полицейскую до отделения, проверьте, правду ли говорит.
Фыся с надеждой оглянулась на зияние — где-то там начальник? Не пора ли ему вернуться и заступиться за Фысю? Не подрался ли он там с большим котом? Но дознаватель не вышагнул внезапно из ниоткуда, а Фысе велели уходить.
На улицах города ей попалось ещё несколько котов, и их Фыся тоже отправила по домам под внимательными взглядами конвоя.
— Генерал, тут демоница, — шептал один из военных в свой странный телефон, думая, что Фыся его не слышит, — всеми демонами с округи управляет. Как бы не восстание… Стрёмно как-то, мало ли что она им прикажет… Да, понял, слушаю приказ!
Больше он ничего не говорил, но Фыся чувствовала спиной каждое его движение, готовая в любой момент дать дёру.
Начало светать, но горожане, казалось, и не ложились. Почти из всех окон торчали любопытные носы, провожающие процессию.
— Фыська, это что ж творится? — раздался вдруг мужской голос.
Вздрогнув, кошка обернулась и узнала отца Булочки. Дочь он держал на руках, и та тут же запрыгала и замахала ручками.
— Кися! Кися!
— Занята, — буркнула Фыся. Ей сейчас только Булочку катать! В прошлый раз её на цепь посадили, когда увидели.
— Откуда знаете её? — спросил один из военных.
— Так она из полиции, — удивился мужик. — Дочку мою в овраге нашла, с тех пор нянчится с ней вот…
— Ты с ума поехал, демона к ребёнку пускать? — рыкнул военный.
— Так а чего? — растерялся мужик. — Она нормальная, вон, на закорках её катает.
Военные покачали головами и пошли дальше, а мужик потянулся за телефоном.
— Это куда ж вы её? — раздался новый голос. На дороге стоял пожарный-хон.
— А ты сам кто будешь? — спросил его главный в этой группе.
— Да я-то пожарный тутошний, а вы, значит, из звездолёта вылезли, и давай тут котят обижать? Ужо дознаватель узнает, вас поштрафуют всех!
Военные заржали.
— Дознаватель твой чином не вышел, — заявил один. — Скажи лучше, демоницу ты эту знаешь?
— Как не знать! Я ей тренинг по обращению с полотном безопасности проводил, все документы могу предъявить!
Военные переглянулись, потом уставились на Фысю, как будто ждали, что она сейчас прямо отсюда прыгнет на высоту здания.
— Вы смотрите поосторожнее с ней, — продолжил пожарный. Военные напряглись. — У меня друзья в столице есть. Обидите — никто к вам на пожар не приедет!
Фыся сделала вид, что чихнула. Оказывается, не только начальник её защищал!
Они прошли уже почти до самого отделения, когда на дорогу вырулила бабка с индюками.
— Эт-то что ещё такое? Фыська! Ты кого нам тут привела? — возмутилась она, оглядывая взвод.
— Это военные, — просипела Фыся, недобро косясь на птиц.
— И куда это вы её ведёте? — сощурилась бабка. — В армии служить? А индюков моих кто искать будет?
Индюки тем временем рассыпались по дороге и взяли мужиков в кольцо. Взгляды у них были нехорошие. Крайние занервничали.
— Эй, демоница, — прошипел один, — ты ж можешь их разогнать тоже?
— Не, — мотнула головой Фыся. — Только бабка, Луковка и начальник.
— Уважаемая дама, — нервным голосом обратился к бабке главный, — вы не могли бы отогнать своих птиц? Нам бы пройти… Обещаем, забирать демоницу в армию не будем!
— Смотрите у меня! — погрозила пальцем бабка и закулдыкала. Индюки поклевали землю около военных сапог и ушли за ней.
А на крыльце отделения маячила Луковка со щёткой. Стоило взводу приблизиться, как она сорвалась с места, вихрем обвилась вокруг Фыси и задвинула ту себе за спину.
— Э, девушка, куда! — гаркнул главный, но было поздно. Фыся с жалобным мявом повисла у Луковки на спине.
— Сам ты девушка! — не осталась в долгу Луковка и вытащила из-за воротника знак. — Я офицер, временный заместитель начальника отделения! Вы по какому праву нашу сотрудницу под стражу взяли? Я вам устрою служебное расследование!
— Да кто б её брал! Пришла сама!
— Она бы к чужим сама спиной не повернулась, — не сдавалась Луковка. — Вас на подмогу позвали преступника ловить, а не кошку третировать!
— У нас приказ!
— И у меня приказ! Чей приказ приказее — пускай Ахмад-хон решает, он эту кошку в лицо знает, а вас даже по имени не слыхал!
На крики из отделения выбежали Дротик и Хлыщ с ружьями.
— Это чё, чё, поймали? — выпалил Хлыщ.
