Когда Экхарту пришлось спешно покинуть свой кабинет и вообще Город, он не смог забрать свои записи, чертежи и разработки. Он оставил образцы материалов и экспериментальные модели. Его многолетние труды достались тем, кто без зазрения совести выгнал его, и тут на помощь пришел умелый вор. Джордану легко удавалось попадать в труднодоступные места, и в этот раз он проник в бывший кабинет Экхарта и забрал все, что смог унести. Так мастер-вор отблагодарил доктора за механический глаз.
Ночная тень умел появляться и исчезать незаметно, и даже собратья-воры не знали секретов его мастерства, и лишь однажды он попался, оказался захваченным врасплох и поплатился за свой промах правым глазом. Ему удалось сбежать, но вместо глаза на память остался глубокий страшный шрам, рассекший бровь и щеку. Спустя какое-то время он встретил Экхарта и отдал себя ему в руки для нового эксперимента. Механическое око прижилось, а врач приобрел в лице вора верного друга. Они виделись редко. Джордан иногда находил для доктора предметы, нужные тому в его исследованиях и экспериментах, которые он не смог достать сам.
Он не использовал свои воровские таланты для накопительства, не страдал обжорством, не занимался тем, чтобы тайно ставить себе металлические части, ворованные или скупленные у разорившейся знати. Присвоенные ценности он тратил на необходимый минимум для проживания, а остальное уходило на покупку полезной информации или секреты – для себя или других. Поговаривали, что у Джордана якобы даже были дела с какими-то колдунами, которых и считали замешанными в его способностях незаметно исчезать или оказываться невидимым у всех на виду. А иногда мастер-вор выполнял заказы, забирая очень нужное для кого-то из труднодоступных мест. Как, например, в случае с Экхартом. Воспользоваться его услугами мог далеко не каждый, и дело было не в деньгах. Ночная тень брался не за все заказы, самостоятельно решая, стоит ли помогать тому или иному человеку. Доктор был его главным заказчиком, и необходимость оказывать ему услуги вор не подвергал сомнению.
Не все материалы и записи удалось забрать в тот раз Джордану, кое-что уже успело попасть в руки врачей-модификаторов, обслуживающих знать. Больше всего их заинтересовала возможность нового материала сохранять чувствительность измененных органов. Когда-то давно замену частей тела на металлические делали лишь в случае необходимости для здоровья: если орган или часть невозможно было восстановить или вылечить, на их место ставили металлический протез. Доступно такое удовольствие, продлевающее срок жизни, было только знати. Поначалу эти части скрывали под одеждой, но со временем это превратилось в признак достатка и высокого положения, и моди стали демонстрировать окружающим, что постепенно развилось в новое модное течение. Металлические части теперь изготавливали из драгоценных металлов, украшали их инкрустацией и бриллиантами, и постепенно их назначение сменилось с лечебного на эстетическое. Моди принялись ставить даже вместо здоровых частей тела, лишь бы показать свое богатство.
Вскоре возникла новая тенденция: в моду вошла бесчувственность. Считалось, что чем больше замен сделает наследник знатного рода, чем меньше частей его тела ощущают боль, холод, прикосновения, тем ярче тактильные ощущения в оставшихся без замен органах и тем больше удовольствия можно получить. Однако с появлением исследований Экхарта, позволяющих дать чувствительность даже моди, изменчивая мода сделала новый виток. Теперь вся знать мечтала вернуть себе тактильные ощущения в железных частях, совмещая приятное с красивым.
Дело и у модификаторов, и у Экхарта продвигалось медленно, потому что основные записи стараниями Джордана вернулись к доктору, однако у городских врачей было оборудование и средства, которых не жалела знать. Экхарт же лучше владел информацией, тем более, это было его детище, но технические возможности были сильно ограничены. К тому же, простые люди, в поселении которых он обосновался, даже задаром не захотели бы ставить себе моди, что очень затрудняло исследования. И тут очень кстати появился изуродованный железный стражник.
***
Лиза уже подавала обед, когда стражник наконец вышел из комнаты. Ева, не привыкшая, чтобы за нее что-то делали, помогала служанке раскладывать приборы. Молча кивнув присутствующим, Ярый уселся за стол.
– Как самочувствие? – поинтересовался Экхарт. – Нет ли неприятных ощущений?
Стражник мрачно усмехнулся.
