– «Ле-ген-да о слав-ном ры-ца-ре Лан-се-ле и прек-рас-ной де-ве Аэлен-не», – прочитать получилось только по слогам, но, главное, получилось! – Это что, о той несчастной парочке, о которой ты рассказывала? – я обернулась к Жизель, замершей посреди комнаты.
– Нет, что ты. Обычный рыцарский роман, якобы основанный на старых легендах. Ты не читала? – в зеленовато-карих глазах мелькнуло удивление.
Видимо, популярный роман, коли предполагается, что Асфоделия должна быть с ним знакома.
– Нет. Можно тогда я возьму почитать? Я аккуратна с книгами и потом обязательно её верну.
– Бери, конечно.
Трепетно прижав книгу к груди, словно величайшее сокровище, я отправилась в спальню. Жизель последовала за мной, остановилась на пороге, наблюдая, как я устаиваюсь на кушетке.
– Ты не пойдёшь на прогулку?
– Не-а, – я сгребла подол в горсть, пытаясь забраться с ногами на кушетку и усесться со всем возможным удобством. – Лучше почитаю.
– Предпочитаешь чтение?
– Да. Почему нет?
– Не самое распространённое занятие среди юных благородных фрайнэ.
– А что распространено – вышивка?
– Да, – что-то, правда, по лицу девушки не видно, чтобы она сама любила отдавать время данному хобби. – Благотворительность, если положение семьи достаточно высоко. Музицирование. Пение. Несколько лет назад было модно сочинять стихи.
– Жизель, придворная жизнь разнообразием не радует, живём тут фактически как в тюрьме или лагере – за стены ни ногой, трапезы по расписанию, посещение храма по графику, танцы по регламенту, прогулки строго по периметру двора. Шаг в сторону почти побег, прыжок приравнивается к попытке улететь. И раз так, то я лучше посижу в комнате и почитаю.
И заодно выясню наконец, как воспринимаю письменную речь.
К тому же денёк опять хмурый, небо затянуто, того и гляди дождь зарядит. В общем, ну его.
– Девы жребия, Асфоделия, приезжают ко двору без членов семьи, опекунов и компаньонок, – напомнила Жизель. – Нас не принимают в свиту женщин из императорской семьи, потому что у императора нет ни супруги, ни близких родственниц. Пока мы здесь, мы находимся под опекой и защитой Стефанио, трёх из нас ему ещё возвращать в лоно семьи здоровыми, непорочными, устоявшими перед соблазнами двора и с незапятнанной репутацией. Он должен быть уверен, что нам ничто не угрожает, ни морально, ни физически, ни духовно, и оттого держит…
– Взаперти? – закончила я фразу.
– Под усиленной охраной, – поправила Жизель.
– То есть взаперти.
– Как знаешь, а я пойду. Мне надо хотя бы ненадолго выходить на воздух, иначе я с ума сойду в этих стенах.
– Император сказал, двор скоро переезжает в Эйфорию…
– Эй-Форийя. Я слышала. Надеюсь, там будет посвободнее, – Жизель поморщилась, будто не была уверена в собственных словах, и вышла.
Велела служанке принести плащ и туфли для прогулок, а я откинулась на спинку кушетки и открыла книгу. Текст, к счастью, оказался печатным, шрифт хоть и непривычным, но читабельным. Бумага на удивление белая, гладкая, в верхних углах каждой страницы цветочный орнамент. Поначалу дело не шибко спорилось: читалось тяжело, по слогам, иногда приходилось проговаривать вслух, некоторые слова разобрать не удалось, и я вязла в густых непролазных дебрях сравнений, метафор и аллегорий. Сюжет развивался крайне, крайне неспешно, персонажи говорили много, образно и едва ли не в рифму, однако постепенно чтение пошло легче, и я втянулась.
* * *
Читала я весь день.
Жизель вернулась с прогулки разрумянившаяся, оживлённая, посмотрела на меня, усмехнулась и заметила, что кабы знала о моём увлечении, то привезла бы из дома ещё несколько книг, повеселее похождений рыцаря Ланселя в попытках завоевать сердце неприступной девы Аэленны.
Кили заглядывала иногда, косилась неодобрительно, но возражать капризам госпожи – по крайней мере, капризам безобидным, – не смела. Только зажгла сферу поярче, когда начало смеркаться.