— А где Соболь? — нахмурился Дротик.
Главный по взводу попятился.
— Да ловят его…
— А вы тогда что тут делаете⁈ — выпалили все трое полицейских хором.
— И где дознаватель? — добавил Дротик.
Военные заозирались. Улица наполнялась людьми. Группа пожарных да десяток фермеров, а индюки не ушли далеко. И все смотрели как-то неласково.
— Командир, — шепнул тот, что по телефону говорил, — может, мы приказ-то уже выполнили? Проверили, в отделении её знают…
— Верно говоришь, — шепнул в ответ главный. — Пойдём-ка обратно к транспорту, тут без нас разберутся… Это, отрапортуй, скажи, город настроен немирно. Шакал знает, что тут творится…
— Только не душите его, — в сотый раз повторил Йоргол коту, тащившему полуобморочного Соболя зубами за шею. Допустим, Йоргол сам заехал ему стволом по башке, когда кот его отвлёк, но теперь преступник уже был скован по рукам и ногам, а превышать необходимые и обоснованные меры Йорголу совершенно не хотелось. — Если донесёте живым, дам вам телёнка. Сочного! Жирного!
Кот завыл и побежал быстрее, что тоже было не здорово: Йоргол бы предпочёл первым выглянуть наружу и удостовериться, что их там не с напалмом поджидают.
Из подвалов они выбрались без приключений: к счастью, у кота восстановился нюх. В помещении храма было по-прежнему пусто, но это только усугубило недоброе предчувствие Йоргола. На всякий случай он взял с какой-то подставки дубину потяжелее. Оказалось сильно потяжелее — из чистого золота, что ли? С двумя перекладинами и тиснением в виде какого-то мужика. Йоргол перехватил её поудобнее и нагнал кота, пока тот не выломал дверь, которая открывалась внутрь.
— Подождите, дайте я…
Уличный свет на мгновение ослепил обоих, а когда Йоргол проморгался, то увидел, что все местные стоят перед храмом и, не иначе, читают гуйхалахи, перебирая нитки деревянных бус. У них у всех были одинаковые смешные плеши на макушке. Йоргол никогда не слышал, чтобы на какой-то планете у людей так волосы росли.
Стоило ему выступить из дверей, как мужики ожили и загомонили. Йоргол на всякий случай выставил вперёд дубину. Это имело неожиданный эффект: мужики попадали на колени и принялись биться лбами о каменные плиты.
Тут Йоргол заметил, что за спинами мужиков около зияния топчутся муданжцы в военной форме, и от сердца у него отлегло.
— Зияние открылось! — шепнул он коту. — Не троньте людей, и будет вам два телёнка!
Кот зарычал, но приотстал, пропуская Йоргола вперёд. Даже павшие ниц местные расползлись, очищая проход. Пара мучительных минут ходьбы посреди этого безобразия — и Йоргол оказался лицом к лицу с командующим силовой поддержкой.
— Дознаватель? — уточнил тот, изумлённо оглядывая простёртых людей, кота, тащащего Соболя за шкирку, как котёнка, и золотую дубину. — Что тут происходит?
— Представитель ополчения, — сообразил Йоргол представить кота, — помог мне арестовать преступника. Местное население, э-э, не пострадало.
Кажется, он видел порванные одежды на нескольких плешивых, но вроде бы кот никого не задрал…
— Кхм, — высказался командующий. — Э-э, нам поручено взять на себя арест в связи с возможной угрозой наличия у преступника оружия массового поражения. Но, я вижу, вы справились…
Кот нетерпеливо завыл.
— Буду благодарен за помощь! — поспешил заверить Йоргол и наклонился к коту, чтобы прошептать: — Отдайте им, трёх телят дам, трёх!
Кот недоверчиво покосился, но Соболя выплюнул и облизнулся. Йоргол быстро проверил пульс — вроде живой.
Командующий сделал знак, и двое с флангов подхватили Соболя под локти.
— Ну, больше нас здесь ничто не задерживает, так? — неловко уточнил он.
— Вроде бы нет, — так же неловко ответил Йоргол. — Пойдёмте, мне надо провести, э, дебрифинг ополчению.
— Да-да, конечно.
Военные развернулись, стараясь не выпускать кота из вида, и утянулись в зияние. Йоргол взялся за верёвку, пропустил кота вперёд и оглянулся на всё так же простёртых на земле плешивых. Наверное, он чего-то не понимал. Пожал плечами, положил золотую дубину на землю и шагнул в зияние.
— Уволят тебя, мужик. Вот к знающему не ходи, точно тебе говорю.
Йоргол сидел в полупустом трактире с пожарным за кувшином терпкой домашней хримги. Пессимистичные взгляды сокувшинника он разделял.
— Сам посуди, — принялся загибать пальцы
