Он ничего не спрашивал, не раздумывал, а просто приложил полоза кулачищем в лобешник и все. Ссыпался герой в кучку, рухнув на сложенный кольцами свой же хвост.
Что и говорить, вечерочек удался. Пока набежали стражи и вынесли бесчувственного змея, который во второй ипостаси оказался весьма длинным и тяжелым. Пока я объяснялась с Шуем и выпроваживала Шевара, собравшегося сторожить меня всю ночь. Пока обустроилась в новых покоях и выслушала Вилку, закатившую истерику. В общем, полночи пролетело. О визите к снежному эльфу речи уже не шло. Устала, как собака сутулая. Только и хватило, что доползти до кровати и, стянув платье, бухнуться спать. Уже проваливаясь в сон, довольно хрюкнула, вспомнив, как под шумок нечаянно умудрилась угваздать храмовника соусом с нейтрализатором.
А нечего на чужие сумки с размаху плюхаться! И сами сумки тут хлипкие, не то, что моя, родная. Она все мои приключения выдержала и всего-то парой царапинок отделалась. А эта матерчатая древность не выдержала, наверное, храмовнической задницы. Как и кувшинчик для соуса, который треснул, выплескивая содержимое наружу. Характерное горчичное пятно, украсившее штаны и камзол Шуя, повеселили немало народу. Дубяной у мужика зад, раз не почувствовал помехи. Щеголял он в таком виде остаток вечера и недоумевал, чего это все загадочно переглядываются и подло хихикают в спину.
Утро у меня началось рано и суматошно. Кто-то, не дружащий с головой, посмел тормошить и требовать, чтобы я проснулась.
– Жить надоело? – пробурчала сонным голосом и, отмахнувшись от нахалки, повернулась на другой бок. Предательский луч света, пробивающийся сквозь тонкую щелку между штор, попал точно в глаз.
Что за невезение? – поморщившись, уткнулась лицом в подушку. Мне снился родной дом, любимый диван, мерно рокочущий телевизор и интереснейшая книжка, в которой рассказывалось про удивительные приключения попаданки. Вот там точно никто не мешал героине поспать. А если и будил кто, то только брутальный самец, укрощенный накануне и признавший, что лучше героини нет никого на свете. Что он и старательно доказывал ей всю ночь.
– Леди Адель, пожалуйста! – сквозь полудрему настойчиво пробивался голосок Надин.
Что же он такой противный-то? Вроде раньше не замечала.
– Умоляю, проснитесь, пожалуйста. Нужна ваша помощь. Срочно! Вирт говорит, жених Суоки может погибнуть. Только вы в силах ему помочь!
– В смысле, погибнуть? – сон как рукой сняло. Я резко села в кровати. – Как погибнуть? Почему?
– Пойдемте со мной! Сэмильен просил вас срочно прийти в его покои. Там… там…
– Ну, что там? – все же сказывался недосып, и я пока плохо соображала. Особенно, когда некоторые тупили, и не могли прямо сказать, в чем дело.
– Пусть лучше Вирт сам расскажет, – Надин смущенно отвела взгляд.
– Будь добра, подай мне халат и зови уже этого Вирта. Послушаем его.
Служанка мигом исполнила поручение и, едва я оделась, распахнула двери в гостиную, где уже ожидал мужчина. По мере того, как он пересказывал события, свидетелем которых стал этим утром, у меня глаза на лоб лезли.
Вот тебе и баронесса! Ай, да леди Хрю! Ай, да знойная женщина! Умереть не встать! Надругалась над эльфиком! В постель влезла, чтобы скомпрометировать его. У парня, наверное, психологическая травма на всю жизнь останется! Кто ж так грубо рушит тонкую мужскую организацию? И кому мы теперь нужны с поруганной репутацией?
– Ну, так что, леди Адель? Вы ему поможете? – слуга умоляюще смотрел на меня темными глазищами, – пропадет ведь эльф! Погибнет в самом расцвете лет. Он не сможет жить с таким позором.
И чего это так старается? Человек вроде, – я даже у Надин уточнила этот момент. О том, как ушастые относились к другим расам меня уже просветили. Еще с одаренными либо аристократами вели себя сдержанно. А простых людей за животных считали.
– Помогу, куда ж я денусь, – плотнее запахнула халат на груди, поправила воронье гнездо на голове, тяжко вздохнула. Видок еще тот. Но времени на приведение в порядок, насколько поняла, не было.
Вирт бежал к хозяину чуть не в вприпрыжку. Чтобы не отстать, я пыхтела позади, чувствуя, как пот тонкими струйками холодит спину. Дышала, вообще, как загнанная лошадь. Последний раз я так от серой морды и его зверушки по Священной роще круги нарезала. Перед самой дверью умудрилась еще и туфлю потерять.
Ну, прямо, золушка! – пришлось вернуться и подобрать обувку.
В итоге просто ввалилась в покои снежного. С разгона пересекла гостиную и застыла на пороге спальни. Если бы у меня на ушастика не было планов, от души поржала над бедолагой. И жалко его, пыхтящего под мощным телом Розетт, и смех пробирает от комичности ситуации, и уважение к баронессе растет, которая все это провернула.
– Вирт! – командным голосом распорядилась я, – если хочешь спасти хозяину жизнь, вон за дверь! Запри ее снаружи и никого не пускай. Хотя бы полчаса. Выполнять!
Мне требовалось время, чтобы разрулить все. А сделать это нужно было так, чтобы баронесса сама отказалась от ушастого. Вытянувшись по струнке, слуга козырнул и пулей выскочил из покоев. Глядя на решимость, царившую на его лице, предположила, что умрет, а никого не пропустит.
– Ты! – ткнула пальцем в снежного, – молчишь, киваешь и во всем со мной соглашаешься!
Судорожно сглотнув, Сэмильен, глядя на меня глазами, полными надежды, кивнул. Судя по тому, как его пальцы с силой стиснули рукоять меча, готовился он к худшему.
– Ах, ты негодяй! – заорала во всю мощь, – кобелина ушастая. Сосулька недолизанная! Эльфятина поганая! Значит, вот как ты держишь слово и морочишь головы несчастным доверчивым девушкам!
Уже на первой фразе леди Хрю проснулась и испуганно замотала головой, пока не сфокусировалась на мне. К слову, сориентировалась толстушка быстро. Мгновенно подобравшись, накрылась одеялкой по уши и прижалась к плечу эльфа, впившись в него бульдожкой.
– Что же ты девок-то портишь? Чем тебе твоя невеста не угодила? Сначала под балконами ходишь, любовные серенады поешь, а сам в это время с другими развлекаешься?
От удивления у Сэмильена округлились глаза. Но верный слову, он молчал и понуро кивал, соглашаясь со всем, что я несла. А врала я с таким самозабвением, с таким жаром в глазах, что сама себе верила. И искренне сочувствовала бедной брошенной невесте в лице Суоки, а еще больше жалела разнесчастную Розетт, которая стала жертвой этого сексушастого маньяка. И доказывала с пеной у рта, что готова предать огласке сегодняшний разврат, лишь бы избавить мою драгоценную подругу от такого изверга.
– Мне рассказали о сотнях брошенных тобой любовницах, с
