Я неосознанно провела пальцами по запястью.
– Сейчас?
– Да, именно сейчас, – нетерпеливо проговорил дракон. – Так что поторопитесь. Не стоит задерживать господина Гадбрант. У него и так масса дел.
– Да, конечно.
Я покорно забралась в постель, сложила руки на животе и постаралась не нервничать. Честно признаться, получалось плохо. Я слишком хорошо помнила, как мне ставили это клеймо. Да, обезболили, но… я все равно ощущала отголоски этой муки, все равно кричала, задыхаясь от запаха горящей плоти. Кричала, прощаясь с магией, со своим вторым я. Потом, когда все закончилось… меня будто разом лишили всех органов чувств, оставив лишь жалкие крохи. Я перестала быть собой, умерла, сгорела, став лишь жалкой тенью себя прежней. И вот теперь… теперь мне хотели вернуть себя.
«Снова боль?» – подумала обреченно.
– Не волнуйтесь, я дам вам лекарство, – мягко произнес пожилой инквизитор, присаживаясь на кровать, которая слегка прогнулась под его весом.
– В прошлый раз тоже давали. Не помогло, – сжав в кулаках ткань, покачала я головой.
Эшш Ашхар остановился немного в стороне, у изголовья. Третий – незнакомый темноволосый мужчина с короткой бородкой и ледяным взглядом голубых глаз – у ног. И это их расположение мне тоже не понравилось.
– Дайте мне вашу руку.
Ослушаться я не посмела. Протянула конечность, вздрогнув, когда он аккуратно провел по незажившим ожогам вокруг клейма.
– Как интересно, – пробормотал инквизитор, поднося запястье к самым глазам.
– Интересные ожоги, не находите, мастер? – вмешался эшш Ашхар.
Я подавила безумное желание вырваться и спрятать руку от любопытных и слишком внимательных глаз.
– Очень интересные, – закивал тот, продолжая изучать ожоги.
– Мы же вроде собирались снять клеймо, а не разглядывать его, – напомнила я.
– Обязательно. Знаете, такое впечатление, будто клеймо нагревалось до такой степени, что кожа вокруг покрывалась ожогами.
– Это невозможно! – не удержалась я.
– Разумеется. Нельзя обойти блокировку, – покачал головой пожилой мужчина, а потом повернулся ко мне. – Как вам это удалось?
– Что удалось? – невинно уточнила я, решив не признаваться.
– Вам лучше сказать правду мастеру, – заметил дракон. – Наказания не будет, не переживайте. Ему просто интересно.
– Чисто в исследовательских целях, – закивал тот. – Никогда не слышал о подобном. Вы ведь можете пользоваться магией?
– Не могу, – быстро проговорила я, а потом сдалась: – Это сложно назвать магией. Легкий флер. Остальное… больно и опасно.
– Флер значит, – кивнул чешуйчатый.
– Симпатичной девушке надо как‑то себя обезопасить от притязаний. Это мой способ. Хватило одного раза, чтобы понять, что лучше быть уродиной.
– Расскажите поподробнее, – велел пожилой мастер.
Пришлось поделиться. А потом ответить еще на десяток вопросов.
– Время, – вмешался третий, которому надоело стоять в моих ногах и ждать начала процесса.
– Да, действительно, время, – хлопнул себя по лбу инквизитор. – Вы готовы?
Я кивнула.
Мужчина достал из небольшой сумочки ампулу и шприц.
– Обезболивающее, – пояснил он, набирая лекарство. – Магию применять нельзя. Может неправильно среагировать. А нам это не надо.
Укол был неприятным, но ничего страшного. И лекарство начало действовать быстро. Сначала занемели пальцы, потом вся рука. Я даже не могла ее поднять.
– Приступим.
А вот то, что он достал следующим из своего чемоданчика, мне не понравилось. Какая‑то странная штука с острыми зубчиками.
– Вам лучше отвернуться, – посоветовал эшш Ашхар, заметив мой взгляд.
Он внезапно подался вперед и положил ладони мне на плечи, тем самым надежно фиксируя и не позволяя мне даже помыслить о побеге. А третий схватил за лодыжки и прижал их к кровати.
От их действий моя паника лишь усилилась.– Это точно не больно? – нервно хмыкнула я, встречаясь взглядом с хищной зеленью драконьих глаз.
– Оно ведь того стоит, не так ли? – усмехнулся он. – Но глаза лучше закрыть. Так легче.
