и положил щиколотку одной ноги на колено другой. Мне не доводилось видеть более высокомерной и непринужденной мужской позы. Он лениво постукивал пальцами по подлокотнику. Его горящие глаза выдавали его любопытство, на лице застыло задумчивое, надменное выражение, которое мне так часто приходится видеть в этих стенах. Да, он выглядит как настоящий король, не хватает лишь короны. Пухлые губы, высокие скулы и необыкновенные зеленые глаза, которые сейчас приобрели оттенок изумруда. Темные густые ресницы и темные брови. Как же он красив. Боги. Почему вампиры не могут быть уродливы и с бородавками? Огромными бородавками, прямо на носу, чтобы полностью отталкивать своим внешним видом!
— Синеглазка? — Анзель делает шаг ближе, — Ты так громко думаешь… Нет, Марианна никогда не остается здесь ночевать.
Я покраснела так сильно, что меня бросило в жар и ладошки мгновенно вспотели.
— Это меня не касается! — пискнула я в ответ сердито.
— Тогда прекрати так громко ревновать!
— Ты слишком высокого мнения о себе, Анзель! Я просто… Никогда не видела черного шелка!
— Оу, ну, ладно, — рассмеялся он. От его смеха я покрываюсь мурашками.
— Можешь спать с кем хочешь!
— Благодарю за разрешение.
— Это не разрешение… Все, хватит, я тут не за этим.
— И зачем же? — голос Анзеля прозвучал так, словно он сдерживал очередной смешок.
— Джастин вчера говорил со мной.
— Он не должен был этого делать, — рявкнул Анзель, недовольно сверкнув глазами.
— Он уже это сделал, разбирайся с ним сам, — резко сказала я, — Мне нужны ответы, Анзель. Я не дура и прекрасно вижу, что ничего не могу сделать, чтобы найти убийцу Мадлен, это слишком трудно, когда ты один и у тебя нет ничего кроме жажды мести. Зачем я вампирам? Зачем Алхимикам? Какое вам дело до моих способностей?
Он какое-то время молчит, и, наконец, я вижу, как самоуверенная маска соскальзывает с его лица, и во взгляде мелькает нечто такое… не гнев, не горечь, не равнодушие… Сейчас сильный и могущественный вампир кажется мне… уязвимым.
Наконец, он нарушает затянувшееся молчание и говорит:
— Как думаешь, почему только немногие обладают способностями похожими на твои или Мадлен? Отвечай сразу, не думая, что приходит на ум?
— Я… — я замялась, ответа у меня не было, — Не знаю, не знаю!
— Потому что это скрывают в вашей стране, скрывают так тщательно, но ради чего? Вы — не обычные люди, Синеглазка. Вы появились из-за смешения крови вампира и человека.
— Что?!
Повисла неловкая пауза. Анзель ждал от меня реакции, сидя в своем кресле, я же стояла прямо перед ним, не зная, что ответить на эту чушь.
— Бред какой-то! Хочешь сказать, что один из моих родителей — вампир?
— Я точно это знаю, — голос его серьезный, холодный, этот его образ отрезвляет меня, напоминая, что я нахожусь в комнате с вампиром наедине.
— Я не испытываю жажду крови, я абсолютно нормальная!
— Хочешь сказать, что я ненормальный?
— Я не это имела в виду.
— Именно это, — резко бросил он и встал со своего кресла. Какой же он высокий, он мгновенно заполонил все пространство вокруг меня собой, и я больше ничего не видела кроме его нефритовых горящих глаз, — Именно это вбивалось вам в головы многие и многие годы. Что мы — ненормальные, чудовища. Хотя правят вами наши потомки. Вдумайся в это, Синеглазка.
— Допустим, — в голове был жуткий бардак, и я в досаде потираю лоб, — Но я то тут при чем? Зачем убивают таких как мы? Это делают фанатики, которые знают правду?
— Не думаю. Вспомни о бездушных.
— А они-то тут при чем?
— Мы предполагаем, что их создали Алхимики.
— Что? Зачем им это?
— У меня пока нет ответа на этот вопрос, как и зачем убивают наших потомков. Единственное, что нам нужно, так это забрать вас всех домой. Там вам не грозит никакая опасность. В нашей стране нет ни бездушных, ни алхимиков. Там тебя никто не захочет убить. Это и есть ответ на твой вопрос.
— Как вообще такие как мы появились на территории Оруанска? Разве это не запрещено?
— Что именно? Любовь? — голос его снова стал насмешливым.
— Я не это имела в виду!
— Ты в курсе откуда появляются дети, Синеглазка? — его взгляд прошелся по моему телу, округлости которого умело спрятаны за рубашкой и брюками, затем остановился на моих губах.
— Прекрати поясничать!
— А ты краснеть.
— Анзель!
— Что? — его губы растянулись в улыбке, обнажив зубы, два клыка кровожадно заблестели. Странно, раньше я их не замечала.
— Почему вы просто не заберете всех ваших потомков домой и дело сделано? — я попыталась отвлечься от мыслей о клыках новыми вопросами.
— Потому что это другая страна, Синеглазка, я не могу просто похитить тебя без твоего желания и уж тем более сделать это без соглашения с Алхимиками. Кем бы они не были они здесь главные. Поэтому мы здесь, чтобы решить проблему с убийствами.
— Далеко продвинулись?
— Не ехидничай.
— Даже и не думаю, это дело касается меня напрямую. У вас есть хоть что-то?
— Боги, Богов! Сколько же ты задаешь вопросов! — Анзель на мгновение зажмурился, изображая усталость, — Есть. Алхимики слишком спокойны, зверства происходят прямо у них под носом и в целом они не сильно-то и переживают. Будь с ними предельна внимательна. И не гуляй по территории замка ночью, Синеглазка. Сегодня тебе просто повезло остаться незамеченной.
Рука Анзеля убрала с моего лица упавшую непослушную прядь, которая выбилась из шнурка. Едва уловимое прикосновение, но было в нем что-то невероятно интимное. Внутри поднялась волна чего-то незнакомого. И я снова была поймана в сети этих внимательных глаз.
— Я этих Алхимиков не перевариваю! Даже не верится, что хотела стать похожий на них… — я не смогла скрыть разочарование в голосе и почему-то произнесла это в слух, хотя совершенно не хотела.
— Неужели? Особенно ты не перевариваешь Ланселота, — его голос резанул меня не хуже острого кинжала.
— Это другое, — буркнула я в ответ.
— Уверена? — Анзель делает еще один шаг ко мне, и я ощущаю на себе его горячее дыхание. В его глазах горело тихое пламя, — Тогда что же это?
Я испуганно делаю шаг назад. Мой взгляд сам собой падает на его пухлые губы.
— Боишься, что укушу или поцелую? — Анзель снова делает шаг, я — назад, до тех пор, пока не упираюсь лопатками в стену. Анзель упирается руками около моей головы, зажимая меня к стене, — Он уже целовал тебя?
— Это тебя не касается, — я говорю так тихо, что почти невозможно разобрать моих слов.
— Готов поспорить, что я целуюсь лучше.
У меня перехватывает дыхание,
