догадаться!
– Да, ты права, не могла. А теперь знаю, что он наследный принц, который по закону может жениться лишь на принцессе и у которого сегодня коронация. Но теперь, по крайней мере, ясно, почему у него двадцать восемь невест.
– Плюс одна, – раздался рядом голос, и я увидела его высочество собственной персоной. – Вы забыли про мисс Изабеллтон-младшую, – пояснил он, чуть поклонившись.
– Я ничего не забыла, – пробормотала я, возобновляя путь.
Мы уже почти достигли холла.
– Иногда слишком хорошая память во вред. Мне нужно с вами поговорить. Софи, пожалуйста, оставьте нас.
– Нет, Софи, останься. Все, что скажут мне, можно сказать и тебе.
– Можно, но зачем? У мисс Софи наверняка есть собственная личная жизнь, и поэтому ей неинтересна чужая.
– Я все-таки оставлю вас, – произнесла подруга, поспешно удаляясь.
– Итак, теперь вы все знаете, – повернулся ко мне его высочество.
– О нет, теперь я знаю даже меньше прежнего. Значит, приглашение во дворец прислали вы?
– Да.
– Зачем? Зачем был этот план с лордом Оливером? Я ведь была права: про лорда Аруэла никто не слышал. Потому что его не существует. Ваш отец – король, и у него другое имя.
– Да, это так, – подтвердил его высочество, понижая голос, – мой отец взял это имя, ему пришлось. Но, пожалуйста, давайте поговорим вот здесь, – распахнул он дверь соседней залы.
Она была оформлена в светло-сиреневых тонах и, наверное, служила приемной.
– Мой отец представился несуществующим именем, потому что, как вы понимаете, не мог представиться своим, – произнес его высочество, когда дверь за нами закрылась. – Тогда мы не знали вас, я не знал вас, а о таких вещах, как вы понимаете, не болтают.
– И это вы говорите мне об умении хранить тайну? – воскликнула я. – Вы рассказали леди Рокуэд даже про детский уголок!
– Что? – он нахмурился. – О чем вы? Я ничего такого ей не говорил.
– Тогда откуда она узнала? Я видела детский уголок собственными глазами, и она даже повторила идею с воскресной школой. Об этом не знал никто, кроме вас, даже Софи!
– Я ничего ей не говорил, – упрямо повторил его высочество.
– Наверное, вы просто забыли. Софи сказала, что вы были сам не свой в тот день. Но откуда мне знать, какой вы, если все это было ложью?
– Не все, – он сделал шаг ко мне. – Как вы не понимаете, что все начиналось… не так. Отец… разгневался на меня. – Его высочество отошел и взъерошил себе волосы. – За Анжелину…
– Постойте… Анжелину Фостье? – дошло до меня.
– Да, – он коротко взглянул.
Я осталась стоять, в который раз оглушенная осознанием. Когда он называл ее имя, я, конечно, и помыслить не могла, что речь идет о принцессе соседних земель, разрыв помолвки с которой в свое время наделал много шума.
– Потом ему не понравились внеплановые построения, которые я провел, потому что конфликт с Хиндзорами резко обострился. Кстати, поэтому мне и пришлось недавно пропасть на несколько дней. Еще несколько мелких столкновений, и я оказался у вас под фальшивым именем, а в наследные принцы был переведен мой брат.
– Ваш брат?
– Да, Барт. С моей сестрой Марго вы, оказывается, уже знакомы, она приходила к вам в лавку.
– Та черноволосая девушка… – Я почему-то сразу поняла, кто его сестра. – Она просила предложить мне средства на мой вкус.
– Это вполне в духе Марго, – кивнул он. – Так вот, как и сказал мой отец в сопроводительном письме к вам, он хотел привить мне послушание, уважение к вышестоящим и терпимость. Он, к слову, не солгал, когда сказал, что ваша матушка оказала ему важную услугу, изготовив одно очень сложное зелье. С тех пор он с большим уважением относился к ремеслу вашего семейства.
– Но как вас не узнали другие жители города?
– Вы же не узнали, – криво усмехнулся его высочество.
– Я не слишком интересуюсь дворцовыми делами, если они не касаются зелий, но среди моих клиентов наверняка были те, кто когда-то видел вас на официальных церемониях.
– Для них было приготовлено это. – Он извлек из кармана маленькую коробочку.
– Что это?
– Сухие духи или что-то вроде того, – ответил он, отвинчивая крышку и демонстрируя мне содержимое. – От вашей матери, кстати. Достаточно пары мазков за ушами, и люди утрачивают память в отношении этого аспекта.
– Но такие вещи запрещены, – нахмурилась я. – Моя мать не стала бы преступать закон.
– Запрещены, и она не стала бы, – согласно кивнул он, – если бы речь не шла о деле государственной важности и моей жизни.
Я умолкла, растерявшись и не зная, что сказать. Где теперь правда, а где ложь?
– Так вот ваша лавка стала… препятствием на моем пути.
– Вы уже говорили.
– И повторю, что воспринимал я ее как помеху, откровенно в этом сознаюсь. Поэтому и вел себя так в первый день – надеялся, что вы откажетесь от меня. Наверное, мой отец был прав в той части, где говорил про недостаток уважения к нижестоящим.
Меня кольнуло это слово, но я сдержалась.
– Так вот, Николетта: мой отец добился успеха хотя бы в одном – это уважение мне привилось. И мне очень жаль, что вашей лавке был нанесен урон.
Я вздохнула:
– Теперь это все уже в прошлом.
На его лбу пролегла вертикальная складка, он хотел о чем-то спросить, но передумал. Вместо этого тихо произнес:
– Тот обед и поход в театр – вы ошиблись, это не было обманным трюком. Мне действительно… понравилось проводить с вами время. Но принц…
– Обязан жениться на принцессе.
– Это не просто старая присказка.
– Я понимаю.
– Нет, не понимаете. «Проклятье трех королей» – это не фигура речи. Оно реально существует.
– Вы снова морочите мне голову.
– Если бы. Скажите, в каком возрасте женился мой отец?
– Если мне не изменяет память, мама рассказывала, что его величеству исполнилось тогда двадцать пять.
– Верно. А мой дед?
– Простите, не обладаю такими познаниями.
– В двадцать три. Прадед в двадцать шесть. Прапрадед в двадцать семь, его отец, в свою очередь, в семнадцать и так далее. И у всех жены были принцессами. Зато старший брат одного пра не успел жениться и не дожил до двадцати восьми, как и старший брат другого пра – он скончался на следующий день после двадцать седьмого дня рождения, также холостым. Именно поэтому в нашем роду больше не рисковали.
– Что вы имеете в виду?
– Что в нашей семье однажды давно произошла… история. – Его высочество отошел к шкафу и раскрыл один из стоявших на полке томов. Возможно, я ошиблась, и это была не приемная, а что-то вроде библиотеки, потому что здесь имелось несколько книжных стеллажей до самого потолка. – А конкретно вот эта, – произнес он, демонстрируя мне разворот, на котором была изображена женщина, а у ее ног – мужчина.
Он словно о чем-то ее молил. Фигура женщины казалась грозной, с раскинутыми руками, волосы развевались по ветру, и не сразу я увидела перед ней костер, в котором горели какие-то травы.
– Это
