А утром таверну потряс громкий вопль. Это Эстела, как звали ту надменную аристократку, узнала, что еще ночью ее преданная горничная сбежала с каким-то офицером. Еще больше ее потрясло то, что ее бесчисленные чемоданы придется тащить самой.
Когда я вошла в ее комнату, неся в руках поднос с завтраком, она глупо таращилась на записку, написанную служанкой, и как рыба открывала и закрывала рот, не в силах произнести ни слова.
— Госпожа желает позавтракать? — привлекла я ее внимание.
— Какой еще завтрак? — наконец, отмерла она и уставилась на меня.
— Омлет, зелень и клюквенный морс, госпожа.
— Я не понимаю. Она ни на что не жаловалась. Я и взяла-то ее только потому, что она самой скромной была. Что я скажу папе?
О нет, узнаю этот взгляд и подергивающийся подбородок обиженного ребенка. Сейчас она разрыдается и мне придется ее успокаивать. Ну, вот. Началось.
— Он больше никуда меня не отпустиииит. Запрет дооома. Скажет, что я здесь должна жениха искать. А я не хочу здееесь. Понимаешь?
— Понимаю, госпожа.
— И Велес — это столица. Там все самое лучшее. И наряды эльфийские, и косметика заморская, и развлечения, и мужчины. А что… что есть в Ижене? Не хооочу!
Так она из Ижена. А еще этот город провинцией называла.
— Ну что вы? Что вы так убиваетесь, госпожа. Найдите другую служанку и дело с концом.
— Да где же ее взяяяять-то?
И снова слезы.
— Да прямо здесь.
Я подсела к ней.
— Я ведь тоже в Велес хочу. Недавно устроилась сюда. А хозяин лютый. Как зверь. Совсем не платит. И работать заставляет по восемнадцать часов. Если вы захотите…
— А что ты умеешь? — подозрительно покосилась девушка.
— Все, что захотите. Я и шить могу, и туалеты подбирать, и пол мыть, и пыль стирать, только готовить, уж простите, не умею.
С минуту девушка молчала, внимательно разглядывая меня. Но и тут ей придраться было не к чему. Я так намалевалась серым кремом, скрывая все, что могло привлечь внимание, а волосы спрятала за таким же невзрачным платком, что казалась сейчас ей обыкновенной серой мышкой.
Она кивнула и перестала лить слезы.
— Хорошо. Ты мне подходишь. Только платить много не буду, но могу отдать несколько своих старых платьев. Согласна?
Я радостно закивала.
— Когда мы едем?
— Когда ты спустишь мои чемоданы. Кстати, как тебя звать?
— Э… — нет, ну не дура. Ведь все продумала, а про имя забыла, — Аника.
Надеюсь, девушка меня простит, что позаимствовала ее имя на время.
— Анька, значит.
Пусть будет Анька, Ванька, да хоть горшок. Лишь бы до Велеса добраться поскорее. А чемоданы у нее и правда тяжеленные. И что она там напихала? Кирпичи что ли?
Когда я спускала последний чемодан, а моя хозяйка стояла на улице, распекая бедного кучера за то, что тот так неудачно подъехал, что ей придется теперь переступать через лужу, чтобы сесть в карету, споткнулась. Чуть не преодолела носом оставшиеся ступеньки. Но меня схватили, поддержали и в вертикальное положение вернули. Правда, лучше б не возвращали. Я как взглянула на него, чуть заикаться не начала. Это была моя первая встреча в той странной череде случайностей со старым другом. С Заком. А вы о ком подумали?
— Не может быть! — воскликнул Зак, не тот из гостиницы, а сегодняшний у моей постели. От крика снова начала раскалываться голова. Я поморщилась и осуждающе уставилась на мужчину.
— Потише нельзя? Ведь сведешь в могилу раньше времени.
— Ничего тебе не сделается. Ты как таракан, везде выживешь.
— Ну, спасибо, друг дорогой. Уж сравнил, так сравнил.
— Ты от темы-то не увиливай. Не могла это быть ты.
— Ага, больно ты меня разглядывал. Скользнул взглядом, да наверх потащился. Филиппа искал?
— Да. Думал, застану, образумлю. Может, тогда Миле не придется замуж за того гада выходить.
— И сердце свое разбивать. Признаюсь, я думала, она другого любит.
— Ты и о Яре знаешь! — снова воскликнул он. Слишком громко для моей головы.
— Да тише ты. Встречались как-то.
Он застыл. Пялился на меня минут пять, потом принялся по палате расхаживать. Или комнате, на палату сильно смахивающую.
— Он ничего не сказал.
— Попробовал бы сказать, — хмыкнула я, — Я тогда немного не в себе была.
— Да ты и сейчас с головой не дружишь.
— Ты слушать будешь?
— Хорошо. Я тебя не узнал.
— Да. А я дотащила чемодан до улицы, села в экипаж вместе с девицей по имени Эстела и направилась в Велес.
Эта Эстела весьма болтливой особой оказалась. К концу путешествия я знала о ней все. Что она незаконная дочь иженского графа, что ее мать тоже из благородных. Что жених какой-то там барон. Она любит все бордовое и не выносит зеленый, любит играть на рояле и петь, но ненавидит вышивать, прекрасно танцует, но только с кавалерами, и прочая, прочая глупость. К концу нашего путешествия мне уже не в радость была вся эта поездка. Надо было одной, на лошади добираться, чем сжимать зубы от давящей мигрени в компании этой канарейки. Щебечет и щебечет без остановки. А когда мы в Велес въехали, она принялась комментировать все, что видела из окна.
Наконец, я решила, что при первой же возможности сбегу от этой трещотки куда подальше. И уже вознамерилась это сделать, когда мы у большого особняка остановились, а потом посмотрела на ее восторженное, какое-то по-детски наивное лицо и не смогла. Она же еще ребенок. Да, глупый, невоспитанный, высокомерный ребенок, которого легко может обидеть первый встречный проходимец. Да ей и двадцати не было, и из дома почти сбежала к жениху, которого не знала совсем. И казалось, ну какое мне дело?
А ведь нет. Совесть же съест потом, что бросила, что не проверила. Ну не дура? Самая настоящая.
Вот так, костеря себя на все лады, я последовала вслед за ней к калитке. Но едва мы открыли ее и прошли по дорожке, как на нас бросился огромный черный пес. Эстела испуганно взвизгнула и решила повалиться в обморок прямо мне на руки, а я снова себя обругала. И нужны мне такие неприятности?
Придержала, спустила на землю и обернулась к заливающемуся грозным рыком псу.
— Цыц, — рявкнула я и отмела в его сознании все признаки агрессии. Присмотрелась. Вот сволочи. Это кто ж додумался так над псиной издеваться. Да он не только на нас бы кинулся. На любого. Я бы сама кинулась, если бы меня изо дня в день избивали палками, натравливали и голодом морили.
Я послала импульс доверия, на будущее, и принялась ждать, когда грузный, испуганный слуга добежит до калитки. Я посмотрела на пса еще раз. Нет. Не тот. Значит, в доме есть другой любитель поиздеваться над животными. Хотелось бы посмотреть.
