Внезапно мои страдания прерывает знакомый голос:
— Привет! Я тут мимо проходил…
К счастью, до его прихода я уже успела выплеснуть самые сильные эмоции, так что попытка взять себя в руки почти получается. Почти — все еще никак не могу перестать всхлипывать. То, что он застал меня в таком виде, почему-то злит:
— Вот и прошел бы мимо! Не видишь, занята я?!
Рейнир обаятельно улыбается:
— Просто хотел уточнить причину страданий — а вдруг я могу чем-то помочь?
— Чем ты мне поможешь? — всхлипываю я.
— Если тебя кто-то обидел, могу побить этого обидчика.
— А если это я была неправа?
Он пожимает плечами:
— А какая разница? Красивые девушки не должны плакать.
Внутри меня все внезапно расцветает. Рейнир считает, что я красивая! Даю себе мысленный подзатыльник — может, он говорит так, чтобы меня утешить. И вообще, мало ли что он говорит… Но его участие озадачивает. Хочется нагрубить и оттолкнуть, но не могу — не так воспитана, чтобы платить злом за добро. А Рейнир, как ни крути, не прошел мимо, а предложил помощь. Вздыхаю:
— Никто меня не обидел. Накопилось просто. Еще и обезболивающее забыла выпить перед тренировкой. Да и упала…
— Упала? — в его взгляде появляется беспокойство. — Ударилась?
— Да там ничего серьезного, — отмахиваюсь я.
Рейнир подается ко мне и командует:
— Обхвати меня за плечи.
Сама не понимаю, почему подчиняюсь. Предпочитаю списать это на эффект неожиданности, а не на то, что просьба упала на благодатную почву, и я не смогла удержаться от того, чтобы дотронуться и стать ближе.
Рейнир подхватывает меня под спину и колени, а затем плавным движением достает из моего укрытия. Куда-то идет, держа меня на руках с таким видом, словно я ничего не вешу. И это безумно приятно.
— А куда ты?..
— Тут недалеко есть скамейка. Хочу осмотреть твои ушибы.
— О! — вот все, что мне удается выдавить в ответ.
Потом до меня доходит, как мы выглядим со стороны и какие сплетни поползут, если кто-то нас увидит, и я спешно начинаю шептать слова заговора на отвод глаз: «Отвод творю, заговариваю, заговор читаю, наговариваю. Пусть глаза явное не увидят, мимо пройдут, дела мои не увидят, не найдут. Как глаз слепой не видит ни явно, ни отъявно, так и меня, Арьяну, всякое око обойдет, меня не увидит, не найдет. Очи ваши в тумане, а ум и разум ваш в дурмане. Слово сказано, дело слеплено, слепым очам быть заповедано. Крепко слово. Верно дело. Да будет так».
Рейнир удивленно спрашивает:
— Ты ведьма?
— Да, — смотрю на пуговицу рубашки, не решаясь поднять взгляд, и, пожалуй, впервые беспокоюсь о том, как кто-то воспримет новость о том, что я ведьма.
— И что это был за заговор? — в его голосе нет страха или отвращения, зато слышится любопытство.
Наконец-то осмеливаюсь поднять взгляд. В его лице действительно нет других эмоций кроме удивления. Чувствую, словно внутри расслабляется сжавшаяся в напряжении пружина:
— Это отвод глаз. Не хочу, чтобы кто-то увидел нас вместе.
— Почему? — на этот раз он интересуется спокойно, без толики любопытства.
— А то ты сам не знаешь! — укоризненно качаю головой. — Если нас увидят вместе, обязательно напридумывают всякого. Это не нужно ни тебе, ни мне.
— Понятно, — произносит он с нечитаемым выражением лица.
Остальной путь проделываем в молчании. И это плохо, ведь у меня появляется время, чтобы осознать, что горячее тело, к которому я прижимаюсь, принадлежит Рейниру. Я могу почувствовать его запах — сугубо мужской с ноткой нагретого на солнце металла, горячего ветра и лесного костра. Ощутить стальную твердость мышц под руками. Услышать торопливое биение чужого сердца. А также вспомнить, по какому именно месту вчера стекала капля воды, и что под рубашкой скрывается обалденное тело.
