он. – Можем съездить еще куда-нибудь. Хочешь – на башню солнечного рубежа? Или в планетарий, или в ресторан. Ты проголодалась?
– Жарко, пить хочется, – призналась Мэди, и Бастиан, проведя ее в дом, направился вглубь гостиной к бару.
– Давай сделаю тебе свой фирменный коктейль, – предложил он оттуда. – Солнечный бриз. Апельсиновый сок, морс тьмошника и чуть-чуть алкоголя.
– Ты добавляешь ночные ягоды? – удивилась Мэди.
Она задержалась у картины, висящей на стене. В изломанных линиях угадывались сливающиеся тела, разметавшиеся волосы, сплетенные пальцы. Обычно картина помогала создать нужную атмосферу, но Мэди склонила голову набок и напряженно нахмурилась, явно не улавливая посыла.
– Из сочетаний света и тьмы получаются самые вкусные штуки, – ответил Бастиан, вручив ей высокий бокал.
Он любил этот дом, но теперь, разглядывая его глазами Мэди, осознавал, что все буквально кричит о холостяцкой берлоге: бар, картины, длинный красный диван, почти вульгарный на фоне лаконично серых стен, зато отлично упругий и удобный. Полюбовавшись переливами голубого морса в оранжевом соке, Мэди лишь пригубила коктейль и, сев на краешек дивана, напомнила:
– Измеритель.
– Точно, – подтвердил Бас и пригрозил ей пальцем. – Никуда не уходи.
Он взбежал наверх в спальню, порылся в ящиках с барахлом и с облегчением обнаружил артефакт – золотой кругляш на толстой цепочке. Сбежав вниз, нашел Мэди там же, где оставил. Коктейль тоже остался нетронутым.
– Тебе не понравилось?
– Хочу сохранить ясность ума, – откровенно ответила она.
– Боишься, что я вскружу тебе голову? – промурлыкал Бас, сев рядом.
Мэди достала из-за диванной подушки кружевной лифчик.
– И еще один в вазе у входа, – сказала она. – А вон там под креслом, хотя я могу ошибаться, лежит что-то очень похожее на трусы.
– Это старинная традиция Альваро, – нашелся Бастиан. – Все, переступившие порог этого дома, должны снять белье. Я разве не говорил?
Она поджала губы, явно не оценив шутки, и взяла золотистый кругляш. Сжала в руке. А потом, расправив пальцы, ахнула, растеряв всю свою ледяную суровость.
– Сорок пять! – воскликнула Мэди. – Ты это видишь, Бастиан?
– Вижу, – согласился он. – Может, сделать тебе какой-нибудь другой коктейль?
– Воды, если можно, – попросила она, разглядывая стрелку.
Бастиан забрал бокал и унес назад в бар. Налил в стакан воды и, подумав, достал из шкафа конфетки с ликером. Понюхав, решил, что пойдет, и пересыпал из изрядно помятой коробки в хрустальную вазочку.
– Один профессор на вчерашней выволочке у ректора предположил, что мой уровень мог подняться из-за солнца, – сказала Мэди, повернувшись к нему. – Что, если чаросвет вырос после этой прогулки?
– Маловероятно, – засомневался Бастиан. – Во втором семестре будете проходить природу чаросвета. От солнца он не повышается. К тому же твой уровень вырос еще вчера, верно?
– Думаешь, это из-за тебя? – спросила она, как будто расстроившись. – Так-то все сходится.
– Даже не знаю, – вздохнул Бастиан, вновь присаживаясь рядом. – Бери конфетки, вкусные. А вот твоя вода.
Мэди выпила полстакана, съела конфету, явно о чем-то напряженно размышляя.
– А твой уровень? – спросила она. – Не упал?
Бастиан сжал измеритель в ладони, и стрелка сделала полный круг, задрожав от напряжения у самого края.
– Как видишь, все в порядке, – ответил он. – Все мое осталось при мне. Сто.