И я послушно зажмурилась.
Процесс свода клейма начался.
Сначала я почти ничего не чувствовала, только легкое покалывание и странные звуки, словно по коже скребли. Ну а потом… потом стало неприятно. А в какой‑то момент и больно. Я сильнее зажмурилась и до крови закусила губы, раз за разом мысленно повторяя, что так надо, и дракон прав: любая мука стоит того, чтобы вернуть себя и свои способности.
– Дышите, Шерри, – раздался над головой хриплый голос инквизитора. – Слушайте мой голос и дышите. Вы сильная девушка.
Я старалась держаться. Изо всех сил. И даже почти смогла перетерпеть. Только вот оказалось, что самое страшное еще впереди.
Сила открылась, и я оказалась совершенно к ней не готова. Это как стоять на вершине утеса, под которым беснуется море, а огромные черные волны с грязно‑белой пеной бьются о скалы. Ветер хлещет по лицу так, что слезы сами собой наворачиваются на глаза. И вся эта стихия в один момент пытается проникнуть в крошечную меня.
Не то, чтобы я испытывала боль… нет, я попросту испугалась! Магии было столько, что я банально потерялась, растворилась во всем этом многогранном великолепии истинной силы, которую столько лет скрывали от меня. Чудилось, еще немного, и я растворюсь, пропаду, навеки слившись с безумием магии.
– Не смей! – раздался чей‑то резкий оклик, и щеку обожгло отрезвляющей оплеухой.
Дернувшись в сторону, я забилась в чужих руках в стремлении вырваться, убежать куда‑то. Однако меня крепко держали, буквально припечатывали к кровати, одновременно фиксируя и верхние, и нижние конечности. С губ сорвался сдавленный стон, постепенно переходя в хриплый рык. Я снова дернулась, а сила, магия вокруг росла, как снежный ком, грохотала в ушах, билась внутри.
– Крепче! Крепче держите! – скомандовал кто‑то, и давление усилилось. – Надо же… какая сильная, – продолжил голос с каплей восхищения. – Неудивительно, что клеймо не выдержало напора.
– Работайте, мастер, – резко прервал его другой, – потом восхищаться будете. Вы же видите, она не справляется.
– Это вы так думаете, эшш Ашхар. У нее все получится. – Моей щеки, той самой, которая еще горела огнем от удара, кто‑то осторожно коснулся, словно приласкал. – Сильная девочка. Вы бы спрятали ее, господин главный инквизитор. Как можно дальше спрятали. Если узнают, что где‑то рядом ходит такое… сокровище… ее отца и за меньшее казнили.
– Поменьше слов, мастер. Сами знаете… даже у стен есть уши. И неважно, что это стены моего дома.
– Знаю‑знаю… ну‑ка, девочка, посмотри на меня.
Теплые, слегка шершавые пальцы вновь коснулись лица и постарались насильно открыть веки. Я попыталась мотнуть головой, оттолкнуть его, но не вышло. Мою голову тоже крепко держали. Ослепительно яркий свет ударил по глазам, заставив вновь захрипеть.
– Вот молодец… какая сильная, яркая. А силы не бойся, она тебе во благо. Бедное дитя. Искалеченное, но не сломленное.
– Меньше слов, мастер, – вновь поторопил его кто‑то. – Она вырывается!
Кто‑то рядом громко выругался.
– Я помогу тебе… ну же, девочка…
– Держите ее!!! Держите!!!
Мастер перестал терзать мои глаза, позволив крепко зажмуриться. А потом неожиданно сильно надавил большим пальцем куда‑то в середину лба. Да так, что я охнула от резкой боли. Будто мужчина касался не пальцем, а раскаленной иглой.
И все стихло. Меня с размаха швырнуло в непроглядную чернильную темноту, которая радостно приняла в свои объятья, давая столь необходимое сейчас забвение.
Нельзя сказать, что я постоянно пребывала в темноте. Временами, несмотря на отчаянное сопротивление, меня из нее вытаскивали. Я вновь начинала ощущать свое измученное тело, слышать голоса, уговаривающие меня попить или поесть. Сил не было ни на то, ни на другое. Но в меня упорно заливали воду и постный бульон, а потом отпускали. И я с радостью ныряла назад в темноту. Здесь не было боли, тяжести, отчаяния и страха. Ничего. Просто пустота и одиночество.
