А я закрыла уши руками, но все равно его слова словно яд, разъедали душу.
— Может, ты веришь, что исправишь меня. Да, я могу казаться добрым, милым, ласковым и пушистым. Исправившимся. Для тебя. Но это не я. На самом деле я сволочь. Ты правильно сказала. И людей не люблю, и брату завидую. О, бездна! Как же я ему завидую! Не трону этому чертовому, пусть себе забирает, а тому, что тебе стоит увидеть его и… Ты светишься вся. Словно солнышко. Так ярко. А со мной гаснешь.
Я встала. Утерла слезы, или что там текло в этом странном призрачном теле и посмотрела на него.
— Знаю, ненавидишь. И есть за что. Только ты решить должна. Сможешь смириться, что я такой? Если нет, делай, что задумала.
— И что по-твоему я задумала?
— Разорвать связь. Только глупо это. Не выживают после такого. Но если хочешь… Без тебя будет все равно.
— Замолчи.
— Я правду говорю. Вот в этом ты можешь быть уверена. Я никогда тебе не лгал. Ни тогда, ни сейчас.
Я смотрела на него и хотела спросить о Гвинерве, но не спросила. Не тот час, не тот случай.
— Уходишь?
— Значит, ты не знаешь, кто нас предал?
— Ты у подружки своей можешь спросить, — ответил он.
— У которой?
— Не у Милавы.
Я долго на него смотрела, пыталась понять, как в таком человеке, то есть анваре, может сочетаться бесконечная нежность ко мне и жестокость. Откуда все это, почему? Смогу ли я принять его таким? Смогу ли принять вообще? Он мой враг, моя заноза в сердце, которое другому принадлежит. Он — все, что я в себе ненавижу. И в то же время…
— Ты о ней знаешь что-то, о Миле?
— Приезжала. Давно. Помощи просила. Я помог. Насколько это вообще в моей власти. Сейчас ей тоже помощь нужна. Она замуж выходит.
Эх, ноженьки мои. Вы даже в этом невесомом теле совсем не держите. И язык не подчиняется совсем своей хозяйке. Вот и приходится только мычать и глупо хлопать глазами.
Наконец, я совладала с голосом.
— За кого?
— За мужчину.
— Я бы удивилась, если б за женщину, — хмыкнула я.
— Вижу, чувство юмора к тебе возвращается. Может, и до здравого смысла дойдет?
— Ты ответишь, или острить будешь?
— Его Лестар зовут. Будущий король Мории.
— А куда Артур подевался?
— Вот если б не изображала из себя труп, знала бы.
— Можно подумать, тебя это не устраивает.
— Меня устраивает твоя безопасность. Неважно где, конечно, желательно рядом.
— Так что там с Милой? — решила я не развивать тему.
— Она хотела, чтобы Адеон на ее сторону встал, если война будет.
— Война с кем?
— Мория, Легория, эльфийские земли.
— Против Элении?
— Наследник отказал.
— Как?
— А ты что думала, он из-за твоей подружки с первородными воевать станет? Адеоном рисковать? Они всего лишь люди.
— Если бы могла, я бы тебя ударила, — вернула я его же слова, — Я тоже человек.
— Нет. И никогда не была.
— И ты думаешь, этот факт меня радует? Уж лучше бы я осталась человеком. И не встречать ни тебя, ни…
— Кого? Рейвена? Договаривай.
— Иди ты к черту.
— Только из-за тебя он мирился с людьми. Только ради тебя. А теперь смотри, что происходит. Думаешь, он святой? Думаешь, не сделал бы тот же выбор, оказавшись на моем месте?
И снова сложные вопросы. Снова эти намеки.
— Иногда я тебя ненавижу.
— Лишь только иногда? — усмехнулся он, — интересно, а что ты чувствуешь в остальное время?
— Жалость, — ответила я.
— И ты думаешь, это разозлит меня? Выведет из равновесия? И я с криками, «мне не нужна твоя жалость» оттолкну?
Признаюсь, именно так я и думала, но снова ошиблась. Это часто с ним было. Надеешься на одну реакцию, а видишь другую. Выбивает из колеи.
— Уж лучше это, чем равнодушие. Что ж… Ненависть мы уже преодолели. Еще года два, и до любви дойдем.
— Сволочь ты.
— Ага, — улыбнулся он, — Но признайся, я тебе нравлюсь. Всегда нравился, когда ты не шарахалась от меня, как от прокаженного.
— Покормишь? — спросила я. А то эти эмоции через край здорово изматывают.
— Держи, прожора, — ответил он и сформировал на руке сгусток энергии.
* * *
Очнулась почему-то на кровати. Оглядела глазами комнату, но Филиппа не обнаружила. Вскочила. Еще один потеряшка на мою голову. И где теперь искать? И чего в комнате не сиделось? Ведь болен же, и не игрушки все это. Но нет, он же мужчина. И плевать, что шатает во все стороны, что не знаешь куда идти и что делать, но он все равно придет и сделает. Идиот. Вот и этот, оказывается, вниз ходил, за лекарем. Пришел, виновато поглядел, и устало привалился прямо на пол. Говорю же, идиот.
— И что все это значит? — спросила я.
Он дооолго думал. Да и я тоже. Не тот вопрос задала, да и не так. Ладно. Хватит в гляделки играть. У меня на это времени совсем нет. Надо выяснить главное и бежать как можно скорее.
— Почему ты здесь?
— А ты? — послышалось в ответ.
— Фил. Не зли меня. И кольцо твое куда подевалось? Неуж пропил?
— Можно и так сказать, — вздохнул он, — Мила забрала.
— За дело?
— За дело, — согласился он.
— Как ты узнал про Медди?
— Несколько месяцев назад видел ее здесь. В Свере. Думал, пьяный бред. Думал, совсем свихнулся. А она увидела, испугалась. Сбежала. Я ее тогда полночи искал, а утром всю подноготную вытряс из мужика, что был с ней. Оказалось, она сама к нему пристала. У Медди было это. Эмоции иногда через край били, а вместе с ними энергия. Она нестабильной была. Поэтому нужно было найти способ выплескивать энергию без вреда для окружающих.
— Мы знали ее восемь лет, и я готова поклясться, что она не была нестабильной.
— Предательство меняет людей. Особенно если совесть не дает покоя. Тебя она не мучает?
— Меня мучает чувство вины. За то, что не спасла, не разглядела в Медди этого, чего-то не успела.
Он кивнул и продолжил.
— В последнее время мы часто ссорились. Она стала нервной. Дерганой какой-то. Мы не успевали помириться, а она набрасывалась. Постель нам заменяли разговоры. Я не понимал. Думал, все хорошо. Даже не пытался с ней поговорить об этом. Да меня все устраивало. Идиот. А потом случилось все это. Меня тогда словно перемолотили всего. Душу вывернули. Я есть не мог, спать, дышать. Пил много и часто. Дрался. Знал, что опускаюсь на самое дно, но не мог остановиться. Дракон перестал шевелиться. Зато у Милы активизировался. Я понял тогда, что это конец. Даже рад был немного. Потом Мила отняла кольцо. А я уехал в эльфийские земли. Но там все напоминало о ней. Перебрался сюда. В первый же день по приезду ее встретил. Вот теперь тебя. Что с тобой случилось, Аура?
