- Здравствуй, Валери, – он говорил очень сухо и холодно. – Не думал, что ты настолько тупая.
- Пойми Олег, для того, чтобы не видеть тебя, я готова отправиться даже в Антарктиду. Прими уже это и оставь меня в покое.
- Нет, дорогая, я этого никогда не приму. Ты заплатишь за то, что сделала, больше бегать за тобой и притворяться не стану, в скором времени ты вернешься сама.
После чего бросил трубку, а меня начало откровенно трясти, Гордеев снова за свое, да он и не отступился бы. Ему есть, чем меня шантажировать, это семья и подруга, которая сейчас явно под его давлением. И что он имел в виду, говоря, что я скоро пожалею? Надеюсь, у него хватит ума не переступить черту и не совершить глупость. Олег явно болен, ему хочется лишь преследовать и медленно убивать свою жертву. После этого звонка не смогла заснуть, всю ночь представляла себе самые ужасные картины.
Однако все стихло, позже я поговорила с Никой и немного успокоилась, так как этот тиран в очередной раз исчез из поля зрения. Как оказалось, он пришел к ней в нетрезвом состоянии и, угрожая придушить, заставил связаться со мной. В очередной раз все мы вернулись к прежней жизни, я работала и ждала, когда наш сухогруз выйдет в море, но плавание каждый день откладывалось по различным причинам. То непорядок с документацией, то технические неполадки, то разногласия с начальством, а время шло. На дворе уже был апрель месяц, юг постепенно оживал – зеленились газоны, распускались деревья, ветер с моря дул не такой холодный. Я частенько встречалась со своими коллегами, мы весело проводили время в приморских кафе, здесь люди отличались простотой, они были доверчивее, бескорыстнее и всегда готовые выручить в тяжелой ситуации, в отличие от тех, кто жили в Москве. В столице целью каждого было удержаться и занять свою нишу, отчего все человеческое зачастую меркло на фоне хладнокровия, эгоизма и жестокости, но только не здесь. Местные никуда не торопились, не шли по головам, они жили размеренно и спокойно, каждый день приходили на работу с улыбкой, а вечером по пути домой заглядывали на рынок, покупали у знакомых творог, яйца и пекли ватрушки, коими делились на следующий день со всем отделом. Меня приняли хорошо, ведь я не принадлежала к столичной «элите трудоголиков», да и хотела простой жизни.
Все шло замечательно, только по вечерам всегда возвращались воспоминания, в сердце продолжали жить чувства к Бонно, я пыталась выбросить его из головы, но образ постоянно стоял перед глазами. В один из вечеров разозлилась и сняла с шеи подаренный им кулон. Казалось, именно из-за него так плохо, часть его рядом и не отпускает, отпугивает всех окружающих, а особенно мужчин. Мы были настолько далеко друг от друга, но душевные терзания не знают времени и расстояний, для них все одно.
Коллеги заметили, что я постоянно одна и погружена в свои мысли, поэтому аккуратно начали подбрасывать советы о том, как устроить свою личную жизнь. Кто-то советовал присмотреться к Павлу Александровичу, скромному и мастеровитому, кто-то предлагал устроить свидание с другом семьи, кто-то еще кого-то. От этих предложений всегда разбирал смех, и мы еще долго обсуждали положительные черты возможных женихов, к тому времени вокруг уже выстраивалась очередь к ним. А к вечеру заходил тот самый Павел Александрович, молодой мужчина с добродушным взглядом и приносил нам вяленой воблы с тремя литрами пива.
Но в один из дней зазвонил телефон, я как всегда подошла в надежде, что это Ника или мама, однако в трубке раздался голос незнакомого мужчины:
- Баталина Валерия? – спросил он металлическим голосом.
- Да, это я.
- Вас беспокоят из Городской больницы номер двадцать.
- Что случилось?! – у меня аж перехватило дыхание.
- Вы должны прибыть на опознание.
- Какое еще опознание? О чем вы говорите? – мой голос задрожал, а сердце готово было выпрыгнуть.
- По предварительной версии Анастасия Баталина и Дмитрий Баталин погибли в автокатастрофе, это же ваши родители?
Тогда я просто опустилась на колени и выронила телефон из рук, но этот голос продолжил говорить:
- Вам необходимо как можно скорее приехать и пройти данную процедуру. Алло? Вы меня слышите?
Еле-еле поднеся телефон к уху, ответила:
- Да.
- Тогда мы вас ждем.
И он повесил трубку. Я же сидела на полу, тело содрогалось от боли, из глаз полились потоки слез, в голове все зазвенело и казалось, будто сейчас провалюсь в самое пекло. Но через полчаса возникла мысль, а вдруг это вовсе не они? Тогда бросилась набирать их номер, но дома никто не отвечал, хотя в это время родители всегда уже были на месте, затем набрала Нике и сквозь слезы обо всем рассказала. Она тоже расплакалась, но мне хотелось услышать, что это неправда, что она знает, где они, а главное – живы, однако подруга ничего не ответила. В этот день рухнули все надежды, из меня будто бы высосали душу, а на месте зияющей дыры образовался тяжелый камень и заполнил собой все внутри.
Почему Вселенная так жестока к нам? Почему она настолько расчетливо и хладнокровно решает, кому жить, а кому умереть? В тот же вечер поехала на вокзал и взяла билет до Москвы. Завтра утром отбытие. На работе отпустили без проблем, вошли в положение, поэтому оставалось только очередной раз побросать вещи в чемодан и отправиться туда, где меня ждал мрак. Вот и закончилась нормальная жизнь, да и была ли она вообще? Сколько себя помню, все время бежала от неудач, скрывалась как можно дальше, но сейчас не уедешь и не скроешься, и самое ужасное, не изменишь случившегося, не повернешь время вспять. Моей маме было всего-то пятьдесят, отцу -пятьдесят три, разве такого конца они заслужили? И их дочери не было рядом, так как она продолжала спасать только себя. Наставления монаха не пошли мне впрок, я такая же, как и многие - эгоистка, не думающая о других.
Всю обратную дорогу не прекращала плакать, даже когда заканчивались слезы, продолжала рыдать в душе. Проводница, увидев мое состояние, отвела в свое купе и налила чая:
- Что с тобой случилось? Рыдаешь несколько часов кряду. Обидел кто?
- Нет. Я потеряла самое дорогое, что было в жизни. Родителей.
- Что же произошло?
- Погибли в автокатастрофе. Еду, чтобы опознать их тела, - и слезы очередным ручьем полились из глаз.
- Жизнь штука несправедливая. Никогда не знаешь, откуда ждать беды, – она похлопала меня по плечу и подлила еще кипятка в стакан, - ничего уже здесь не поделаешь, со временем станет легче. А сейчас можешь сидеть здесь и плакать столько, сколько захочешь. В купе все равно народа много, покоя не дадут, – и она вышла, оставив со своим горем наедине.
