«Сола, я не дождалась ответа и попыталась разыскать тебя с помощью магического шара.
Ничего! Пусто!
Dim byd. Gwag.
Nimic. Gol.
Nenio. Malplena.
На каком языке не напиши, тебя нигде нет! Я уже извелась от беспокойства. Пожалуйста, маякни, что с тобой все в порядке».
Кароль работала переводчиком и любила вставлять в речь словечки на валлийском, румынском и эсперанто. Но в одном она была права — уже давно следовало сообщить, что жива.
Соланж начала набирать текст: «Я в порядке. Были неприятности, но все уже позади. Надеюсь, скоро вернусь…». Подумав немного, удалила последнее предложение, поскольку не знала, когда выпадет возможность вернуться домой. И продолжила печатать: «История слишком длинная, но все расскажу, когда вернусь. Не волнуйся. Пока».
Отправив письмо, Соланж какое-то время смотрела на экран, словно надеясь, что прямо сейчас получит ответ. Наконец, вышла из почты и вернула смартфон Грегу, чтобы он отключил интернет.
Вдруг мелькнула мысль, что она никогда не вернется в Амьен, не сходит на экскурсию по его «плавучим садам», не отправится на шопинг с Кароль, а потом не уговорит ее завернуть в цирк, не прогуляется по ночному городу, ставшему родным. Стало невыносимо грустно. От безысходности захотелось плакать, и Соланж с трудом сдержала слезы.
К счастью, они приехали в Альбукерке, и это отвлекло ее от грустных мыслей.
Грег решил остановиться, чтобы перекусить и немного размяться. Соланж была ему благодарна, потому что более чем пятичасовое сидение в автомобиле, пусть даже и комфортном, порядком надоело.
Суп-пюре из кукурузы, заправленный сливками, яичными желтками и сливочным маслом, посыпанный кукурузными хлопьями, и яблочная запеканка с рисом сделали этот день для Соланж. Она вдруг поняла, что обожает мексиканскую кухню.
Вскоре путники снова двинулись в путь. Пристегнувшись, Соланж закрыла глаза и моментально, без каких-либо усилий, погрузилась в сон.
6.
Яниса пребывала в ярости: Азуна преступила пределы дозволенного. И был лишь один человек, который мог ее приструнить.
— Отец, я промолчала, узнав о пророчестве, ведь нужный человек может так никогда и не появиться на Земле. Теперь я узнаю, что сестра не только подарила часть своих сил человеку, но и послала своей жрице видение, точно указав, кто сумеет вернуть «Сердце ночи». Где справедливость, отец?
— Почему ты решила, что во всем виновата Азуна?
— А кто же еще?! — воскликнула Яниса. — Она хочет вернуть кулон, и ей неважно, что ты оставил его на Земле. Азуна не желает подчиняться твоему приказу.
Крейн не моргая смотрел на дочь, будто пытаясь прочесть ее мысли.
— Ничего не делается без моего ведома, — наконец заявил он.
— Ты должен наказать Азуну за непослушание.
— Разве?
— Конечно, ведь она пытается нарушить твой приказ.
— Так или иначе, «Сердце ночи» все равно бы вернулось к твоей сестре. Я всегда это знал. И сделал все, чтобы так и случилось. Азуна лишь делает то, что ей суждено.
— Суждено? — переспросила Яниса. — Ну уж нет. Я не собираюсь подчиняться твоему мифическому «суждено».
Крейн не сомневался, что она выполнит свою угрозу.
Соланж открыла глаза и поморгала. Стемнело. Фары едущих впереди машин казались светлячками, ведущими в неизвестность.
— Проснулась? — поинтересовался Грег.
В его голосе звучала усталость, и Соланж в который раз пожалела о своей лжи, но признаваться в ней не спешила.
Три часа спустя Грег обрадовал известием, что они подъезжают к Розуэллу, где и заночуют. Соланж закрыла глаза и мечтательно мурлыкнула, представив, как после освежающего душа устроится на кровати, блаженно растянувшись на горизонтальной поверхности. Вот бы еще кто массаж сделал — плечи затекли, да и шея будто задеревенела.
Портье вручил постояльцам ключи от соседних номеров и объяснил, как туда дойти. Поднимаясь по лестнице на второй этаж и радуясь, что Грег будет рядом, Соланж уже не сомневалась, что ночью ее посетит очередное видение. Хотелось только, чтобы оно оказалось более содержательным, чем предыдущие.
Нетерпение едва не заставило сразу улечься в кровать, но голод оказался сильнее усталости.
Соланж с Грегом наскоро поужинали в мексиканском ресторанчике, где, как гласила реклама, готовили самые вкусные фахитос, после чего разошлись по номерам. Теперь уже можно было, не откладывая, растянуться на кровати, что Соланж и сделала. Она в нетерпении закрыла глаза, но сон не приходил.
Она вертелась, сбрасывая одеяло и вновь натягивая его, переворачивала подушку, считала яблони в саду Азуны… Тщетно!
Сон изволил явиться далеко за полночь…
— Одна говорливая птичка напела мне, что у «Сердца ночи» появилась новая Хранительница, — Яниса невинно смотрела на сестру. И словно не была причастна к гибели предыдущей Хранительницы, сочувствующе покачала головой. — Ты так часто их теряешь. Не лучше ли вернуть кулон? Или человеческая жизнь для тебя ничего не значит?
— Уж кто бы говорил! — возмутилась Азуна. — Отступись, и больше никто не пострадает.
— Это же ты у нас добрая и благородная, — насмешливо заявила Яниса. — Докажи!
— Твои провокации на меня не действуют.
— Мое дело предложить, а твое — согласиться или отказаться. Подумай, мы могли бы прекратить нашу вражду. Просто верни мне кулон, — соблазняла младшая сестра. Поняв, что ее слова ничего не изменят, притворно вздохнула: — Вижу, ты не желаешь идти на уступки. Интересно почему? Знаешь, как все повернуть к своей выгоде?
— С чего ты так решила? — вскинула бровь Азуна.
Яниса не стала отвечать. Вздернув бровь, она усмехнулась, будто говоря, что ей известно многое, и даже больше. Желая оставить последнее слово за собой, исчезла.
Только она не ушла, а переместилась на холм, чтобы наблюдать за сестрой. Та продолжила свой путь по саду, тянувшемуся на многие мили. Природные условия не способствовали произрастанию плодовых деревьев в этом регионе, но Азуна слишком любила яблоки, вот и устроила себе праздник души.
Вот она скрылась вдали, больше не слышны ее легкие шаги и тихое пение, лишь звонкий шелест листьев оглашал воздух. Яниса перевела взгляд на Храм. Это было необычное двухэтажное строение круглой формы. На фоне белых стен красная глиняная черепица — она перекрывала разницу в площади между первым и вторым этажами, а также венчала остроносую крышу — казалась еще ярче. Дверные и оконные проемы были украшены резными орнаментами.
Зодчий вложил в это здание много сил и труда. Даже немного жаль разрушать столь величественное строение, однако ничто не могло остановить Янису. Сестра сама накликала беду. Пусть теперь задумается, стоило ли ее драгоценное «Сердце ночи» такой высокой платы.