Приходится впиться ногтями в ладонь, чтобы немного прийти в себя. Вместе с этим удивленно хмурюсь — странно, что это единственная боль, которую я испытываю. Раньше болело при малейшем движении, а сейчас разве что далекие отголоски. Может, Рейнир использует лечебную магию уже сейчас? Версию о том, что на меня так повлияла близость его тела, отбрасываю как несостоятельную — ну не настолько же я в него втрескалась?! Или настолько?
А еще ловлю себя на том, что чувствую себя сейчас в совершеннейшей безопасности. Как бывает только в детстве, когда окружающие взрослые кажутся мудрыми и всезнающими, а мир — огромным и неизведанным. Словно не может произойти ничего по-настоящему плохого. И это по-настоящему странно.
Мои размышления прерываются тем, что мы доходим до пункта нашего назначения. К счастью, скамейка расположена в довольно укромном уголке парка вдали от тропинок, так что я могу расслабиться. Отвод глаз, конечно, хорошая штука, но лучше не проверять его эффективность.
Усадив меня на скамейку, Рейнир опускается на корточки у моих ног. Удивленно смотрю на него сверху вниз — почему-то в таком положении он кажется особенно милым и беззащитным. А еще становится заметно, что у парня очень густые и красивые ресницы. Сосредотачиваюсь именно на этой мысли, а не на том, что расстояние между нашими губами настолько маленькое, что мне достаточно всего лишь немного наклониться, чтобы украсть чужой поцелуй.
— Протяни, пожалуйста, руки, — просит Рейнир.
— Зачем?
— Чтобы я смог тебя вылечить.
— А без этого никак? — прикасаться к объекту своего нездорового вожделения лишний раз совершенно не хочется.
— Никак, — улыбается Рейнир.
Осторожно выполняю его просьбу, рассматривая последствия падения — царапины и ссадины на внутренних сторонах ладоней. Он оборачивает мои ладони своими, и я чувствую шершавость его мозолей и тепло кожи. Парень у моих ног, наши соединенные руки, взгляд его внимательных светло-ореховых глаз, на донышке которых мне снова чудятся золотые искры — кажется, будто это для меня слишком. Хочется отстраниться и в панике убежать подальше. Притвориться, что это не мое сердце сейчас замирает и трепещет в груди.
Я бы не смогла сказать, сколько это длилось, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Мгновение? Вечность? Но я совершенно точно чувствую острое сожаление, когда он наконец-то отпускает мои ладони и встает:
— Я тебя подлечил. В будущем, если будешь испытывать настолько сильную боль, иди к целителям — не терпи.
Прислушиваюсь к себе. Впервые за последние дни у меня совершенно ничего не болит! Удивительное и почти забытое чувство. Невыразимо прекрасное!
— Спасибо! — с благодарностью произношу я.
— Обращайся, — усмехается Рейнир. — Пойдем?
— Нет, спасибо, — поспешно отказываюсь я. — Хочу еще немного посидеть тут, а ты иди.
— Не хочешь, чтобы нас видели вместе? — голос звучит сурово, но в глазах смешинки.
— Ага, — легко соглашаюсь я. — Спасибо за помощь и все такое, но тебе пора.
Рейнир в ответ смеется, и этот смех отзывается мурашками в самых неожиданных местах моего тела. Стоит парню скрыться за деревьями, судорожно втягиваю в себя воздух. Сама не заметила, как задержала дыхание. Понятно почему.
И отчего я все время с ним сталкиваюсь? Судьба? Или испытание на пути обретения силы? Кажется, и то, и другое.
Вечером, как и обещал, к нам в гости приходит Гант. Встречаем его вдвоем с Юмой, поскольку Ланиэль уже успела убежать на свидание.
Торт оказывается большим и вкусным, парень ведет себя ненавязчиво и постоянно смешит — так что, неплохо проводим время. Договариваемся иногда устраивать чаепития и обращаться, если что-то будет нужно. Расстаемся довольные друг другом.
Этой ночью сплю крепко, и снятся мне только приличные сны, чему я очень рада.
Глава 12
Сегодня с утренней слежки соседки возвращаются неожиданно быстро — буквально через двадцать минут после того, как уходят из комнаты. Выясняется, что следящий артефакт каким-то образом перестал работать. Не то чтобы совсем — на девочках срабатывает — а вот месторасположение Рейнира больше не определяет. Они договорились с Ройлой, что попробуют выследить какого-нибудь другого красавчика. Если кто-то из них также тренируется по утрам — интересные зрелища возобновятся. Я отказываюсь участвовать в их авантюре и отправляюсь готовить нам завтрак.
