Сирена чувствовала боль, которую так тщательно пыталась скрыть её дочь, и её слова шли от самого сердца: «Мне жаль. Она так много для тебя значит?»
«Слишком много. Я…» - воительница резко замолчала.
Для Сирены было очевидно, что осталось невысказанным. Она мягко сжала руку дочери: «Милая, я вижу, как сильно ты страдаешь. Доверься мне. Скажи, что тебя тревожит».
Любовь и забота, которую Зена прочла в глазах матери, тронули её до глубины души, гораздо больше, чем она могла себе представить. Она почувствовала, как тиски, сжимающие её грудь, ослабли, словно раздвигая стены, которые она выстроила, чтобы защитить себя – «Я не знаю, что мне делать. Я… я не должна была этого допустить. Я…»
«Что? Что произошло?»
«Я… я полюбила её» - невольное признание все же сорвалось с губ. Зена стояла совершенно неподвижно, она почти не дышала, ожидая строгого осуждения матери… жестких слов, которые, не сомневалась, должны были последовать.
Вместо этого Сирена нежно улыбнулась: «Она знает о твоих чувствах?»
Опустив глаза, Зена покачала головой: «Нет, и так будет лучше».
«Лучше для кого?»
Воительница печально посмотрела на неё: «Что я могу ей предложить?»
«Свою любовь».
«Этого слишком мало».
Сирена сильнее сжала руку дочери: «Для Габриель это может быть всем. Любой, просто наблюдая за ней, скажет, как сильно ты ей дорога».
«Это разные вещи».
«Может быть не настолько разные, как ты себе это представляешь. Ты не думала о том, чтобы открыть ей свои чувства?»
«Я… я не могу. Я…»
«… Я понимаю, это нелегко. Но отпустить её, утаив правду, будет нечестно по отношению к вам обеим».
«Я так часто ошибалась. Я…»
Сирена резко оборвала её: «Ты не можешь позволить прошлому управлять своим будущим. Все мы совершали ошибки и не застрахованы от новых» - сделав паузу, она задумчиво произнесла – «Зена, я знаю, что едва ли заслужила право давать тебе советы. Но ты – моя дочь. И я хочу, чтобы ты была счастлива. Не отказывайся от этого шанса. Любовь, которую ты испытываешь к Габриель, слишком бесценна, чтобы пренебрегать ею».
«Но Габриель достойна лучшего».
«Как бы благородно это не было с твоей стороны, ты не должна защищать её от этого. В конце концов, это её выбор. Не обманывай себя. Габриель не слепо доверилась тебе, разделив вашу дружбу. С самого начала она смотрела дальше твоего прошлого и видела добро, которое ты так глубоко похоронила в себе. Она поверила в тебя» - Сирена испытывающе посмотрела в глаза дочери – «Поверь и ты в неё. Прислушайся к своему сердцу и пусть оно ведет тебя. Откройся ей, пока не поздно».
Продолжая сомневаться, Габриель все же толкнула дверь, заходя в таверну. Сколько не пыталась, она так и не могла понять, что же заставило её вернуться. Она лишь знала, что за все время своего пребывания дома только здесь ощутила себя по-настоящему хорошо и именно с ним. Нервно осматривая зал, девушка в сотый раз сомневалась в правильности своего решения и уже была готова уйти, когда вдруг услышала знакомый голос, обращенный к ней.
«Эй, Габ. Сюда».
Определив направление, она повернулась и увидела Райдера. Её сердце забилось сильнее, когда она медленно приблизилась к нему.
Дружески пожав барду руку, он галантно отодвинул стул, приглашая её присесть: «Так рад тебя видеть! Сегодня здесь такая скукотища!»
Заняв предложенное место, Габриель улыбнулась: «Уверена, не так скучно, как в доме у моих родителей».
«Мда» - понимающе кивнул он – «Наверное, трудно снова вернуться домой, когда привык жить своей жизнью».
«Да нет, они молодцы. Просто здесь совершенно другая жизнь, и она так не похожа на ту, к которой я привыкла».
«Понимаю» - он налил ей пива из почти пустого кувшина и задорно подмигнул – «Признаться, был удивлен, увидев тебя здесь. Уж не передумала ли ты, решив больше не ждать?»
Габриель почувствовала, что краснеет: «Нет, но ты заставил меня задуматься. Меня ещё никто так не целовал».
Он игриво повел плечом: «Не хочу хвастаться, но поцелуи – мой конек. Женщины говорят, что у них земля уходит из-под ног».
«Я надеялась ощутить это, когда ты поцеловал меня, но…» - она резко замолчала, осознав, как грубо это могло прозвучать.
Райдер оскорблено откинулся на спинку стула: «Ты просто издеваешься над моим эго».
«Прости, похоже, у меня входит в привычку ляпнуть что-нибудь глупое в твоем присутствии».
Мужчина сделал глоток, пожав плечами: «Забудь» - заметив в глазах барда печаль, он попытался приободрить её – «Эй, пусть я не сумел доставить тебе желаемое удовольствие, зато ты это сделала. Ты отлично целуешь!»
«Правда?»
«Конечно» - он недоуменно посмотрел на неё – «Хочешь сказать, никто тебе этого раньше не говорил?»
Она покачала головой.
«Тогда ты определенно имела дело не с теми парнями. Может, попробуем ещё разок?» - с надеждой произнес он.
«Спасибо, но думаю, у нас ничего не выйдет».
Мужчина громко расхохотался.
«Что я такого сказала?» - удивленно воззрилась на него бард.
«Да нет, просто… обычно это моя фраза. Должно быть, теряю хватку».
«С тобой все в порядке» - улыбнулась Габриель – «Дело во мне. Я в растерянности. Не могу понять, какой тип парней мне нужен».
Райдер хлопнул себя ладонью по лбу: «Точно, вот оно в чем дело. Пробуешь с разных концов. Сначала, сын торговца, потом я».
«Ну, что-то в этом роде» - робко призналась она – «Прости, не думала, что это так очевидно».
«Судя по всему, я тоже проиграл?»
«Нет, вовсе нет. На самом деле, ты гораздо… гораздо…»
«Все, хватит» - поддразнил он барда – «Тебе уже нет оправдания».
Она улыбнулась, находя его веселый настрой весьма заразительным: «Ну, должна же я как-то сгладить свою вину» - наигранно смиренно произнесла она – «Не против, если я тебя угощу?»
«Спрашиваешь! Конечно. Пользуешься тем, что я ни в чем не могу отказать красивой женщине».
* * *
Зена сидела на берегу реки. Солнечные лучи отражались от поверхности воды, а мысли воина неосознанно возвращались к барду. Она думала о том, что Габриель наверняка оценила бы тихую красоту этого места.
С губ воина сорвался тяжелый вздох. Это стало её второй натурой, делиться всем, даже подобными чудесными мелочами, с бардом. Более того, со временем она уже редко принимала какие-то решения, не подумав о подруге. Эта девушка стала такой незаменимой частью её повседневного существования, что подчас Зене трудно было сказать, где заканчивалась она и начиналась Габриель. Они были словно одно целое. Никогда в жизни она ни в ком не нуждалась, и вот … Зена бросила в воду камешек, разбивая отражение. Как это могло произойти? Неужели возможно было так сильно скучать по кому-то, что даже временная разлука причиняла почти физическую боль?