Мэди задумчиво съела еще одну конфету, запила водой.
– Мы ведь можем узнать точно, – сказала она.
– Что именно? – невинно уточнил Бастиан.
– Есть ли какая-то связь между нами, – пояснила Мэди. – Согласись, вывод напрашивается сам. Ты меня целуешь – и во мне появляется свет. Потом еще раз – и уровень растет. Вчера снова – и вот у меня уже сорок пять.
– Я полностью в твоем распоряжении, – ответил он.
Мэди убрала пустой стакан на стеклянный столик, не забыв про подстаканник, и повернулась к Басу.
– Сразу проясним, – сказала она. – Это ничего не значит. Мы практически незнакомы.
– Мы ведь уже выяснили, что это не так, – возразил Бастиан, убрав прядь с ее щеки, которая все же порозовела от солнца. – Я предпочитаю кофе, люблю читать в кровати и хожу в ботинках по ковру. Теперь и ты знаешь обо мне очень много, Мэдерли Эванс.
Она вздохнула и попросила:
– Только давай без рук.
Бастиан поднял ладони, а потом и вовсе заложил руки за спину.
– В самом деле, Мэди, нельзя же быть такой трусишкой, – пожурил он ее. – Просто сделай это. Теперь мне и самому любопытно – до какого уровня можно тебя разогнать. С восьмидесяти берут в боевые чары, так лучше бы остановиться до этой планки.
– Ладно, – она покусала губы и взяла измеритель чар. – Просто чтобы убедиться.
Мэди склонилась к нему, задержалась на короткое мгновение, за которое Бастиан успел испугаться, что она передумает, а потом легонько коснулась губами губ и отпрянула.
– Все те же сорок пять, – разочарованно произнесла она, разжав пальцы.
– Ты бы мне еще воздушный поцелуй послала, – сказал Бас. – Ты вообще не стараешься, Мэдерли.
– А может, дело все же не в тебе, а в солнце! Вот скажи, раньше с тобой такое бывало?
– Нет, – ответил он. – С тобой в первый раз. Если ты про чаросвет. А так, честно признаюсь, я уже целовался. Давай, убедись как следует, Мэди.
Выдохнув, она вновь прижалась губами ко рту Бастиана. Ее поцелуй был со вкусом шоколада, и Бас тронул языком ее губы, чтобы распробовать.
Мэди тут же отстранилась, и он пробормотал:
– Мэдерли Эванс, тебе просто нравится со мной целоваться. Ты растягиваешь этот момент как можешь, да?
Она поднесла к глазам измеритель.
– Кажется, сорок шесть. Или это я в прошлый раз плохо посмотрела?
– Уверенности нет, – кивнул Бастиан. – Тебе нужны сомнения? Хочешь оставить за собой возможность наброситься на меня с поцелуями в любой момент? Так-то я не против…
– Вот когда ты молчишь, ты еще ничего, – сказала Мэди и закрыла его рот своим.
Ее губы стали смелее, сладкий язычок скользнул в его рот, а тонкие пальцы перебирали волосы на его затылке. Она забралась на диван повыше, встав на колени, и Бас, забыв про обещание, обнял Мэди, притягивая к себе, и усадил сверху на бедра. Она поймала его запястья и отвела назад, прижав к спинке дивана, и в ее власти было что-то дико возбуждающее.
– Уже должно подействовать, как думаешь? – прошептала Мэди, оторвавшись от его губ.
Под ее кожей вспыхивали и гасли теплые золотистые огоньки, сплетенные пальцы легонько покалывало, а сердце стучало оглушительно громко.
– Давай чтобы наверняка, – ответил Бас и, потянувшись к ней, поймал ее губы своими.
В ее неторопливости была своя искушающая прелесть: в том, как она пробовала его губы, как плавно двигался ее язык. Она подалась вперед, скользнув по его бедрам своими,