– Я бы сейчас радовался даже неприятным ощущениям, – ответил он глухо. – Однако же со мной все хорошо. И я не знаю, чем заслужил это все. Ведь я всегда был по другую сторону от вас.
Стражник имел в виду и доктора, и ведьму. Он выудил из памяти историю опального врача, который покинул Город. Одно время небольшой отряд стражников под предводительством самого Ярого везде искал Экхарта после того, как была обнаружена пропажа из его бывшего кабинета. Но в Городе его не нашли, а что творилось за его пределами, уже не волновало законников. В лицо доктора стражник не знал, но быстро понял, кто он такой. Если бы Ярый встретил его тогда, до побега, не проводить бы больше Экхарту своих экспериментов. В лучшем случае сидел бы он сейчас в казематах Управления стражи. А железный стражник, возможно, так и остался бы загибаться в лесу, пугая случайных путников своей уродливой головой.
Да и Еве не поздоровилось бы, попадись она ему в Городе. С мучительной болью в сердце вспоминал Ярый о казнях нескольких лесных жителей, которые он собственноручно привел в исполнение всего лишь за то, что они осмелились появиться на городских улицах. Как бы поступили эти двое, зная, что он творил когда-то? Пусть это была его работа, и он всего лишь повиновался приказу. Или они и так все знают и, несмотря на это, помогают ему?
Стражнику было тяжело смотреть в глаза людям, что спасли его. Наверное, ему придется уйти, лишь бы не вступать в ежедневную борьбу со своей совестью. Ярый с огромным удовольствием отправился бы в Город, чтобы отомстить, но только что он может один? Однажды он уже оказался против всех, и чем это кончилось?
– Я рад, – ответил тем временем Экхарт, накладывая себе жаркое из большого глиняного горшка, – очень рад, что у нас все получилось. Благодарю за доверие, с которым ты отдал себя в наши руки. Теперь ты можешь идти куда захочешь, ты не подопытный, чтобы я стал тебя здесь держать. Моей задачей было лишь вернуть тебя к жизни.
Ярый поднял на него мерцающие зеленые глаза. Его прогоняют? Или просто предоставляют выбор?
– Мне некуда идти, – ответил он, немного помолчав. – Но я уйду, если мое присутствие здесь чем-то опасно для вас.
– Да нет же, – повеселел доктор. – Никакой опасности, и я, наоборот, с удовольствием понаблюдал бы за тобой и дальше, чтобы убедиться, что ткани прижились хорошо. Просто я не хочу, чтобы ты считал себя чем-то обязанным или уж тем более пленным.
Железный человек глубоко вздохнул.
– Тогда, позвольте, я останусь здесь.
Он бросил мимолетный взгляд на Еву и с удивлением заметил, как порозовело ее лицо, когда она услышала, что он хочет остаться. Девушка, пытаясь скрыть улыбку, спрятала лицо в огненных волосах и скромно потупилась. Ярый снова вспомнил ее прикосновение и непроизвольно потянулся к щеке.
– Как нам тебя называть? – спросил Экхарт. – Мы так и не узнали твоего имени. Но я много слышал о тебе и знаю твое прозвище. Хочешь, мы будем называть тебя так?
Стражник покачал головой. Значит, про него действительно знают, но не гонят его. Что ж, все, что возникло в Городе, там и останется. У него новое лицо, пусть же будет и новое имя. В нем почти не осталось ничего человеческого, кроме мыслей и чувств. Он практически бессмертный. Железный человек выбрал себе имя Эвтерниус, от латинского «aeternus», что означает «вечный».
Глава 18. В осаде
В тот насыщенный событиями день, когда Эбигейл сбежала из дома купца, прихватив с собой золотую моди и спрыгнув с третьего этажа, Джордан оставил беглецов в своей квартире и отправился прямиком к Лауре. Чуткое сердце вора томилось и ныло в предчувствии чего-то очень плохого. Когда он приблизился, никем не замеченный, к дому лесной ведьмы, то тут же заметил стражника, идущего мимо по улице. Само по себе это не было необычным явлением, стража постоянно патрулировала город, тем более в поздний час. Но тут же механическое око Джордана уловило легкий блеск кольчуги на углу дома, затем с противоположной стороны улицы. Для следящих за порядком их было слишком много на такой площади. Они вышли на Лауру и сужали круги вокруг ее дома. Чтобы не выскользнула, не заморочила голову своими колдовскими штучками.