Перед ужином объявился гость, то ли с инспекцией, то ли за реваншем. Жизель ещё переодевалась в спальне, Кили же управилась быстрее и потому я в ожидании эскорта сидела в кресле возле разожжённого камина и читала. Дёрнулась было на стук, но Кили замахала руками, не вставайте, мол, не барское это дело – двери открывать, и сама метнулась к створке. Распахнула, посторонилась, пропуская визитёра, присела в книксене.
– Фрайнэ Асфоделия, – Эветьен приблизился, глядя на томик в моих руках так, словно я была неграмотной крестьянкой и в книге меня могли заинтересовать разве что картинки.
– Фрайн Шевери, – я заложила страницу отрезом ленточки, найденной на туалетном столике и переведённой на роль закладки, закрыла книгу. – Вы опять будете сопровождать нас к ужину?
– Нет. Уверен, вам и четырёх рыцарей хватит с лихвой.
Сначала братский дуэт, теперь сразу рыцарский квартет предлагают… этак я скоро целым мужским гаремом обзаведусь.
Эветьен обернулся к мнущейся у двери Кили, сделал недвусмысленный жест. Горничная помедлила, но теперь рукой махнула я.
– Спасибо, Кили, можешь идти.
– Неудачный выбор служанки, – заметил Эветьен, как только за девушкой закрылась дверь.
– Вы так говорите, будто я сама её выбирала. Во всяком случае, Кили работает хорошо, жаловаться мне не на что.
Эветьен прислушался к доносящимся из спальни шорохам и понизил голос:
– Через два дня двор перебирается в Эй-Форийю, где пробудет около двух недель. Его императорское величество желает отдохнуть от шума и суеты города, развеяться, поразмыслить и сделать окончательный выбор в обстановке более спокойной, непринуждённой. Большая часть придворных отправится с ним на барках. Вы четверо тоже.
Я кивнула. Это и так ясно.
– Слуги сами соберут и уложат всё необходимое, волноваться вам не о чем...
Всё, что у меня есть в этом мире материального – десяток платьев, бельё, обувь и аксессуары по мелочи, – даровано милостью Стефанио, находится в ведении Кили и если назавтра меня лишат всего, вплоть до последней нитки, возразить и помешать я вряд ли смогу. Так о чём там волноваться-то?
– Обоз с вещами поедет наземным путём. И ехать, и лететь недалеко. Если погода действительно будет благоволить, как утверждают предсказатели, то вас ожидает приятная прогулка.
Я ещё раз кивнула и отложила книгу на столик возле кресла. Эветьен немедленно повернул том обложкой к себе, пробежался глазами по названию.
– «Легенда о славном рыцаре Ланселе и прекрасной деве Аэленне», – прочитал вслух. – Вам нравятся рыцарские романы?
– Если они все написаны в том же духе, что и этот, то сомневаюсь, – усмехнулась я. – Даже не знаю, кого жалеть в первую очередь: бедолагу Ланселя, который уже половину земель обошёл, но всё никак железные башмаки не истопчет, или Аэленну, вынужденную сидеть у окошка и ждать, пока благоверному надоест шататься невесть где.
– Мне казалось, юным фрайнэ по душе отважные, доблестные рыцари, готовые ради своей возлюбленной и в обитель вечного мрака сойти, и чудовищ победить.
– Я не против храбрых рыцарей. Но получается, что мужикам можно путешествовать, мир смотреть и себя показывать, пить, курить, матом ру… браниться и по бабам ходить, а приличным девицам надлежит сидеть дома и ждать, когда о них вспомнят.
– Во многих странах и по сей день принят такой уклад, – Эветьен отодвинул книгу от себя, посмотрел на меня сверху вниз. – Я слышал, что на островах девочек воспитывают в большей свободе, нежели на континенте, но до встречи с вами плохо представлял, насколько.
О-о, он и впрямь плохо представляет, насколько!
– Полагаю, бесполезно уточнять, есть ли какие-то подвижки в расследовании?
– В каком расследовании?
– Попытки убить меня, – напомнила я. – Второй случай подтверждает, что это не просто неудачное стечение обстоятельств… или вы по-прежнему считаете, что я сама себе всё подстроила?
